Рубрика: Ответы

Ответы на ваши вопросы

Как при минархизме и уж тем более полном анкапе будет решаться проблема “федерального флота”?

Эта проблема хорошо просматривается в гражданской войне США, где южане имели более крупную армию, более мощную экономику и больше денег, но они не имели одного: господства на море.

То есть суть проблемы проста: содержание кораблей это адски дорого, дороже всех остальных РВ, и есть большие сомнения, что атомный авианосец сможет содержать всего одна фирма. Если же его будет содержать несколько фирм, велик шанс, что он превратится в “федеральный” авианосец.

Без флота – невозможно обеспечить самозащиту. С флотом – невозможно контролировать контрреволюцию.

Как предлагают бороться с такой проблемой?

P.S. Речь, конечно же, идет о минархизме или анкапе в отдельно взятой стране.

Анонимный вопрос

Во многом этот вопрос напоминает проблему погребания городов под толщей конского навоза с ростом численности населения в конце 19 века. Иначе говоря, проблема относится к одной технологической эпохе, а обстоятельства, для которых предлагается искать решение проблемы – уже к другой.

Протоанкап в Исландии существовал триста лет, а потом сдался государству. Протоминархизм в США существовал, условно говоря, до той самой Гражданской войны, то есть меньше ста лет, а потом с большой кровью был растоптан федеральным центром. Так что, конечно, сама по себе проблема властной централизации не надумана, но в её основе лежит ярко выраженный положительный эффект масштаба при наращивании вооружённости. Если этот эффект пропадает, пропадает и проблема централизации власти.

Сегодня господство на море – сомнительная по эффективности штука. Ну вот есть некий мегабандит, который ограбил своих подданных на настолько астрономическую сумму, что может позволить себе мегафлот, превосходящий по силе все прочие флоты. Какой с этого профит? Возможность обеспечить эффективную морскую блокаду любой выбранной приморской территории? Возможность контролировать небо над любой территорией в пределах досягаемости палубной авиации? А как эти возможности конвертируются в деньги? Для мегабандита как некоей цельной сущности – почти никак. Эти расходы никогда не отобьются, и военно-морские мускулы служат бандиту почти исключительно для украшения.

Другое дело, что мегабандит – это умозрительная сущность, по факту же решения принимают конкретные люди, и им-то важно не то, какой доход получит мегабандит, а какой доход получат лично они – за счёт снижения общей эффективности мегабандита. Опять же, если вместо увеличения собственной эффективности уменьшать эффективность других, то это тоже вполне себе действенная стратегия того, чтобы оставаться самым крутым, пусть даже и ценой сокращения своих возможностей в абсолютном выражении, и мегабандит действительно может вполне рационально действовать, исходя из этой крайне умной стратегии “умри ты сегодня, а я завтра”.

Как условное анкап-сообщество могло бы предотвращать подобные дебильные атаки со стороны этих атавистических хищников? Во-первых, как нам показал эпизод с крейсером Москва, противокорабельные ракеты довольно эффективны против флота при существенно более низкой цене. Во-вторых, уничтожение отдельных функционеров режима обычно ещё дешевле, чем уничтожение тысячетонных лоханок. В-третьих, идея национального государства всё менее популярна, а с ней падает популярность и у патриотизма, что выражается, в частности, в нежелании служить в армии. В итоге сегодня у стран даже с огромными военными бюджетами серьёзный некомплект живой силы. Уже сегодня флот трудно комплектовать, а когда ситуация разовьётся до такого уровня, что на Земле уже появятся первые значимые территориальные анкап-сообщества, ситуация станет для этатистов ещё более удручающей.

Да, лошади не уступят автомобилям в одночасье, но города уже не будут погребены под навозом, тренд переменился. Конфликты будут становиться всё более рыночно обоснованными, а это означает минимальные затраты при максимальной эффективности. Не до авианосцев.

Почему право на собственность – свобода, а не ограничение свобод других?

Анонимный вопрос

Разумеется, право на собственность – это именно ограничение свобод других. Право на собственность это претензия на то, чтобы распоряжаться неким объектом и препятствовать тому, чтобы им распоряжались другие. Их свобода распоряжения приватизированным объектом закономерно уменьшится.

При этом, конечно, в разных обществах могут практиковаться совершенно разные порядки осуществления подобных претензий, в том числе применительно к разным классам объектов. Это могут быть порядки типа “хочешь попользоваться – бери, пользуйся, потом верни на место, чтобы могли взять другие”. Могут быть порядки “хочешь пользоваться – бери, а другим обеспечь такую замену, против которой они не станут возражать”. Или “можешь брать до тех пор, пока для других остаётся достаточно объектов того же качества”.

Но всё-таки мы говорим о собственности, когда порядок использования объектов определяется более эксклюзивными правилами, вроде изложенных у меня в книжке в соответствующей главе. Разумеется, даже в этом случае совершенно не обязательно, что любой приобретаемый в собственность объект оказывается в полном и безраздельном распоряжении приобретающего. Практики вроде использования своей собственности во вред другим всё равно будут наталкиваться на вполне закономерное сопротивление.

Спрашивается, если права собственности – это сплошные ограничения свобод, то почему мы вдруг заявляем, что общество, где они соблюдаются – свободное? От чего свободное? Прежде всего, конечно, от войны всех против всех. Зная, что у тебя есть право на этот предмет, и другие его уважают, ты не будешь тратить уйму ресурсов на ежесекундную готовность отстоять свою власть над предметом в схватке с другими претендентами, это освобождает ресурсы на более приятные занятия, то есть увеличивает свободу. Зная, что у тебя нет права на этот предмет, потому что он принадлежит другому, ты не будешь изыскивать способы его прямого отъёма, а сосредоточишься на увеличении своих возможностей к рыночному обмену. Это увеличивает богатство возможностей, то есть, опять-таки, свободу.

Более витиеватое, но развёрнутое изложение того, как права собственности обеспечивают свободу в обществе, вы всегда можете прочитать у Дэвида Фридмана в Механике свободы, в главе В защиту собственности.

branilac slobode

ИГИЛ как ЭКЮ

ИГИЛ владеет территориями в разных (не только смежных) странах мира, успешно обороняет их от мировых армий, благодаря массовому вооружению, плевать хотел на непризнанность, не препятствует продаже наркотиков, имеет множество сторонников по всему свету. Конечно, его внутреннее устройство далеко от прогрессивных идей (особенно для женщин), но зато вступление в него относительно добровольное. Можно ли считать ИГИЛ успешным просто-примером ЭКЮ? Может ли возникнуть нечто подобное с более приемлемыми идеями, но столь же сильное в плане самозащиты и готовности к расширению?

Незапутка

Исламское государство, конечно, не является до конца ЭКЮ. Добровольно люди вступают в ряды его армии, а вот мирное население запросто может переходить под эту юрисдикцию в ходе прямых территориальных захватов или механизмов типа рэкета. Скорее это всё-таки удачливый кочевой бандит, который предпринял попытку стать стационарным.

У Исламского государства два основных фактора успеха: пассионарная идеология и огромная база поддержки. Либертарианцы могут похвастаться лишь первым, но не вторым. Да и идеология, воспевающая рыночный успех, всё-таки вряд ли сможет продемонстрировать большую отмороженность своих адептов, нежели идеология, воспевающая войну со всеми неверными.

Сама по себе радикальная идеология без широкой поддержки успеха, впрочем, заведомо дать не сможет, поэтому важен именно факт широкого принятия идеи, вокруг которой строится экстерриториальная контрактная юрисдикция. Либертарианцам на популяризацию своих идей до уровня ислама, конечно, ещё работать и работать.

С другой стороны, весь смысл идеи ЭКЮ в том, чтобы не навязывать свою идеологию всем и каждому, но всего лишь форсить свободу ассоциации: исламистам исламистово, феминистам феминистово, а друг на дружку максимум фыркать, но не устраивать вооружённых разборок. Насколько реально обеспечить массовую общественную поддержку именно самой идее мирного размежевания? В принципе, сейчас идёт мировой тренд на распад империй, увеличение числа признанных государств, умножение числа непризнанных государств, появление разных странных серых зон и так далее.

Идея успешной самозащиты сообщества близких по духу людей весьма привлекательна, а в условиях, когда империи демонстрируют серьёзную военную неэффективность, ещё и буквально напрашивается к реализации. Так что я действительно не исключаю, что в мутной воде текущих войн появятся многочисленные группировки, готовые отстаивать право жить по своим установлениям. Но им придётся действовать очень ненавязчиво, без громких политических деклараций, через демонстрацию представителям государства, что таких-то ребят лучше не замечать, это полезнее и для здоровья, и для благосостояния.

Короче говоря, я больше верю в методы мафии на службе рыночных интересов, чем в прямую войну и чем в мирное лоббирование законов, как в каком-нибудь Гондурасе. Строго говоря, у меня нет никакой уверенности в том, что рыночных ЭКЮ на сегодня ещё нет. Они вполне могут быть, и даже весьма многочисленными, но тем, кто не вовлечён в процесс, знать об этом не требуется.

Никакой угрозы государству, просто режем дыню

Почему любой достаточно сильный агент при анкапе автоматически не становится государством? Как упразднить государство, не став государством?

Анонимный вопрос

Государство это порядок, определяющий, как именно в том или ином месте принято систематически грабить людей. Анархия подразумевает высокую степень децентрализации власти в обществе, когда люди в худшем случае объединяются для восстановления справедливости в ситуативные союзы, а после того, как задача решена, союз начинает испытывать трудности с целеполаганием и стремится распасться. Некоторой аналогией могут служить современные межгосударственные отношения: оборонительный союз НАТО едва не развалился от небрежения, когда исчезла угроза СССР, но немедленно ожил и готов принимать новых членов, когда оружием начала бряцать РФ. Но для того, чтобы жертва агрессии получила поддержку при анархии, ей даже не нужно формально состоять в союзе, что мы прекрасно видим на примере Украины.

Так и при анкапе: никто не будет возражать против того, чтобы тот или иной рыночный агент становился сильнее: почему бы и нет, раз он так здорово удовлетворяет своих клиентов. Но стоит ему начать проявлять нерыночную власть, как от него начинают бежать клиенты, а конкуренты начинают размышлять, с какого боку по нему сподручнее ударить.

Достаточно сильный агент при анкапе

Достаточно ли этого механизма, чтобы анкап, единожды установившись, стал процветать во веки вечные? Не могу гарантировать. Обманул нас Фукуяма: нет в истории конца. Устойчивость анкапа основана на экономических стимулах, препятствующих неэффективной централизации, но аномалий исключать нельзя. Так, например, хорошей моделью анкапа является механизм proof-of-work в Биткоине, и мы видим, что со временем децентрализация майнинга только возрастает, но история Биткоина отнюдь не была лишена кризисов, связанных с попытками майнеров диктовать держателям монет свою волю. А плохо сбалансированный PoW, как мы видим на примере эфира, и вовсе никак не мешает создателю валюты рулить ей единолично.

Либеральные демократии – это как раз и есть пример таких вот кривых систем, когда вроде сдержки с противовесами нарисованы, а по факту всё равно выходит вертикаль власти или в лучшем случае олигархия. Спроектировать разумную систему анархического самоуправления с нуля и запустить её вместо того или иного государства – это нетривиальная задача, и мне не приходит в голову, как её можно было бы реализовать в отсутствие кризисов. Однако, поскольку государство это система грабежа, в которой положительные обратные связи исторически куда сильнее отрицательных (чем больше ты награбил, тем легче тебе награбить ещё – положительная обратная связь; но тем сильнее тебя ненавидят – отрицательная обратная связь) – то и кризисы в государствах неизбежны. Время от времени я разрождаюсь какой-нибудь байкой о том, как в том или ином месте на фоне кризиса происходит переход от жёсткого государства к чему-то вроде анкапа. Вот, например, как раз про либеральную парламентскую демократию.

Минархизм в российском протекторате

Предположим, к власти в РФ приходят молодые демократы – они не хотят “как в Сомали”, но в принципе любопытны к разным формам организации свободной страны. Возможно ли устройство в одном из протекторатов – например, Южной Осетии (допустим, с Грузией как-то договорились – мы ж теперь как Швеция, а она за Аланды не воюет, и вы тоже) – экспериментального минархистского государства? Назначаем Мишу/Ярика/тебя главным, отменяем налоги, объявляем свободу бизнеса/веществ/оружия/идей, хлебом-солью встречаем приходящих сюда мировых бизнесменов, в конституции прописываем NAP и швабодку. От государства оставляем лишь на первое время минимальную полицию (защита от “воздух свободы защекотал” и “Сомали”), соц-мед и орган бизнеса на конкурентном рынке (он волен вести бизнес как угодно, но обязан тратить прибыль на благотворительность, а по сути на социалку). Дальше, по мере успеха, отменяем рудиментирующиеся госорганы, переходя к полному анкапу. При этом Анкапистан пока что остаётся протекторатом, и на него не нападёт США из-за гнезда хакеров и наркодельцов там, а сама ПРБ защитится от них по-рыночному – заплатив за воздержание от работы на нашем рынке.

Кацист

Два родственных вопроса удачно скомпоновались, и если на предыдущий вопрос – про анкап в анклаве на фоне грохнувшегося путинизма – я ответила сказкой, то здесь вынуждена чётко заявить: нет, невозможно.

В чём разница между сахалинским сценарием и тем, который вы предложили? В том, что ваш сценарий предполагает сохранение для РФ возможности влиять на свои текущие протектораты после конца Путина. Но какой ценой может быть достигнут приход к власти этих самых молодых демократов без развала РФ? Тут недостаточно просто смены правительства на людей с хорошими лицами. Этим молодым демократам придётся запускать процесс денацификации и демилитаризации России, публично каяться за все грехи путинизма, платить репарации как минимум Грузии и Украине, выдать им, а также международным органам, на суд массу преступников, вывести войска со всех присоединённых территорий, с зарубежных военных баз, а также из тех самых протекторатов.

Есть некоторый шанс на то, что им удастся заодно запустить серьёзные реформы и в самой РФ: сделать высшим органом судебной власти в РФ Высокий суд в Лондоне, а своих судей штрафовать за каждый случай отмены их приговора в этой апелляционной инстанции; вернуть в регионы львиную долю налогов и даже немножечко снизить общую налоговую нагрузку; разгрузить уголовный и административный кодексы от кучи глупых путинских статей; в очередной раз приватизировать уйму путинских госкорпораций; полностью отказаться от воинского призыва, военного флота, 80% ядерных боеголовок; распустить ФСБ и Росгвардию; радикально переписать регламенты работы антимонопольной службы, и так далее, и так далее. Но это всё будет касаться непосредственно России. Протекторатам же в это время придётся как-то договариваться о возврате в состав своих прежних метрополий, потому что без помощи РФ они этой участи избежать не смогут, а РФ будет заявлять на этот счёт что-то вроде “да-да, ребята, конечно, забирайте, это ваше, извините, что возвращаем в таком хреновом состоянии, вот вам неустойка”.

Другое дело, что после обнуления РФ как экспортёра авторитаризма в той же Грузии вполне вероятен возврат на траекторию, с которой она свернула при Иванишвили, а коли так, то помянутая вами Южная Осетия имеет-таки шанс на все эти реформы, только не как российский протекторат, а как грузинский. Но тут мне и фантазировать особо не нужно, это примерно тот же курс, которым регион следовал до 2008 года.

Никаких сегодня сказок на ночь

Возможна ли попытка построения анкапа в какой-нибудь стране на фоне временного ослабления или краха её властной структуры?

Например, если грохнется путинизм. Какие примерно шаги для этого нужно сделать?

Москвич

Представим себе, например, вот какой сценарий. Путин начинает наступление на Донбассе с одновременным десантом с моря на юго-западе Украины. Для этого он в числе прочего выскребает остатки наземных сил, ВДВ и морской пехоты с Дальнего Востока. Тем временем из-за трудностей с экспортом сахалинских нефти и газа там начинается перевод работников на неполный день, а кое-где и высвобождение от работы. Маленький (меньше Черногории по населению) изолированный регион-донор оказывается в ситуации резкого падения уровня жизни. К тому же это регион, где количество и влиятельность бюджетников сравнительно невелики, а голос работающих, напротив, весьма важен.

Известно, что наибольшее недовольство случается среди зажиточных людей, которым резко урезали возможности. Так что питательная среда для протеста готова, и это люди, которых крайне слабо волнует какая-то Украина, они хотят работать, зарабатывать, и чтобы Москва им не мешала.

Что происходит дальше? Дальше, например, губернатор в очередной раз летит в Москву и не долетает. Ну, знаете, авиапарк нуждается в постоянном обслуживании и снабжении импортными запчастями, а с ними в стране не очень. Нужно затевать новые выборы. И тут как-то так оказывается, что на острове есть множество тех, кто заинтересован в том, чтобы выйти из-под Москвы, а заодно и из-под санкций. К тому же их поддерживают как минимум японские и американские акционеры нефтегазовых проектов острова. На выборы выдвигается представитель ЛДПР (где после смерти основателя партии вертикаль власти не удалось толком починить) – этнический украинец (их на острове довольно много) и предприниматель. Попытки снять его с выборов переходят в штурм группой поддержки кандидата областного избиркома, после чего кандидат объявляет, что выборы пройдут при участии международных наблюдателей. Местной Росгвардии блокируют бетонными блоками ворота гаражей, и она отчитывается в Москву о том, что занята организацией разблокировки, а пока выпускает на улицы пехоту без транспорта, что сводит её эффективность на нет, и она просто наблюдает за происходящим.

За следующие несколько дней Япония присылает большое количество чрезвычайно вежливых международных наблюдателей. Кандидат от ЛДПР побеждает на выборах, после чего парламент острова принимает резолюцию о том, что Сахалин начинает переходный процесс по добровольному присоединению к Японии на правах широкой автономии. Объявляется, что Сахалин перестаёт платить налоги в российский федеральный бюджет немедленно, что касается Японии, то вопрос о налогообложении отложен до завершающих этапов переходного периода. Все таможенные ограничения в адрес Японии в одностороннем порядке отменяются.

РФ, готовая уже отправить армию для приведения острова к покорности, притормаживает. Во-первых, армии нет, есть только тихоокеанский флот. В принципе, этого достаточно, но, во-вторых, московскому руководству поясняют, что в нынешнем виде Сахалин – идеальный офшор для обхода санкций, и не стоит разбрасываться подобными возможностями. Поэтому Москва отправляет своего представителя в комитет по организации переходного процесса, и там он вносит свою лепту в затягивание этого бюрократического процесса.

А дальше всем нравится то, что получилось. Налоги радикально снижены, российский бизнес охотно прописывается там, где нет санкций, японский – занимается освоением острова. РФ бдит за тем, чтобы права русскоязычного населения не нарушались. Япония – за тем, чтобы не нарушались права японских переселенцев. В итоге лет через тридцать, когда все уже забыли, что был такой Путин, и что была такая Украинская война, на острове так и продолжается переходный процесс, потому что нет дураков его завершать. Это не анкап, но неплохое к нему приближение.

Люблю сказки.

Не статуя свободы, но для анкапа сойдёт

Пределы компетенции либертарианского суда

Ты описывала ситуацию, когда для разрешения конфликта между насильником и жертвой судом принимаются меры, физически изолирующие только первого от второго, но не первого от социума в целом. Но как быть с тем, что насильник, подтвердивший на практике готовность к насилию, оставшись на свободе, хоть и в другом городе, продолжает нести потенциальную опасность для окружающих?

Иными словами, как поступать с патологическими личностями вроде Александра Пичушкина, которые в силу своих психических особенностей будут продолжать совершать преступления пока это физически возможно?

Какие вообще могут быть пределы сдерживающих мер у следующего либертарианским принципам суда? Значит, принудительно выслать в другой город можно, а, скажем, пожизненно посадить на домашний арест или в психиатрическую клинику?

Анонимный вопрос

Суд может предложить любую рекомендацию для разрешения конфликта. Например, “поскольку поступки ответчика имеют главной причиной его психическое состояние, суд считает, что конфликт будет разрешён после уплаты ответчиком истцу такой-то компенсации, а также прохождения ответчиком психологической реабилитации, вплоть до полного излечения, подтверждённого консилиумом, включающим представителя истца, представителя реабилитационного учреждения и представителя такой-то независимой медицинской некоммерческой организации”. Проблема в том, что суд в рамках своего решения может оперировать только теми деньгами, которые находятся в распоряжении сторон процесса, в том числе теми, что добровольно предоставят третьи лица. Если ответчик недостаточно богат, чтобы из его имущества можно было бы оплатить его реабилитацию, а истец или сторонние доброхоты недостаточно щедры, чтобы сделать столь широкий жест – то рекомендации суда никак не разрешат конфликт, их будет не на что исполнять.

В подобных случаях в ход неизбежно пойдут более дешёвые решения. Самое простое – это банальное объявление вне закона, в древнеисландском духе. Ответчика имеет право убить первый встречный, а суд своим авторитетом ручается за то, что иные средства исчерпания конфликта в этом случае не работают либо непосильно дороги. И всё, дальше ответчик уже сам ищет, под какую корягу заныкаться, чтобы жить там и не отсвечивать.

Чем беднее и суровее общество, тем больше будет доля судебных решений типа “объявление вне закона”, и тем меньше колебаний будут испытывать отдельные частные лица, встретив подобного аутло, перед тем, как его истребить. Если мне не изменяет память, самый долгий срок, который удалось прожить в Исландии объявленному вне закона, составил шестнадцать лет, и эта выдающаяся эпопея была удостоена отдельной саги.

Соответственно, чем богаче и благодушнее общество, тем больше будет доля судебных решений типа “вручить на поруки такому-то благотворительному фонду для реабилитации”. Опять же, ничто не мешает таким фондам подбирать в том числе и тех, кого уже ранее объявили вне закона. Что будет заставлять людей жертвовать деньги в подобные фонды? Нежелание лично отстреливать забредших на лужайку перед домом аутло. А так – пожертвуешь хорошим людям денежку и радуешься.

Согласитесь, неприятное зрелище. Зачем вам такое в вашем дворе?

В посте про дебаты Светова и Шульман ты писала, мол, не заметила, когда Михаил превратился из либертарианца в пламенного революционера

Полгода назад Михаил выступал в Латинской Америке и рассказывал, что у государства нет стимулов “оставить вас в покое и позволить вам жить так, как хочется”, но есть экономические и властные стимулы, чтобы этого не делать.

А в конце лекции напрямую сказал, что либертарианство – это революционная идеология. И если в душе вы не экстремист-революционер, то вы и не настоящий либертарианец.

Как относишься к этому заявлению и лекции в целом?

Анонимный вопрос

С чувством лёгкой ностальгии перечитала свой пост про беседу Светова и Шульман. Отметила, что не сбылось ни световское предчувствие гражданской войны, ни предчувствие, высказанное Шульман, о том что власть продолжит терять позиции в ходе выборов. Вместо этого мы имеем гекатомбу, которую Путин устраивает собственным избирателям руками ВСУ, что, конечно же, не предсказывал в 2018 году примерно никто. Надо полагать, это означает, что не так уж они ему и нужны, эти самые избиратели.

В упомянутой вами латиноамериканской лекции Светов запустил интересный тейк о том, что мы не сопротивляемся государству не из-за того, что у него самая большая дубинка, а из-за того, что в глубине души верим-таки в его легитимность, даже если позиционируем себя как анкапов. Это корреспондирует и с известным тейком Бельковича о том, что мы уже живём при анкапе, просто все поляны поделены между бандитами, а люди преимущественно безропотно терпят своё подкрышное состояние, хотя, в общем-то, не обязаны.

В качестве обоснования своего тезиса Светов выводит на сцену нищего афганца с калашом, который прогнал сперва советских, а потом и американских цивилизаторов, потому что его вера в то, что именно он знает, как правильно жить, была куда более сильной.

Поскольку всю первую часть своей лекции Светов посвятил смакованию того, как его били и унижали представители и пособники государства, пока он пилил крутейшие в Восточной Европе ивенты, из этого можно заключить, что и он в глубине души верит в легитимность государства. В конце концов, правильный искренний анкап с кучей биткоинов уж наверное нашёл бы способ лично отомстить тем несчастным шестёркам, которые посмели нарушить NAP в его отношении, и тем подать хороший пример того, как следует поступать с нарушителями принципа неагрессии.

Как вы могли заметить, мой тон и в России-то всегда был довольно экстремистским, а как выехала за пределы РФ, так и вовсе распоясалась. На практике, однако, мой активизм очень редко заходит дальше уклонения от налогов. Наверное, я пока просто жду талантливого либертарианского революционера, который поднимет людей на баррикады, за свободу и рыночек – чтобы встать под его знамёна. Ну а пока пламенные либертарианцы ограничиваются тем, что с упрёком всматриваются в латиноамериканскую аудиторию в поисках радикалов, приходится и мне ограничиваться сугубо мирной деятельностью по построению своего деревенского анкапа.

Что ты думаешь о митингах 6-ого числа?

Стоит ли на них выходить, или они ни к чему не приведут? Почему никто не распространяет о них информацию и не призывает на них выходить?

nvi us (вопрос сопровождается донатом в размере 1 ANCAPCHAN)

Если совсем коротко, то выходить на митинги в России не стоит, это нерациональная трата сил. Публичное выступление против режима сегодня считается в России изменой родине и карается сроками до пятнадцати лет. Но, как известно, если тебя повесят за кражу ягнёнка, то кради сразу овцу. Кампания гражданского неповиновения подразумевает отнюдь не только выход на площади. Она подразумевает тотальный саботаж государства.

Можно, как я предлагала ранее, жечь военкоматы. Это слабозащищённые цели, содержащие массу бумажных личных дел призывников. Их уничтожение серьёзно затруднит мобилизацию. Можно, работая сисадмином в том или ином госучреждении, удалять, портить или сливать в открытый доступ базы данных и прочую важную информацию, оставив на экране визитку команды Анонимус, пусть думают на хакеров. Можно разворовывать любое государственное имущество, до которого получится дотянуться, и даже если поймают, то за воровство дают меньше, чем за измену родине. Можно делать звонки с сообщениями о минировании.

Можно и нужно смаковать все истории о подобном саботаже, и распространять об этом слухи на самую широкую аудиторию. Если ватник получает только информацию о том, что снаружи вводят всё новые санкции, он может и сплотиться вокруг флага. А вот если он получает постоянный поток слухов о том, что в России идёт партизанская война против режима, что гражданину А за букву Z прокололи шины, а гражданину Б набили морду, что республиканская администрация собралась на секретное совещание на тему выхода из состава России – тогда его моральный дух будет подорван гораздо эффективнее.

Нет смысла рассказывать сторонникам режима о том, что войну осудил какой-нибудь Чичваркин. Он и так предатель, чего от него ожидать. Зато полезно рассказывать, что войну осудили ребята вроде Абрамовича. Дескать, смотри, как поступают умные люди: сами свалили подальше и замаливают грехи перед западом. А завтра так будут поступать чуть менее умные ребята, у которых наворованы не миллиарды, а сотни миллионов. А послезавтра свалит и попросит политического убежища начальник городского отделения ФСБ. И только самые непроходимые тупицы будут поддерживать режим до последнего – их-то и назначат стрелочниками. Впрочем, тупица может не дожить до этого момента, потому что пойдёт на фронт и будет там убит.

И вот такие-то пораженческие разговорчики куда эффективнее разных дурацких митингов. Оставьте митинги диаспоре, она сможет это делать куда более безопасно и с куда более позитивным медийным освещением. Вот у нас в Подгорице завтра в 14-00 митинг, если вы уже в Черногории, и у вас в воскресенье выходной, то приезжайте, в местных чатиках народ активно кооперируется, так что разберётесь, как удобнее добраться.

Ещё одно важное направление усилий для диаспоры – помощь всем, кто бежит от войны. Это в первую очередь полезно даже не беженцам, а самим волонтёрам. Просто подумайте о том, что доля украинцев среди русскоязычных эмигрантов резко вырастет, и все эти люди будут чертовски злы. Не давайте повода направить эту злость на русских экспатов. Давайте понять, что путинизм строго ограничен той территорией, где пасутся путинские танки, и бессилен проникнуть за её пределы. А здесь живут правильные русские, которые видели того Путина примерно там же, где и русский военный корабль.

А расскажите про меркантилистов понятным языком

И почему многие считают, что подобная экономическая политика государства приводит к росту благосостояния граждан? И почему они на самом деле заблуждаются?

Top Kripto

Меня тут понукают высказаться по украинскому вопросу, но лучше я отвечу вот на этот.

Меркантилизм – это любая политика, основанная на идее о том, что свободная торговля недопустима, и её следует регулировать. Раньше одним из оправданий такой политики служило представление о том, что торговля это война, где один теряет, второй наживается, и если не приструнить наживающегося торговца, то он всех сгноит, а сам упьётся народной кровушкой. Это странное представление о торговле сопровождалось представлением о вреде конкуренции: при конкуренции, дескать, купцу или ремесленнику нельзя сосредоточиться на одном отведённом участке деятельности, и из-за бессмысленной войны между собой в производстве и торговле будет полный хаос. Наконец, это сопровождалось представлением о том, что низкие цены на товар вредны, равно как вредны и высокие цены на труд – потому что есть справедливые цены, и всякий производитель или торговец обязан их соблюдать.

Неудивительно что там, где подобные представления неукоснительно соблюдались, у человечества было мало шансов обогащаться и развивать технологии. Но это сопровождалось также постулатом о пользе нищеты для спасения души, так что никакой проблемы в этом не видели.

Наконец, меркантилизм подразумевал, что правителю крайне глупо позволять людям покупать зарубежные товары за деньги, потому что куда полезнее копить деньги в казне – они всегда пригодятся для покупки предметов роскоши, но главное – для оплаты войн. А это означало, что торговлю следует облагать максимально возможными пошлинами.

Более или менее систематическое изложение ошибочности меркантилистских взглядов сделал ещё Адам Смит в своём Богатстве народов, о чём <Шульман mode on>нам доложил Пушкин, повествуя об образовании в начале 19 века: бранил Гомера, Феокрита, зато читал Адама Смита и был глубокий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет</Шульман mode off>. Окончательно же почва из-под меркантилизма была выбита уже в ходе маржиналистской революции (недавно в Москве прошла конференция в честь 150-летия этого события), когда механизм ценообразования был объяснён через субъективные предпочтения, а не через себестоимость, и это окончательно сделало понятным, почему при добровольной сделке улучшается положение обеих участвующих в сделке сторон.

Почему же сейчас, через 246 лет после публикации Богатства народов и через 150 лет после маржиналистской революции меркантилизм всё ещё жив в головах и активно применяется в политике?

Потому что политика – это война. Это игра с нулевой суммой, где тот, у кого прибавляется власти, уменьшает власть остальных. Но вести горячие войны стало моветон, и вместо них активно используются торговые войны. Хочешь сказать чужому режиму своё фи – вводи против него торговые санкции.

Политика бывает не только внешней, но и внутренней. Вести горячие внутренние войны – это тем более моветон, зато представители одних отраслей могут лоббировать себе торговые преференции, а конкурентам ограничения, как внутри страны, так и вовне. Лозунг защиты отечественного производителя заходит не хуже, чем лозунг защиты родной земли, а приводит к тем же последствиям: отечественный потребитель становится беднее.

Более того, взять даже вполне либертарианский проект Монтелиберо. Мы тоже в первую очередь стараемся для работы на проект нанимать участников проекта, а не фрилансеров. Меркантилизм психологически комфортен: ты отказываешься от толики личной выгоды, зато делаешь добро ближнему, у которого покупаешь более дорогой товар, игнорируя более дешёвые аналоги от тех, кто тебе не по душе. Аналогично, агористы могут принципиально торговать только с теми, кто не платит налогов, даже если эффект масштаба и цена мер безопасности приведут к тому, что с налогами было бы дешевле. Зато государству не достанется ни единого агористского гроша.

Так в чём же разница? Почему либертарианцы считают своё поведение моральным, а государственные регуляции – преступными? Разумеется, дело в добровольности. Сами вы имеете полное право пожертвовать прибылью ради морального превосходства. Но силой требовать того же от остальных – атата!