Рубрика: Ответы

Ответы на ваши вопросы

К какой форме правления лучше всего стремиться при минархизме?

Левобережный

Минархизм это крайне неустойчивое состояние, когда раковую опухоль по имени государство только что максимально загнали в ремиссию, отобрав у неё максимум функций и ресурсов на их выполнение, и оставив только то, что отобрать уж совсем никак не получается – либо чиновники крепко сопротивлялись, либо народ не может понять, как же без этого, либо ещё что-то.

Поэтому вопрос я понимаю примерно так: при какой форме правления минархическое государство будет расширять свои полномочия медленнее всего? Отвечаю: акционерная демократия. Исторически достаточно близкими к этому способу управления были торговые республики, вроде, скажем, Венеции.

Смысл такой формы правления в том, что право голоса при управлении республикой принадлежит тем, кто скидывается на на её функционирование, и ровно в той мере, в которой скидывается. Современные технологии вполне позволяют проводить довольно сложные голосования пакетами акций, с возможностями делегирования голосов и отзыва делегирования.

Когда люди распределяют собственные деньги, они склонны к их максимальной экономии и менее всего склонны к тому, чтобы давать кому-либо право изымать деньги граждан принудительно. Именно это заставляет их бдительно отслеживать любые потенциальные злоупотребления со стороны уполномоченных, что работает надёжнее, чем просто формально нарисованная схема сдержек и противовесов.

Казалось бы, чем хуже схема с благожелательным диктатором, который единолично оплачивает все функции государства за свой счёт, предоставляя остальным государственный сервис? Тем, что всем остальным предстоит руководствоваться его единоличными представлениями о благе, которые могут непредсказуемо и быстро меняться. Просто сравните темп и амплитуду изменений в конструкциях Биткоина и Эфириума.

Мы у себя в Montelibero внедряем именно такую форму правления: и в одноимённом фонде, и в земельном кооперативе, строящем посёлок. (Это две разные сущности, с несколько разными механизмами учёта голосов: в посёлке мы просто голосуем квадратными метрами, а в фонде пока что действует логарифмическая формула расчёта веса голоса, чтобы никто не имел возможности получить контрольный пакет.) Так что я не только умозрительно рассуждаю о наилучшей форме правления, но и участвую в натурном тестировании той, которую считаю наилучшей.

Энрико Дандоло, председатель совета директоров Светлейшей Республики Венеция

Если судья вынес несправедливый приговор в виде смертной казни, и позже он был обжалован, то кто должен понести наказание? Судья, палач, или кто?

Vagabund

Если дело происходит при том или ином государственном строе, то ответ прост: ответственность несёт тот, кто должен её нести по закону. Обычно это оказываются судья и налогоплательщики, или только налогоплательщики. Плюс под каток могут попасть лжесвидетели и прочие вовлечённые в фабрикацию приговора лица.

Но вопрос, надо полагать, касается анкапа, то есть общественного строя, при котором правоприменение децентрализовано, и при этом действуют развитые товарно-денежные отношения.

Возможны ли при анкапе суды? Да, потому что возможны конфликты, и услуга их разрешения через вердикт третьей стороны, не вовлечённой в конфликт, может быть востребована на свободном рынке. Возможны ли при анкапе суды, выносящие смертные приговоры? В качестве процедуры, подразумевающей добровольное участие каждой из сторон – довольно сомнительно, ведь та сторона, которой может угрожать смертная казнь по приговору суда, имеет веский стимул попросту отказаться от участия в суде.

Возможны ли при анкапе суды, выносящие вердикты в условиях, когда одна из сторон не признаёт юрисдикцию над собой этого суда? Возможны. Когда я говорю о возможности, имеется в виду потенциальная рыночная востребованность в условиях анкапа.

Такой суд может функционировать двояко.

Во-первых, он может рассмотреть доказательства преступления в ситуации, когда преступник скрывается, и дать добро на его преследование и расправу любыми угодными истцу средствами. Зачем это истцу? Затем, чтобы другие люди могли ознакомиться с вердиктом и не препятствовать этому преследованию.

Во-вторых, истец может самостоятельно задержать ответчика и принудительно представить его к суду. Зачем? Чтобы та казнь, которую он намерен осуществить, была благосклонно принята окружающими и не рассматривалась как какой-то беспредел.

Может ли вердикт о виновности быть обжалован? Да, конечно. Преследуемый может предъявить доказательства своей невиновности другому суду, или даже тому же самому, и после их рассмотрения тот может вынести вердикт о невиновности в свете новых открывшихся обстоятельств. Если истец не удовлетворится этим новым вердиктом, ему придётся действовать дальше уже без той поддержки, которую ему давало судебное решение, что может оказаться критичным для возможности осуществления казни.

А что если истец уже казнил ответчика с помощью вердикта суда, и тут всплыли доказательства его невиновности? То есть, например, некое третье лицо их получило и сочло важным обнародовать, после чего один или несколько судов их рассмотрели и вынесли оправдательный вердикт. Кстати, а будут ли они это делать, если им не заплатить? Вообще-то, у них есть рыночный мотив: если они сумеют показать, что суд, вынесший вердикт о виновности, был предвзят, и провёл процедуру некорректно, они похоронят своего конкурента.

Таким образом, при анкапе и судья, и истец, и исполнители решения суда, если истец не исполняет смертный приговор лично, действуют на свой страх и риск, и несут ответственность в той мере, в которой другие заинтересованные лица готовы потратить усилия для привлечения к ответственности. Нечётко? Ничего не поделаешь, децентрализованные системы держатся на рыночных стимулах, а не на прямых предписаниях. Вон, на Биткоин посмотрите, только на них и держится, и, согласитесь, неплохо выходит.

Сколько вы готовы заплатить за энфорсмент приговора при анкапе?

Как анкап отвечает на вопрос безработицы, которая возникнет в результате автоматизации скорого интеллектуального труда машинами?

Мало того, что пропадёт нужда в самых обычных таксистах и строителях, так еще и юристы, врачи, художники и прочие будут терять работу массово.

Да, часть людей будет социальными работниками, шутами и проститутками, но зачем нужны все остальные? И на что они будут жить? Люди, у которых есть достаточная подушка собственности, даже в развитых странах – скорее исключение. И почему государству не удастся использовать этот кризис, чтобы построить тоталитарный ад?

Вьетнамец

Начну с конца. Государству не нужно никаких специальных поводов, чтобы попытаться построить тоталитарный ад, оно пытается это сделать перманентно, и ограничено в этом стремлении только готовностью подданных жить в тоталитарном аду. Осталось понять, появятся ли в рассматриваемой ситуации какие-то предпосылки к тому, чтобы огромное количество людей с готовностью согласились на тоталитарный ад.

Итак, огромное количество интеллектуального труда, который сегодня считается неотъемлемо человеческой прерогативой, автоматизировано. Допустим, на дворе анкап. Это означает свободный рынок. После автоматизации резко увеличивается производительность – следовательно, резко увеличивается предложение производимого товара или услуги. Следовательно при неизменном спросе неизбежно упадёт его цена. Технологическая революция приводит к тому, что поддержание весьма зажиточного по меркам предыдущей технологической эпохи уровня жизни требует совершенно копеечных расходов.

Те счастливчики, чей труд в рамках нового технологического уклада оказывается необходим на регулярной основе, будут зарабатывать неприлично много. Те, в ком новая экономика не настолько нуждается, смогут обеспечивать себе приемлемый уровень жизни даже редкими спорадическими заработками. Захотелось обновить обстановку в доме? Сдай кровь, поучаствуй в массовке, потренируй нейронную сеть. Не требуются какие-то серьёзные расходы? Ну, поставь галку на сайтах пары благотворительных фондов, желаю, мол, получать базовый доход – и этого хватит.

Опять же, после каждой предшествующей технологической революции в конце концов те, кто более не требовался в прежнем количестве, худо-бедно переучивались сами, а уже для их детей именно новая реальность была вполне органичной, и проблемы с поиском занятия в ней у них уже не было. Дети крестьян шли в рабочие, а дети рабочих в клерки. Дети клерков пойдут, например, в мотиваторы для тех титанов мысли, чей труд оказалось невозможно автоматизировать, или ещё в какие-то сферы, которые нам сейчас и представить затруднительно, как затруднительно было когда-то представить профессиональный киберспорт.

Ну а что поменяется, если новую реальность мы застанем ещё с государствами современного типа? Она окажется более зарегулированной. Неприлично много будут получать не те, чей труд по поддержанию нового технологического уклада необходим, а те, кто их грабят и перераспределяют средства. Останется крупный класс бюджетников. Многие будут считать положение дел если и не наилучшим, то единственно возможным. Будет ли это тоталитарным адом? Вряд ли, скорее царством апатии, а не искусственного тоталитарного энтузиазма – но от этого картинка приятнее не становится.

Что может позволить такому сценарию реализоваться? Массовое отупение и конформизм. Видим ли мы тенденции к этому? Ещё как видим! А что может позволить сделать такой сценарий устойчивым? Высокий профессионализм управленцев, позволяющий им поддерживать высокотехнологическое общество, возглавляя массу тупиц и конформистов. Сценарий оказывается принципиально нестабильным: текущие тенденции неминуемо заставят перейти к какому-то иному будущему. Это могут быть, конечно, и новые Тёмные века. А может оказаться и анкап. Ну так давайте работать над тем, чтобы это оказался анкап!

Новые Тёмные века выглядят примерно так

Почему нельзя продавать детей в рабство? И как частная полиция будет следить за порядком, если выгоднее воровать?

Анонимный вопрос

Второй вопрос достаточно прост, отвечу на него первым. Частному охраннику тоже выгоднее воровать продукты из магазина, а не следить, чтобы другие не воровали. Но только в краткосрочной перспективе, а потом его увольняют, с большим или меньшим скандалом. Важно не давать ему полномочий сверх тех, которые прямо требуются для выполнения трудовых обязанностей, иначе он не только будет воровать, но ещё и кошмарить прочий персонал, чтобы покрывали воровство, создавая для владельцев фиктивные отчёты. Не исключаю, что кое-где такие схемы от нерадивости владельцев магазина даже возникают, но обычно есть система стимулов, делающих подобное поведение маловероятным, и не дающих ему зайти слишком далеко.

А теперь поговорим о детях.

Для начала отмечу, что уже сейчас, при государстве, детей вполне себе продают в рабство. И я даже не о государственном рабстве, вроде трудовой повинности по сбору хлопка для узбекских школьников, а о частном, которое этим же самым государством запрещается. Тем не менее, именно при государстве система стимулов для полиции, как подсвечено в ответе на первый вопрос, такова, что полиции может быть выгоднее самой продавать детей в рабство или крышевать такую торговлю. Трудовое частное детское рабство характерно скорее для какой-нибудь Чёрной Африки с её довольно примитивной горнодобывающей индустрией. В более зажиточных странах актуальнее сексуальное рабство.

Спрашивается, почему это всё слабо заботит авторов вопросов про детское рабство при анкапе? Нетрудно ответить. При государстве частное детское рабство считается маргинальным, оно имеет место где-то далеко, и в глаза не бросается. Опасения авторов вопросов вызывает именно потенциальная ситуация, когда такое рабство респектабельно. Когда на это натыкаешься на улице и в инфопространстве на каждом шагу, а потому приходится мириться с существованием этого явления, а если возьмёшься бороться с этим средствами морального давления, то при этом сам окажешься в шкуре маргинала, который мешает приличным людям вести себя привычным образом.

Может ли детское рабство стать в анкап-сообществе респектабельной практикой? Разумеется, может. Согласно принципам либертарианства, реституция это вполне легитимный способ приобретения собственности, и если, скажем, ребёнок испортил какое-то дорогое имущество (а дети это иногда делают), то от ребёнка вполне допустимо требовать компенсации и даже принудительно её взыскивать, ведь он обладает самопринадлежностью, а с какого возраста вменять полную правосубъектность – это вопрос конвенции. Реституция вполне допустима не только в денежной, но и в натуральной форме, вот вам и предпосылка к рабству.

Таким образом, практики, когда ребёнок отрабатывает разбитое соседское окно стрижкой соседского газона, при анкапе более чем вероятны, поскольку не вызывают морального отторжения. Что может помешать развиться более жёстким практикам, когда, скажем, от ребёнка требуют в качестве реституции чего-нибудь, что тот же взрослый счёл бы для себя унизительным, вроде съёмок в БДСМ ролике? Именно то самое моральное отторжение и помешает. Слишком много найдётся людей, которые, примеряя ситуацию на себя, заявили бы, что не согласились бы на это ни за какие деньги, а потому лично им такая реституция видится несправедливой (предмет конфликта оценивается несоразмерно менее значительным, чем причиняемый в ходе реституции ущерб). Либертарианская мораль требует вмешиваться в конфликты на справедливой стороне, поэтому у ребёнка в подобной ситуации будут легко находиться защитники.

Ну а коли так, то авторы вопросов про детское рабство при анкапе могут выдохнуть с облегчением: хуже, чем при государстве, точно не станет. Можно и дальше продолжить бойкотировать производителей одежды, сделанной с применением принудительного детского труда, а анкапов оставить в покое.

Как при минархизме и уж тем более полном анкапе будет решаться проблема “федерального флота”?

Эта проблема хорошо просматривается в гражданской войне США, где южане имели более крупную армию, более мощную экономику и больше денег, но они не имели одного: господства на море.

То есть суть проблемы проста: содержание кораблей это адски дорого, дороже всех остальных РВ, и есть большие сомнения, что атомный авианосец сможет содержать всего одна фирма. Если же его будет содержать несколько фирм, велик шанс, что он превратится в “федеральный” авианосец.

Без флота – невозможно обеспечить самозащиту. С флотом – невозможно контролировать контрреволюцию.

Как предлагают бороться с такой проблемой?

P.S. Речь, конечно же, идет о минархизме или анкапе в отдельно взятой стране.

Анонимный вопрос

Во многом этот вопрос напоминает проблему погребания городов под толщей конского навоза с ростом численности населения в конце 19 века. Иначе говоря, проблема относится к одной технологической эпохе, а обстоятельства, для которых предлагается искать решение проблемы – уже к другой.

Протоанкап в Исландии существовал триста лет, а потом сдался государству. Протоминархизм в США существовал, условно говоря, до той самой Гражданской войны, то есть меньше ста лет, а потом с большой кровью был растоптан федеральным центром. Так что, конечно, сама по себе проблема властной централизации не надумана, но в её основе лежит ярко выраженный положительный эффект масштаба при наращивании вооружённости. Если этот эффект пропадает, пропадает и проблема централизации власти.

Сегодня господство на море – сомнительная по эффективности штука. Ну вот есть некий мегабандит, который ограбил своих подданных на настолько астрономическую сумму, что может позволить себе мегафлот, превосходящий по силе все прочие флоты. Какой с этого профит? Возможность обеспечить эффективную морскую блокаду любой выбранной приморской территории? Возможность контролировать небо над любой территорией в пределах досягаемости палубной авиации? А как эти возможности конвертируются в деньги? Для мегабандита как некоей цельной сущности – почти никак. Эти расходы никогда не отобьются, и военно-морские мускулы служат бандиту почти исключительно для украшения.

Другое дело, что мегабандит – это умозрительная сущность, по факту же решения принимают конкретные люди, и им-то важно не то, какой доход получит мегабандит, а какой доход получат лично они – за счёт снижения общей эффективности мегабандита. Опять же, если вместо увеличения собственной эффективности уменьшать эффективность других, то это тоже вполне себе действенная стратегия того, чтобы оставаться самым крутым, пусть даже и ценой сокращения своих возможностей в абсолютном выражении, и мегабандит действительно может вполне рационально действовать, исходя из этой крайне умной стратегии “умри ты сегодня, а я завтра”.

Как условное анкап-сообщество могло бы предотвращать подобные дебильные атаки со стороны этих атавистических хищников? Во-первых, как нам показал эпизод с крейсером Москва, противокорабельные ракеты довольно эффективны против флота при существенно более низкой цене. Во-вторых, уничтожение отдельных функционеров режима обычно ещё дешевле, чем уничтожение тысячетонных лоханок. В-третьих, идея национального государства всё менее популярна, а с ней падает популярность и у патриотизма, что выражается, в частности, в нежелании служить в армии. В итоге сегодня у стран даже с огромными военными бюджетами серьёзный некомплект живой силы. Уже сегодня флот трудно комплектовать, а когда ситуация разовьётся до такого уровня, что на Земле уже появятся первые значимые территориальные анкап-сообщества, ситуация станет для этатистов ещё более удручающей.

Да, лошади не уступят автомобилям в одночасье, но города уже не будут погребены под навозом, тренд переменился. Конфликты будут становиться всё более рыночно обоснованными, а это означает минимальные затраты при максимальной эффективности. Не до авианосцев.

Почему право на собственность – свобода, а не ограничение свобод других?

Анонимный вопрос

Разумеется, право на собственность – это именно ограничение свобод других. Право на собственность это претензия на то, чтобы распоряжаться неким объектом и препятствовать тому, чтобы им распоряжались другие. Их свобода распоряжения приватизированным объектом закономерно уменьшится.

При этом, конечно, в разных обществах могут практиковаться совершенно разные порядки осуществления подобных претензий, в том числе применительно к разным классам объектов. Это могут быть порядки типа “хочешь попользоваться – бери, пользуйся, потом верни на место, чтобы могли взять другие”. Могут быть порядки “хочешь пользоваться – бери, а другим обеспечь такую замену, против которой они не станут возражать”. Или “можешь брать до тех пор, пока для других остаётся достаточно объектов того же качества”.

Но всё-таки мы говорим о собственности, когда порядок использования объектов определяется более эксклюзивными правилами, вроде изложенных у меня в книжке в соответствующей главе. Разумеется, даже в этом случае совершенно не обязательно, что любой приобретаемый в собственность объект оказывается в полном и безраздельном распоряжении приобретающего. Практики вроде использования своей собственности во вред другим всё равно будут наталкиваться на вполне закономерное сопротивление.

Спрашивается, если права собственности – это сплошные ограничения свобод, то почему мы вдруг заявляем, что общество, где они соблюдаются – свободное? От чего свободное? Прежде всего, конечно, от войны всех против всех. Зная, что у тебя есть право на этот предмет, и другие его уважают, ты не будешь тратить уйму ресурсов на ежесекундную готовность отстоять свою власть над предметом в схватке с другими претендентами, это освобождает ресурсы на более приятные занятия, то есть увеличивает свободу. Зная, что у тебя нет права на этот предмет, потому что он принадлежит другому, ты не будешь изыскивать способы его прямого отъёма, а сосредоточишься на увеличении своих возможностей к рыночному обмену. Это увеличивает богатство возможностей, то есть, опять-таки, свободу.

Более витиеватое, но развёрнутое изложение того, как права собственности обеспечивают свободу в обществе, вы всегда можете прочитать у Дэвида Фридмана в Механике свободы, в главе В защиту собственности.

branilac slobode

ИГИЛ как ЭКЮ

ИГИЛ владеет территориями в разных (не только смежных) странах мира, успешно обороняет их от мировых армий, благодаря массовому вооружению, плевать хотел на непризнанность, не препятствует продаже наркотиков, имеет множество сторонников по всему свету. Конечно, его внутреннее устройство далеко от прогрессивных идей (особенно для женщин), но зато вступление в него относительно добровольное. Можно ли считать ИГИЛ успешным просто-примером ЭКЮ? Может ли возникнуть нечто подобное с более приемлемыми идеями, но столь же сильное в плане самозащиты и готовности к расширению?

Незапутка

Исламское государство, конечно, не является до конца ЭКЮ. Добровольно люди вступают в ряды его армии, а вот мирное население запросто может переходить под эту юрисдикцию в ходе прямых территориальных захватов или механизмов типа рэкета. Скорее это всё-таки удачливый кочевой бандит, который предпринял попытку стать стационарным.

У Исламского государства два основных фактора успеха: пассионарная идеология и огромная база поддержки. Либертарианцы могут похвастаться лишь первым, но не вторым. Да и идеология, воспевающая рыночный успех, всё-таки вряд ли сможет продемонстрировать большую отмороженность своих адептов, нежели идеология, воспевающая войну со всеми неверными.

Сама по себе радикальная идеология без широкой поддержки успеха, впрочем, заведомо дать не сможет, поэтому важен именно факт широкого принятия идеи, вокруг которой строится экстерриториальная контрактная юрисдикция. Либертарианцам на популяризацию своих идей до уровня ислама, конечно, ещё работать и работать.

С другой стороны, весь смысл идеи ЭКЮ в том, чтобы не навязывать свою идеологию всем и каждому, но всего лишь форсить свободу ассоциации: исламистам исламистово, феминистам феминистово, а друг на дружку максимум фыркать, но не устраивать вооружённых разборок. Насколько реально обеспечить массовую общественную поддержку именно самой идее мирного размежевания? В принципе, сейчас идёт мировой тренд на распад империй, увеличение числа признанных государств, умножение числа непризнанных государств, появление разных странных серых зон и так далее.

Идея успешной самозащиты сообщества близких по духу людей весьма привлекательна, а в условиях, когда империи демонстрируют серьёзную военную неэффективность, ещё и буквально напрашивается к реализации. Так что я действительно не исключаю, что в мутной воде текущих войн появятся многочисленные группировки, готовые отстаивать право жить по своим установлениям. Но им придётся действовать очень ненавязчиво, без громких политических деклараций, через демонстрацию представителям государства, что таких-то ребят лучше не замечать, это полезнее и для здоровья, и для благосостояния.

Короче говоря, я больше верю в методы мафии на службе рыночных интересов, чем в прямую войну и чем в мирное лоббирование законов, как в каком-нибудь Гондурасе. Строго говоря, у меня нет никакой уверенности в том, что рыночных ЭКЮ на сегодня ещё нет. Они вполне могут быть, и даже весьма многочисленными, но тем, кто не вовлечён в процесс, знать об этом не требуется.

Никакой угрозы государству, просто режем дыню

Почему любой достаточно сильный агент при анкапе автоматически не становится государством? Как упразднить государство, не став государством?

Анонимный вопрос

Государство это порядок, определяющий, как именно в том или ином месте принято систематически грабить людей. Анархия подразумевает высокую степень децентрализации власти в обществе, когда люди в худшем случае объединяются для восстановления справедливости в ситуативные союзы, а после того, как задача решена, союз начинает испытывать трудности с целеполаганием и стремится распасться. Некоторой аналогией могут служить современные межгосударственные отношения: оборонительный союз НАТО едва не развалился от небрежения, когда исчезла угроза СССР, но немедленно ожил и готов принимать новых членов, когда оружием начала бряцать РФ. Но для того, чтобы жертва агрессии получила поддержку при анархии, ей даже не нужно формально состоять в союзе, что мы прекрасно видим на примере Украины.

Так и при анкапе: никто не будет возражать против того, чтобы тот или иной рыночный агент становился сильнее: почему бы и нет, раз он так здорово удовлетворяет своих клиентов. Но стоит ему начать проявлять нерыночную власть, как от него начинают бежать клиенты, а конкуренты начинают размышлять, с какого боку по нему сподручнее ударить.

Достаточно сильный агент при анкапе

Достаточно ли этого механизма, чтобы анкап, единожды установившись, стал процветать во веки вечные? Не могу гарантировать. Обманул нас Фукуяма: нет в истории конца. Устойчивость анкапа основана на экономических стимулах, препятствующих неэффективной централизации, но аномалий исключать нельзя. Так, например, хорошей моделью анкапа является механизм proof-of-work в Биткоине, и мы видим, что со временем децентрализация майнинга только возрастает, но история Биткоина отнюдь не была лишена кризисов, связанных с попытками майнеров диктовать держателям монет свою волю. А плохо сбалансированный PoW, как мы видим на примере эфира, и вовсе никак не мешает создателю валюты рулить ей единолично.

Либеральные демократии – это как раз и есть пример таких вот кривых систем, когда вроде сдержки с противовесами нарисованы, а по факту всё равно выходит вертикаль власти или в лучшем случае олигархия. Спроектировать разумную систему анархического самоуправления с нуля и запустить её вместо того или иного государства – это нетривиальная задача, и мне не приходит в голову, как её можно было бы реализовать в отсутствие кризисов. Однако, поскольку государство это система грабежа, в которой положительные обратные связи исторически куда сильнее отрицательных (чем больше ты награбил, тем легче тебе награбить ещё – положительная обратная связь; но тем сильнее тебя ненавидят – отрицательная обратная связь) – то и кризисы в государствах неизбежны. Время от времени я разрождаюсь какой-нибудь байкой о том, как в том или ином месте на фоне кризиса происходит переход от жёсткого государства к чему-то вроде анкапа. Вот, например, как раз про либеральную парламентскую демократию.

Минархизм в российском протекторате

Предположим, к власти в РФ приходят молодые демократы – они не хотят “как в Сомали”, но в принципе любопытны к разным формам организации свободной страны. Возможно ли устройство в одном из протекторатов – например, Южной Осетии (допустим, с Грузией как-то договорились – мы ж теперь как Швеция, а она за Аланды не воюет, и вы тоже) – экспериментального минархистского государства? Назначаем Мишу/Ярика/тебя главным, отменяем налоги, объявляем свободу бизнеса/веществ/оружия/идей, хлебом-солью встречаем приходящих сюда мировых бизнесменов, в конституции прописываем NAP и швабодку. От государства оставляем лишь на первое время минимальную полицию (защита от “воздух свободы защекотал” и “Сомали”), соц-мед и орган бизнеса на конкурентном рынке (он волен вести бизнес как угодно, но обязан тратить прибыль на благотворительность, а по сути на социалку). Дальше, по мере успеха, отменяем рудиментирующиеся госорганы, переходя к полному анкапу. При этом Анкапистан пока что остаётся протекторатом, и на него не нападёт США из-за гнезда хакеров и наркодельцов там, а сама ПРБ защитится от них по-рыночному – заплатив за воздержание от работы на нашем рынке.

Кацист

Два родственных вопроса удачно скомпоновались, и если на предыдущий вопрос – про анкап в анклаве на фоне грохнувшегося путинизма – я ответила сказкой, то здесь вынуждена чётко заявить: нет, невозможно.

В чём разница между сахалинским сценарием и тем, который вы предложили? В том, что ваш сценарий предполагает сохранение для РФ возможности влиять на свои текущие протектораты после конца Путина. Но какой ценой может быть достигнут приход к власти этих самых молодых демократов без развала РФ? Тут недостаточно просто смены правительства на людей с хорошими лицами. Этим молодым демократам придётся запускать процесс денацификации и демилитаризации России, публично каяться за все грехи путинизма, платить репарации как минимум Грузии и Украине, выдать им, а также международным органам, на суд массу преступников, вывести войска со всех присоединённых территорий, с зарубежных военных баз, а также из тех самых протекторатов.

Есть некоторый шанс на то, что им удастся заодно запустить серьёзные реформы и в самой РФ: сделать высшим органом судебной власти в РФ Высокий суд в Лондоне, а своих судей штрафовать за каждый случай отмены их приговора в этой апелляционной инстанции; вернуть в регионы львиную долю налогов и даже немножечко снизить общую налоговую нагрузку; разгрузить уголовный и административный кодексы от кучи глупых путинских статей; в очередной раз приватизировать уйму путинских госкорпораций; полностью отказаться от воинского призыва, военного флота, 80% ядерных боеголовок; распустить ФСБ и Росгвардию; радикально переписать регламенты работы антимонопольной службы, и так далее, и так далее. Но это всё будет касаться непосредственно России. Протекторатам же в это время придётся как-то договариваться о возврате в состав своих прежних метрополий, потому что без помощи РФ они этой участи избежать не смогут, а РФ будет заявлять на этот счёт что-то вроде “да-да, ребята, конечно, забирайте, это ваше, извините, что возвращаем в таком хреновом состоянии, вот вам неустойка”.

Другое дело, что после обнуления РФ как экспортёра авторитаризма в той же Грузии вполне вероятен возврат на траекторию, с которой она свернула при Иванишвили, а коли так, то помянутая вами Южная Осетия имеет-таки шанс на все эти реформы, только не как российский протекторат, а как грузинский. Но тут мне и фантазировать особо не нужно, это примерно тот же курс, которым регион следовал до 2008 года.

Никаких сегодня сказок на ночь

Возможна ли попытка построения анкапа в какой-нибудь стране на фоне временного ослабления или краха её властной структуры?

Например, если грохнется путинизм. Какие примерно шаги для этого нужно сделать?

Москвич

Представим себе, например, вот какой сценарий. Путин начинает наступление на Донбассе с одновременным десантом с моря на юго-западе Украины. Для этого он в числе прочего выскребает остатки наземных сил, ВДВ и морской пехоты с Дальнего Востока. Тем временем из-за трудностей с экспортом сахалинских нефти и газа там начинается перевод работников на неполный день, а кое-где и высвобождение от работы. Маленький (меньше Черногории по населению) изолированный регион-донор оказывается в ситуации резкого падения уровня жизни. К тому же это регион, где количество и влиятельность бюджетников сравнительно невелики, а голос работающих, напротив, весьма важен.

Известно, что наибольшее недовольство случается среди зажиточных людей, которым резко урезали возможности. Так что питательная среда для протеста готова, и это люди, которых крайне слабо волнует какая-то Украина, они хотят работать, зарабатывать, и чтобы Москва им не мешала.

Что происходит дальше? Дальше, например, губернатор в очередной раз летит в Москву и не долетает. Ну, знаете, авиапарк нуждается в постоянном обслуживании и снабжении импортными запчастями, а с ними в стране не очень. Нужно затевать новые выборы. И тут как-то так оказывается, что на острове есть множество тех, кто заинтересован в том, чтобы выйти из-под Москвы, а заодно и из-под санкций. К тому же их поддерживают как минимум японские и американские акционеры нефтегазовых проектов острова. На выборы выдвигается представитель ЛДПР (где после смерти основателя партии вертикаль власти не удалось толком починить) – этнический украинец (их на острове довольно много) и предприниматель. Попытки снять его с выборов переходят в штурм группой поддержки кандидата областного избиркома, после чего кандидат объявляет, что выборы пройдут при участии международных наблюдателей. Местной Росгвардии блокируют бетонными блоками ворота гаражей, и она отчитывается в Москву о том, что занята организацией разблокировки, а пока выпускает на улицы пехоту без транспорта, что сводит её эффективность на нет, и она просто наблюдает за происходящим.

За следующие несколько дней Япония присылает большое количество чрезвычайно вежливых международных наблюдателей. Кандидат от ЛДПР побеждает на выборах, после чего парламент острова принимает резолюцию о том, что Сахалин начинает переходный процесс по добровольному присоединению к Японии на правах широкой автономии. Объявляется, что Сахалин перестаёт платить налоги в российский федеральный бюджет немедленно, что касается Японии, то вопрос о налогообложении отложен до завершающих этапов переходного периода. Все таможенные ограничения в адрес Японии в одностороннем порядке отменяются.

РФ, готовая уже отправить армию для приведения острова к покорности, притормаживает. Во-первых, армии нет, есть только тихоокеанский флот. В принципе, этого достаточно, но, во-вторых, московскому руководству поясняют, что в нынешнем виде Сахалин – идеальный офшор для обхода санкций, и не стоит разбрасываться подобными возможностями. Поэтому Москва отправляет своего представителя в комитет по организации переходного процесса, и там он вносит свою лепту в затягивание этого бюрократического процесса.

А дальше всем нравится то, что получилось. Налоги радикально снижены, российский бизнес охотно прописывается там, где нет санкций, японский – занимается освоением острова. РФ бдит за тем, чтобы права русскоязычного населения не нарушались. Япония – за тем, чтобы не нарушались права японских переселенцев. В итоге лет через тридцать, когда все уже забыли, что был такой Путин, и что была такая Украинская война, на острове так и продолжается переходный процесс, потому что нет дураков его завершать. Это не анкап, но неплохое к нему приближение.

Люблю сказки.

Не статуя свободы, но для анкапа сойдёт