Надеюсь, что вы уже понемногу готовитесь к Чтениям Адама Смита, которые пройдут в Москве 4 ноября. Мало того, что это крупнейшая российская ежегодная либертарианская конференция, так в этом году у неё юбилей, она празднует свою десятую годовщину, и должна пройти на особенно высоком уровне. Так что, если у вас есть такая возможность, непременно съездите, не пожалеете. Послушаете Екатерину Шульман, лучшего российского популяризатора политологии, Наталью Зубаревич, великолепно знающую и умеющую рассказывать о ситуации в российских регионах, и Веру Кичанову, наш ответ урбанистам-государственникам. Ну и ещё несколько хороших парней)))
Ну а пока Чтения ещё не начались, обязательно подпишитесь на YouTube-канал Чтений, где хранятся не только записи предыдущих Чтений, но и некоторые другие, не менее интересные выступления.
Хочу порекомендовать вам оттуда несколько записей, которые лично на меня произвели большое впечатление, и кажутся мне очень важными.
Во-первых, это, конечно, Дмитрий Бутрин, “Некооперативные игры”, доклад на седьмых Чтениях 2015 года. Очень освежающий холодный душ для всех, кто занимается политикой. Может вызвать отторжение, но постарайтесь переварить. Особенно актуально для тех, кто увлечён партстроительством.
Ну и в-третьих (три – это сакральное для России число), назову для разнообразия оптимистичный доклад Сергея Селеева “Гаражная экономика в российской провинции”, прочитанный на восьмых Чтениях в 2016 году. К сожалению, качество записи неважное, и презентация не попала в кадр. Можете считать это аллегорией анкапа, который в нынешних условиях как правило выглядит довольно неказисто.
Надеюсь, предложенная подборка не только позволила вам как-то иначе взглянуть на окружающую действительность, но и расскажет кое-что обо мне.
В завершение упомяну о том, что на проведение Чтений требуются деньги. Как нетрудно видеть, в кошельке для пожертвований пока негусто, всего 6 транзакций на общую сумму 0.01429703btc. Призываю вас добавить туда ещё, по мере возможности.
(сейчас это называется сервитут, т.е. владелец частной земли обязан по закону обеспечить проход/проезд через свою собственность для транзитного трафика, прокладки водопровода, канализации, доступа к воде и т.п.)
Сам думаю что будет аналог концепции нейтральных (международных) вод в морском праве для транзита по земле, но как будут решать какую часть земли можно считать сервитутом?
Довольно легко можно представить себе, как в условиях абсолютизации прав частной собственности на землю некий землевладелец требует абсолютной неприкосновенности земли, не идя ни на какие переговоры. Человек имеет право на мизантропию, пока готов её оплачивать и не посягает на чужую собственность.
Однако очень сложно представить себе, чтобы подобной мизантропии придерживались коммерческие компании, особенно имеющие несколько собственников. Как правило, задачей компании является получение прибыли, а не доминирование и самоутверждение. Так что, если есть спрос на прокладку коммуникаций по территории компании, будь то кабель или дорожка, это, как правило, будет восприниматься как возможность нажиться на обеспечении спроса.
При анкапе легитимны любые добровольные транзакции, что же касается принудительных, то они также запросто могут происходить, но за них по умолчанию предполагаются извинения и компенсации.
Дэвид Фридман в “Механике свободы” приводит в качестве примера вполне оправданного поведения то, как заблудившийся путешественник вламывается в чей-то пустой дом, чтобы оттуда позвонить и вызвать помощь, но на прощание оставляет в доме наличные на сумму, достаточную для компенсации причинённого неудобства.
Но нам не нужно так далеко ходить, когда своя тайга под боком. Любое зимовье в тайге – это частная собственность, но двери туда не запираются, и там всегда хранится некоторый запас дров, круп и прочего снаряжения. Переночевать в зимовье может любой случайный прохожий, а перед уходом он подновляет запасы для следующего визитёра. Таков сложившийся спонтанный порядок. Никто специально не занимается принуждением к его соблюдению, просто эти правила приличия помогают людям жить. Общество, не вырабатывающее подобных порядков, менее успешно.
Тепло, сытно и спонтанный порядок
Точно так же и в Риме само понятие сервитута было изобретено без всякого государства, в рамках частного права, и нет никаких предпосылок к тому, чтобы считать, будто безгосударственное общество будущего окажется менее здравомыслящим, нежели безгосударственное общество прошлого.
Таким образом, при анкапе в слабозаселённых областях на страже потребностей людей в вопросах о транзитных территориях будет стоять умозрительный “медведь прокурор”, который блюдёт “закон тайга”, а в густозаселённых – стремление получать рыночную выгоду от обеспечения транзита через свою территорию. Участки же немногочисленных мизантропов, которые, хотя и будут неизбежно встречаться, как любые другие грубияны, в подавляющем большинстве случаев могут быть обойдены какими-либо альтернативными маршрутами.
Сегодня получила ещё один вопрос с присовокупленным к нему довольно крупным донатом, 0.01btc. Решила не париться с выбором, на какой ответить сегодня, а на какой завтра, и оба пустить в один день.
Ну а поскольку донат впервые оказался не анонимным, то это отличный повод выразить отдельную благодарность в графической форме.
Чем отличается человек-сосед от других раздражающих факторов, таких как гроза, автострада под окнами, пролетающие самолёты, лающие собаки и тому подобное? Только тем, что с ним можно попробовать договориться, в то время как наиболее реалистичный способ избежать остальных раздражающих факторов – это звукоизоляция.
Но сосед, в свою очередь, также понимает, что, являясь к нему и требуя прекратить шум, вы демонстрируете двойные стандарты, поскольку если бы вы деятельно обезопасились от шума прочих вышеперечисленных источников, то и шум из-за стенки вас бы не волновал, поскольку его уровень оказался бы ниже порогового.
Таким образом, выслушав ваши пожелания насчёт снижения уровня громкости, он будет рассчитывать на сделку. Предмет сделки может оказаться самым неожиданным.
Вы можете заявить, что, раз они тут так бурно празднуют, что хрен заснёшь, то пусть и вам нальют – и присоединитесь к гулянке.
Вы можете спросить, когда ожидается конец банкета, и, получив ответ, объявить, что до этого времени согласны потерпеть, но если они продолжат после, то пусть будут готовы к самым суровым санкциям, от “насру под дверью” до “разнесу дверь топором”.
Вы можете договориться о денежной компенсации, которой хватит, чтобы переночевать в тихой гостинице неподалёку…
В общем, вариантов масса.
Но, конечно, вы можете и не договориться. Это будет означать, что вам с соседом не повезло друг с другом: у вас возникла претензия, вы инициировали конфликт, конфликт не был урегулирован, в будущем возможна его эскалация, что чревато издержками для обеих сторон. И никакие папа-мама-государство не помогут, большие уже, пора самим учиться договариваться.
Прямо сейчас у меня 14 неотвеченных вопросов, на две недели вперёд, и я надеюсь, что интерес к проекту будет только возрастать. В связи с этим захотелось поинтересоваться вашим мнением о том, как уместнее поступить в подобной ситуации.
Как уместнее поступить, если вопросы начинают накапливаться?
Схожий вопрос мне задавали ещё три года назад, и тогда я написала по этому поводу целое эссе “Почему у Алтая получилось”. Сейчас, не мудрствуя лукаво, просто публикую его, с минимальными правками.
Почему у Алтая получилось
Горно-Алтайская автономная область – небольшая малонаселённая окраинная территория Южной Сибири на границе с Монголией. Железных дорог нет, промышленности почти нет, полезные ископаемые есть, но их дорого вывозить из-за отсутствия инфраструктуры, населена преимущественно скотоводами, которые чисто формально объединены в колхозы, имеет значимый туристический потенциал, который социалистическим плановым хозяйством практически не используется.
Летом 1990 года в автономной области начались разговоры о суверенитете, руководство планировало потребовать повышения статуса до автономной республики, но вместо этого сперва в Горно-Алтайске и Майме, через несколько дней во всех остальных райцентрах, а затем и повсеместно, стали появляться объявления. Они висели на столбах, на дверях магазинов, почты и сберкасс, а то и просто клеились на ворота. Первый тираж был напечатан в типографии областной газеты, а дальше уже шла самодеятельность: где-то на машинке, где-то и вовсе от руки. Текст был следующим:
Товарищи!
Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Н.С. Хрущёв обещал советским гражданам построение коммунизма к 1980 году. К сожалению, он был снят с поста горсткой партийных деятелей, которые вместо построения коммунизма предпочли развивать социалистический строй. Но законы диалектического материализма не обмануть! И вот, на десять лет позже обещанного срока, Алтай, наконец, построил коммунизм.
Согласно учению Маркса-Энгельса-Ленина, государство есть инструмент классового угнетения. Коммунистическое общество является бесклассовым, поэтому государство на территории Алтая отныне естественным образом прекратило своё существование. Коммунистическая партия, являвшаяся авангардом строителей коммунизма, при достижении коммунизма более не сохраняется как выделенная из остального народа структура. Задача коммунистической партии выполнена!
Базовый принцип коммунизма — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Поэтому жители коммунистического Алтая отныне свободно обмениваются любыми товарами и услугами, оценивая их только и исключительно в меру собственных потребностей. Количество вложенного труда, которое являлось социалистическим мерилом стоимости товара, теперь не принимается во внимание. Понятия добавленной стоимости, ценовых поясов, центрального планирования и тому подобные, отныне считаются устаревшими и имеющими лишь историческую ценность. Поскольку во всём остальном мире ещё сохранились государства, которые используют в качестве мерила стоимости деньги, жители Алтая также могут свободно использовать в расчётах деньги любых государств согласно собственным потребностям, наряду с любыми другими ценностями.
В отношениях друг с другом жители Алтая руководствуются отныне лишь двумя принципами: взаимного уважения и коммунистической сознательности. Первое означает, что в своих действиях жители учитывают интересы соседей и иных вовлечённых лиц, закрепляя свои решения договорами. Второе означает, что жители принимают во внимание не только сиюминутные потребности, но заботятся также о том, что они оставят после себя своим благодарным потомкам.
Все конфликты улаживаются вовлечёнными в конфликт жителями полюбовно, согласно принципам взаимного уважения и коммунистической сознательности. Также они могут обратиться к любым иным лицам или организациям для суда, обязуясь исполнить вынесенное ими решение.
Всё имущество, оставшееся жителям Алтая со времён социалистического строя, как личное, так и принадлежавшее государству, продолжает оставаться в управлении тех же лиц, которые управляли им при социализме. Механизмы смены лиц, осуществляющих управление, вырабатываются жителями самостоятельно для каждого конкретного случая, исходя из принципов взаимного уважения и коммунистической сознательности.
В отношениях с гражданами государств жители Алтая руководствуются теми же принципами, что и в отношениях между собой. Любой человек имеет возможность свободно приехать на Алтай для отдыха, для поселения, для занятия теми или иными делами. До тех пор, пока он соблюдает наши принципы, он наш желанный гость.
Жители Алтая считают войны пережитком мрачного прошлого, поэтому они уважают границы государств и не собираются силой захватывать их территорию. Выезжая за пределы Алтая, жители Алтая руководствуются не только принципами взаимного уважения и коммунистической сознательности, но также исполняют иные требования государств.
Жители Алтая не потерпят попыток повернуть историю вспять, поэтому будут противостоять любым попыткам возродить на территории Алтая классовое общество и государство. Признаком классового общества является выделение любых групп, в отношении которых действуют иные правила, нежели в отношении прочих. Признаками государства являются: принудительное изъятие ценностей, принуждение людей к труду, ограничение свободы действий и иные насильственные действия, осуществляемые иначе, нежели в возмещение конкретного исчисленного ущерба.
Понятно, что изложенные принципы сильно отличались от тенденций последних лет, а знатоки трудов Маркса могли бы найти многие вводимые определения весьма спорными. Но, во-первых, главные, навязшие у всех на зубах, коммунистические принципы, были в данном манифесте в явной форме обозначены. Во-вторых, любой, читавший научную фантастику, без труда опознавал в изложенных принципах именно светлое коммунистическое будущее, а не что-либо ещё. Но самым важным психологическим фактором было то, что манифест объявлял о победе. Если в остальном СССР задумывались о признании поражения в соревновании с капитализмом, а в качестве наглядных пособий по построению нового строя читали «Незнайку на Луне», где предполагалось, что человек человеку волк, то на Алтае большинству было хорошо понятно, что за строй они учредили, и как себя при нём вести.
Все функционеры народного хозяйства, согласно манифесту, полностью сохраняли своё положение, только партийные работники оставались полностью не при делах. Попытки качать права приводили к тому, что им припоминали: «вы, суки, Хрущёва сняли!». Да и, прямо скажем, не столь уж великим был актив КПСС на территории с менее чем двухсоттысячным населением. Впрочем, некоторые партийные работники выехали в Россию, препятствий им никто не чинил.
Со стороны России была взята пауза, союзное руководство оказалось в затруднении. Если бы речь шла воинствующем национализме, с ущемлением русских и иными эксцессами, ещё можно было бы задуматься о вводе войск. Но силой возвращать в социализм тех, кто уже перешёл на новую стадию развития? Это означало бы крах всей идеологии. Удержать такое в секрете было бы невозможно, по СССР уже давно победно шествовала гласность. Кончилось тем, что в октябре 1990 года Горбачёв официально объявил: на территории Горно-Алтайской автономной области начат эксперимент по переходу к коммунизму в рамках отдельно взятого региона.
Уже на следующий год, когда в СССР всё зашаталось, а на Алтай пришли первые иностранные инвесторы – несколько гостиничных сетей и один агропромышленный холдинг — начался массовый уход на Алтай советских кооператоров, валютчиков и иных достаточно состоятельных граждан, которые обнаружили, что здесь рады и им, и их деньгам, и их инициативе.
Поначалу на Алтае в основном пользовались советскими рублями, потом преимущественно перешли на доллар США и швейцарский франк. Собственную валютную политику вести никто не посчитал нужным.
Немногочисленные асфальтированные дороги не успели прийти в полное небрежение в течение переходного периода. Дорожные службы поначалу перебивались мелкими заказами на асфальтирование дорог внутри деревень или ремонт мостов через горные речки, но постепенно подтянулись более крупные инвесторы, и заказов стало невпроворот. В 1991 году дорожники поставили пост на въезде из России и стали взымать деньги с транспорта, едущего в Монголию. Этого хватало на то, чтобы поддерживать Чуйский тракт в удовлетворительном состоянии. Постепенно образовалось достаточное количество служб, расхватавших себе в обслуживание и кормление различные участки дорог. Со временем механизмы взимания платы эволюционировали в сторону большего удобства пользователей — как водится, в соответствии с принципами коммунистической сознательности и взаимного уважения. Также, как ни странно, полное отсутствие каких-либо органов, призванных устанавливать правила дорожного движения и следить за их соблюдением, не особенно сказалось на аварийности.
Малая авиация продолжала курсировать между райцентрами, а также в Бийск и Барнаул. К тому моменту, когда малая авиация в России стала загибаться, в Горно-Алтайске японцы уже начали строительство международного аэропорта.
Частные клиники стали появляться поначалу при отелях и санаториях, со временем платёжеспособный спрос возник и в райцентрах. Служба спасателей принялась подрабатывать доставкой больных из отдалённых деревушек в районные больницы. Где-то это были разовые заказы, где-то абонентские договоры на обслуживание с жителями, где-то успели подсуетиться страховые компании.
Уровень образования поначалу закономерно просел. Бывшие школьные учителя занимались с отдельными учениками по конкретным предметам, посвящая остаток времени собственным огородам. Постепенно стало понятнее, какого сорта специалисты нужны коммунистической экономике, и процесс пошёл, где-то так и оставшись на уровне репетиторства, в Горно-Алтайске и Улагане открылось по одной средней школе, а в основном учитель собирал разновозрастную группу и давал плотный курс из одного-двух предметов в течение пары месяцев. Учебная нагрузка оставалась смешной, в сравнении с советским прошлым, поэтому дети больше привлекались по хозяйству и достаточно рано находили себе полноценный источник заработка. Зато в порядке вещей стало добровольное обучение конкретным областям знания уже в более зрелом возрасте, когда человек точно знал, что ему нужно, и был готов за это заплатить.
В начале девяностых случались эксцессы, когда из России приезжала братва на джипах, отбирали машины, бытовую технику, деньги. Эти вопросы решались по-разному. Можно было раздобыть контакты конкурирующей группировки и наводить их на возвращающуюся с добычей братву. Можно было организовать вооружённый отпор, благо никаких ограничений на хождение оружия на Алтае не было. Можно было давать ориентировки российским же ментам. В Майме, которая закономерно страдала от налётов более других, некоторое время существовала частная охранная организация – её основали бийские же братки, которых конкуренты выдавили с привокзального рынка. Постепенно в криминальных кругах Алтайского края сложилось мнение, что у коммунистов беспредельничать западло. Туда ездили культурно отдыхать, а иногда за третейским судом – коммунистической сознательности южных соседей можно было доверять.
В девяносто восьмом к коммунистическому (де факто анархо-капиталистический строй так и сохранил де-юре своё изначальное идеологизированное наименование) Алтаю присоединилась Белокуриха. В РФ был дефолт, чехарда сменяющихся премьеров, задержки зарплат – а алтайские инвесторы предложили за госсобственность в выкупаемой Белокурихе хорошие деньги в твёрдой валюте. В начале двухтысячных РФ в одностороннем порядке произвела демаркацию границы, установила пункты таможенного досмотра и прочую странную атрибутику, которую так любят государства. В 2014 Жириновский предлагал задуматься о том, что Белокуриха и Северный Казахстан, наряду с Новороссией – исконно русские земли, но Зюганов одёрнул его, чтобы тот не смел точить зубы на коммунистов, и вообще у наших, мол, южных соседей не грех кое-чему поучиться, а не лезть к ним со своими добровольцами.
В 2006 году была попытка официально зарегистрировать государство Коммунистическая Республика Алтай — с целью вхождения в ООН, ВТО, а также предоставления офшорных услуг. Однако на следующий день весь забор заявителя был залеплен коммунистическим манифестом, и он, решив по здравому размышлению, что и так неплохо, не стал пытаться доказывать соседям, что его идея не означает ни налогообложения, ни иных обозначенных в манифесте признаков государства, и свернул свою инициативу. Такая коммунистическая негибкость алтайцев означала, что ни одна международная компания не может держать на Алтае свою штаб-квартиру, будучи обязанной иметь государственную прописку, но это никак не мешало реальной операционной деятельности.
Для поездок по миру жители Алтая поначалу пользовались преимущественно российскими паспортами, которые получали в российском Бийске, но после Грузинской войны 2008 года в моду стало входить гражданство прибалтийских стран и Израиля, а с 2010 года Монголия ввела для жителей Алтая упрощённую процедуру, и тем полностью удовлетворила рыночный спрос.
Алтай стал убежищем для Эдварда Сноудена, но это было не самой удачной его идеей. Представители АНБ, не особенно скрываясь, прилетели в Горно-Алтайск и захватили беглого сисадмина, после чего выехали в РФ и далее в Вашингтон. Алтайцы не препятствовали задержанию, но, во-первых, стали в массовом порядке отказываться принимать доллары США, постепенно перейдя на швейцарские франки в качестве наличных и на биткойны для безналичных расчётов, а во-вторых, в 2014 под Онгудаем открылся клуб ветеранов — что-то вроде базы вольных наёмников со всего света, и когда в 2017 российское ФСБ попыталась захватить сбежавшего на Алтай Аркадия Бабченко, её сотрудников ждал довольно неласковый приём. Впрочем, обошлось без жертв и международных скандалов.
В 2020 году Manifiesto Comunista распространился на Кубе, но это уже совсем другая история…
Задача действительно довольно нетривиальная, и вот почему.
Капитализм – это общественное устройство, при котором доминирующими отношениями между людьми являются товарно-денежные. Анархо-капитализм делает граничные условия более строгими, указывая, что доминирующие товарно-денежные отношения должны быть ещё и добровольными.
Коммунизм – это общественное устройство, при котором доминирующими отношениями между людьми являются отношения дарения, а место денег занимает репутация.
Нетрудно видеть, что семья – это коммунизм, а анархо-капитализмом там, как правило, и не пахнет. Между тем, задача состоит в том, чтобы рассказать детям в семье о ценностях анкапа, и сделать так, чтобы эти ценности оказались для них привлекательны.
Проблема даже не в том, чтобы просто рассказать, а в том, что в детстве лучше всего усваиваются те наставления, которые подкрепляются личным примером, и которые применимы к реальной жизни здесь и сейчас.
Начинать стоит с самых базовых вещей.
Собственность. Указывается, что вот эта вещь мамы, эта папы, эта ребёнка, а вот эти находятся в совместной собственности всей семьи (только не говорите это ужасное коммунистическое слово “общие”)
Обмен. Обмениваться ценностями – довольно увлекательное занятие для детей, и тут важно не только привить ребёнку вкус к обмену, но и объяснить, что обмен должен быть только добровольным, и что обмен всегда неравноценен: каждый ценит то, что отдаёт, меньше, чем то, что приобретает. Так что если один поменял что-то, а потом передумал, второй не обязан соглашаться на обратный обмен.
Договор. Приучайте если не записывать, то хотя бы внятно проговаривать условия обмена, не стесняйтесь ссылаться на старые договоры, и не смейте сами отказываться от своих слов.
Суд. Если не удаётся прийти с ребёнком к согласию, ищите того, кто вас рассудит, чтобы ребёнок также согласился на судейство. Пусть он привыкает отстаивать свою позицию перед независимым лицом, а затем исполнять вердикт.
Деньги. Чем раньше у ребёнка появятся свои деньги, тем лучше. Не стесняйтесь нанимать его для любой работы, которую захотите от него получить. Но если он откажется от работы, то не смейте к ней принуждать. Пусть он привыкнет произносить фразу “а что я с этого буду иметь?”
Репутация. Избегайте вызывать в ребёнке стыд, куда важнее дать понять ему, что его репутация в такой-то сфере выглядит неважно, и теперь ему в этом нет доверия, зато вот тут ему можно доверять полностью.
Компенсация издержек. Опять же, вместо того, чтобы стыдить, предлагайте ему подумать, как он мог бы компенсировать ущерб. Полезно поторговаться, не соглашаясь на первое же предложение. Если сами как-то обманули его доверие, тоже смело предлагайте компенсацию, и пусть думает, взять ли предложенное.
Самозащита. Каждый имеет право на самозащиту. Тут вам, возможно, придётся конфликтовать с другими взрослыми, которые отстаивают точку зрения о том, что ребёнок в принципе не имеет права драться, а может максимум пожаловаться взрослым. Не стесняйтесь устраивать полноценное судебное разбирательство по итогам подобных инцидентов, разумеется, на добровольной основе. Если при этом суд решит, что ваш ребёнок причинил-таки кому-то неправомерный ущерб, придётся убедиться, что он выплатит компенсацию.
Вообще, постарайтесь как можно раньше начать вести себя с ребёнком, как с равноправным субъектом. Ему может не хватать знаний или навыков, но это не поражает его в правах. Знания и навыки – дело наживное.
Так себе пример договора: оказываемая услуга не определена, и нет условий расторжения. Но и такой договор куда лучше его отсутствия.
Тут мне очень хочется начать с развёрнутой цитаты из источника, на который я и так постоянно ссылаюсь – нашей Политология-тян, Екатерины Шульман:
Что касается реального положения вещей, то, вообще говоря, русский человек стихийный либертарианец, но не знает об этом и никогда себя таковым не назовет. На самом деле, он очень склонен к либертарианским ценностям, а именно: он не доверяет государству, государственным институтам, правоохранительным органам. Он вообще не доверяет никому, кроме личных знакомых. Он склонен рассчитывать только на себя и на своих ближайших родственников. Соответственно, он хотел бы, чтобы как-то к нему никто не лез, и ему бы дали жить спокойно и не указывали, как ему жить. То есть вот эти либертарианские ценности, они очень сильны в русских людях.
Вместе с тем, совершенно оправдан и противоположный взгляд: Россия – страна укоренившихся социал-демократических ценностей, и идеал государства для большинства русских – это скандинавские страны, с низким уровнем неравенства, с комфортными тюрьмами, с чиновниками на велосипедах, с широким общественным обсуждением всех вопросов, короче, нормальная такая советская власть, какой она и должна быть, согласно проектной документации. Высокие налоги и суровые регуляции, прилагающиеся к этой модели, воспринимаются как вполне оправданная цена за этот патерналистский рай.
И, наконец, странно будет не отметить и такую точку зрения, что русский человек – это лох и терпила, отягощённый стокгольмским синдромом и синдромом выученной беспомощности. Его девиз это “инициатива наказуема”, причём не “наказуема поручением исполнить инициативу”, как в идеальном конфуцианском Китае”, а, буквально, палкой по башке наказуема, чтобы не высовывался. Он не питает иллюзий по поводу благости государственной власти, но оправдывает действия чиновников тем, что и сам бы на их месте вёл себя так же.
Первая категория – это наши естественные союзники. Они, может, и не окажут деятельной поддержки, потому что заняты своими мирными анархо-капиталистическими делами, но по крайней мере в нужный момент отвернутся и не донесут на людей за их мирные анархо-капиталистические дела.
Вторая категория – это наши естественные союзники. Они понимают важность совместного решения локальных проблем, умения договариваться, стремления объединяться вокруг общих интересов, а не просто по принципу “свои против чужих”.
Третья категория – это наши естественные союзники. Постепенно до них доходит, что чиновник это не какая-то неумолимая сила, всемогущая и всеведущая. Чиновник это смешное мудило, которое само не смеет шагу ступить без инструкции, но при этом относится к приказам по принципу “погоди исполнять – отменят” и “можешь спихнуть ответственность – спихни”. Наконец, до этих людей доходит, что чиновник немедленно теряет весь свой начальственный гонор, оказываясь один на один с толпой. И тогда чиновников могут мирно закидывать снежками, как в Волоколамске, могут устраивать им мусорные люстрации, как в Украине, но если сильно припечёт, то могут дойти и до дефенестраций, которые так любили применять братья-славяне в Чехии.
мм, люстрации!
Конечно, порой с такими союзниками не надо и врагов. Конечно, таких союзников слишком легко увлечь коммунистическими лозунгами, и тогда они пойдут бить либерастов и буржуев. Поэтому, как бы это ни было неприятно, но приходится выполнять важную работу по созданию в головах этих людей правильного образа врага. Именно поэтому Михаил Светов, со своей пропагандой ненависти к номенклатуре, тоже делает важную работу, я бы так не смогла, мне куда приятнее рассказывать всякие оптимистичные байки о том, как нам обустроить нас.
Многие рассказывают, что пришли к либертарианству незаметно, просто в один прекрасный день их более эрудированные знакомые сообщали им, что вот этот вот комплекс взглядов, который они транслируют, называется либертарианством.
У меня с этим вышло несколько странно. Я знала само слово, но трактовала его чисто феноменологически, мол, либертарианцы это сторонники того, чтобы убрать государство из экономики и личной жизни граждан. Потом как-то сказала подруге, что я либертарианка, та услышала незнакомый термин и полезла в википедию. Там ещё была не нынешняя относительно сбалансированная статья, а прямо с порога заявлялось: либертарианцы, мол, это такие чуваки, которые топят за отказ от агрессивного насилия. Я, такая: чё? Какое отношение эта хрень вообще имеет к предмету моего интереса? И полезла уже детально разбираться в вопросе. С тех пор я, как та Шульман, которая не понимает, что может быть увлекательнее парламентаризма (разве что британская литература, но лучше всего британская литература о парламентаризме), не понимаю, что может быть увлекательнее экономической теории и либертарного права, но от аббревиатуры NAP и множества её производных меня до сих пор немного коробит.
Искренне считаю, что продавать либертарианство людям через NAP методически некорректно и провоцирует на отношение к нам, как к каким-то странным фрикам. За NAP чисто эстетически убедительно может топить только человек с оружием, готовый его в любой момент применить для самозащиты, потому что принцип неагрессии – это этика вооружённых людей, а не каприз невооружённых. Если ты неуклюжая тётка, фифа с ноготочками или тонконогий метросексуал, то топи за что-нибудь другое.
Извините, меня понесло, но вы же просили личных историй, их есть у меня.
“Запомните, дети: NAP – это когда каждый держит каждого на прицеле, но не стреляет”
Для разнообразия решила озвучить рассказ, может, кому-то лучше зайдёт голосом
Как бы ни хотелось всегда идти к цели прямыми путями, но если в голове собеседника уже сформировалась жопа с винтом, то вбивать туда что-то прямое бессмысленно, надо вкручивать.
Здесь нам на помощь приходит маркетинг со всеми его приёмами, направленными на увеличение продаж. Например, имеет смысл понять, какая именно боль стоит за мамиными возражениями. Потому что какой смысл рассказывать про социалку в частных компаниях на свободном рынке в зажиточном обществе, если у неё болит не от гибели советской социалки, а, скажем, от накоплений, сгоревших в какой-нибудь финансовой пирамиде, или от перестрелок на улицах. Затем работаем с этой болью.
Пирамиды
Объясняем, что важнейшей причиной бурного взлёта пирамид была потребность как-то защитить свои накопления от гиперинфляции, а гиперинфляция была вызвана бешеной эмиссией денег государством. Потребители никогда не предъявляют спроса на инфляционные деньги, им куда милее стабильность, или даже дефляция, чтобы можно было просто положить деньги в кубышку, и они сохраняли там свою ценность на десятилетия.
А это биткойн, мама. Спроектирован хардкорными анкапами специально для этой самой цели. Даже золото в качестве инструмента сохранения ценности на долгосрок работает хуже, потому что у золота можно нарастить добычу в случае взлёта спроса, а с биткойном такой фокус не провернёшь. Ну а если есть криптовалюты, то можно смело избавляться от всех этих центробанков, ура.
Перестрелки
Объясняем, что в лихие девяностые государство отнюдь не перестало регулировать вопросы гражданского оружия и устанавливать правила разрешения конфликтов. Милиция охотно прессовала законопослушных граждан, не давая им ни эффективно противостоять бандитам, ни судиться с ними, но при этом охотно пасовала перед мало-мальски наглым гопником. Естественно, это создавало мощный экономический стимул к криминальному поведению, и не давало никакого вознаграждения за стремление к мирному решению вопросов. Фактически, это означает, что государство в девяностых всей своей хилой мощью работало на агрессоров, пока не сумело худо-бедно отжать у частных агрессоров преимущественное право на бандитизм.
Вот скажи, если тебя сейчас прижмут на улице с требованием кошелька, а ты достанешь из сумочки глок и расстреляешь грабителей, может, тебя похвалят за избавление общества от опасных преступников? Нет, тебя привлекут за нелегальное ношение оружия и превышение пределов самообороны, и надолго посадят проедать в тюрьме деньги налогоплательщиков. А если не расстреляешь, а только припугнёшь, то привлекут лишь за ношение оружия, и всё равно посадят. Ну и на кой тебе такой защитничек, это вот самое государство?
А, ты не хочешь носить глок, хочешь, чтоб не нападали? А ты можешь пойти в страховую и застраховаться от ограбления? Нет. Потому что компании начнут от такого страховать лишь в том случае, если они будут иметь право следить за порядком и эффективно противодействовать бандитам. А ровно этого-то и нельзя – госмонополия. Куда ни ткнись, как ни попытайся обезопасить свою жизнь – упираешься в тот или иной государственный запрет.
Вам лучше знать, что там в голове у мамы пока что, вместо анкапа. Действуйте исподволь, подкидывайте отдельные кейсы, как по государственному беспределу, так и (это гораздо важнее!) по эффективному решению важнейших вопросов без государства или даже вопреки ему. И в конце концов она даже сама не заметит, как начнёт в разговоре с соседками обсуждать с ними эти вещи, ведь люди очень падки на тайное знание, недоступное простым смертным, как же не поделиться им с этими тёмными людишками?
