Месяц: Январь 2022

Важность криптовалют в обеспечении гуманитарной помощи

Волюнтарист, Битарх

Когда в каком-то обществе наступает серьёзный кризис и люди теряют не только свои права, свободы и накопленное богатство, но и буквально лишаются средств к существованию, неравнодушные представители других обществ всячески стараются им помочь. Организация предоставления гуманитарной помощи является непростой задачей, особенно в кризисных условиях. Но на помощь могут прийти криптовалюты, которые позволяют обеспечить эту помощь наиболее доступным способом.

Речь идёт об Афганистане – стране, где власть захватила террористическая группировка Талибан. Экономика страны практически остановилась, а люди потеряли доступ к своим вкладам и накоплениям. Террористический режим был подвергнут значительным санкциям со стороны Запада, и хоть президент США вывел из-под санкций гуманитарную помощь, банки блокируют направленные в Афганистан транзакции, да и международная система проведения платежей SWIFT на территории Афганистана попросту перестала работать. Это сделало практически невозможным предоставление гуманитарной помощи жителям Афганистана с помощью классических финансовых инструментов.

На помощь пришли криптовалюты, которые оказались практически единственной возможностью отправлять средства жителям Афганистана. Так, американка афганского происхождения Фереште Форуг, основавшая школу программирования для женщин в афганском городе Герате, превратила её в импровизированный криптобанк. Это позволило переводить студенткам заведения деньги, которые на месте они могут обменять на афгани (деньги Афганистана) и купить себе еду и медикаменты. А выросший в Сиэтле афганец Санзар Какар ещё в 2019 году создал для жителей Афганистана мобильный электронный кошелёк HesabPay, работающий, в том числе, и с криптовалютами. Как он утверждает, у 88% семей в Афганистане есть хотя бы один смартфон, что позволяет им торговать, переводить друг другу деньги и получать транзакции из-за границы абсолютно не касаясь ни банков, ни режим Талибана. И это может позволить спасти миллионы афганцев, столкнувшихся с риском умереть от голода. Также сообщается, что предоставляемые криптовалютами возможности активно изучаются и международными благотворительными организациями.

Теперь должно быть предельно ясно, как криптовалюты способны спасти миллионы нуждающихся людей от верной гибели. Иногда криптовалюты подвергаются обвинению в том, что они – лишь финансовая пирамида, работающая ради обогащения ограниченного круга богатых лиц, а значит во благо простых людей их необходимо запретить. Конечно же такие утверждения неверны, да и запретить криптовалюты попросту невозможно, кроме как полным отключением сети интернет. И можно сделать вывод, что человек, который выступает за благо людей и предоставление помощи нуждающимся, но при этом является противником криптовалют, абсолютно непоследователен в своих рассуждениях. Криптовалюты являются благом для обычных людей, а особенно тех, кто попал в незавидное положение.

Завершение обсуждения ложной дилеммы

В предыдущих сериях: мой пересказ статьи Константина Морозова “Анархизм против анархии”, моё объявление ключевого тезиса этой статьи постановкой читателя перед ложной дилеммой.

Далее Константин отреагировал на мою статью у себя в канале, и в комментариях под этим постом у нас с ним состоялась более или менее содержательная дискуссия, оставившая у каждой из сторон ощущение своей правоты, но при этом сопровождавшаяся корректировкой каждой стороной даже не столько своей ранее заявленной позиции, сколько подхода к её изложению. Последний ответ в беседе принадлежит Константину, и я, пожалуй, оставлю за ним последнее слово, чтобы не писать вскоре ещё один апдейт по этой же теме.

Не знаю, как вам, а мне левое либертарианство стало чуточку понятнее. Не в том смысле, что я стала к нему ближе, а в том, что теперь я ожидаю от его типичных представителей меньшего людоедства, чем от какого-нибудь условного Карла Франко, будь он хоть трижды правым и трижды анкапом.

Неизбирательное насилие, «легитимное» насилие и научно-технический прогресс

Волюнтарист, Битарх

На данный момент в обществе, особенно западного образца, принята модель так называемого допустимого, избирательного или «легитимного» насилия. Состоит она в том, что насилие допустимо по отношению к определённому человеку исходя из закона, принимаемого большинством людей на определённой территории. Однако поскольку это культурная норма, её нельзя рассматривать как данность, необходимо понимать, что в других обществах эта норма может отличаться. Значительную часть истории человечества и в значительном количестве обществ практиковалась совсем иная модель неизбирательного насилия. Сейчас нам особенно об этом могут напомнить недавно взявшие в Афганистане власть талибы. И состоит она в следующем:

  • Насилие может быть применено не только к нарушителю закона, но и к его семье, родственникам, друзьям, и даже случайные люди, совершившие совсем незначительные проступки, а то и вовсе ничего не совершившие, могут стать жертвами насилия с целью устрашения общества и укрепления власти;
  • Отсутствие свободы на согласие или несогласие с установленным законом, в том числе путём смены места нахождения и проживания ввиду ограничения свободы передвижения.

При прочих равных условиях, у сторонников неизбирательного насилия больше шансов на победу в сравнении с теми, кто выступает за умеренное насилие. Они не будут останавливаться перед тем, чтобы запугать общество, провести жестокие чистки, и даже устроить массовые убийства и геноцид. Ввиду намного большей готовности совершать насилие их насильственный потенциал куда выше.

Но в реальности условия, как правило, равными не бывают. И одним из важных условий является уровень технологического развития. Например, это условие сыграло решающую роль в колониальных завоеваниях со стороны европейцев, или в недавней борьбе с терроризмом на Ближнем Востоке (в том числе и с исламским государством). Если бы такого обстоятельства не было, если бы уровень технологического развития у всех был равным, то представители Западного мира попросту бы проиграли в подавляющем большинстве сражений. Не было бы ни колонизации уже заселённых другими народами земель, про борьбу с террористическими группировками и вовсе сказать нечего. Сторона, прибегающая к менее избирательному насилию, имела бы намного большие шансы победить, и в этих случаях последствия были бы фатальными.

При отсутствии значительного технологического превосходства Западный мир легко может быть завоёван просто вооружённой автоматами Калашникова толпой талибов, игиловцев или ещё каких-то психов. В случае сохранения порядка избирательного насилия ему не обойтись без научно-технического прогресса. Но НТП в свою очередь создаёт определённые риски насилия, в том числе катастрофические. Не за горами то время, когда даже небольшие организации, а то и отдельные люди смогут, например, воссоздать опасный вирус или овладеть сверхъёмкими энергоносителями. Страшно представить, что произойдёт, если высокие технологии будут применены в насильственных целях. Кроме того, такими технологиями в конечном итоге могут завладеть те же террористы (для технологий свойственно перетекать из рук в руки), и тогда уже технологический отрыв не будет играть роли – в случае оружия массового поражения не нужно быть развитее или сильнее противника, достаточно лишь нанести ему неприемлемый ущерб.

Учитывая критическую важность научно-технического прогресса, а также создаваемые им риски, можно сделать вывод о необходимости борьбы с насилием. Пока насилие принимается как данность, разные группы людей будут выбирать разные подходы между избирательным и неизбирательным насилием. И выбравшие второй вариант менее цивилизованные и более насильственные люди будут сильно угрожать жизни тех, кто выступает за избирательное или умеренное насилие. Особенно хотелось бы донести эту мысль до консерваторов, которые прогресс нередко недолюбливают. Остаётся лишь бороться с насилием как явлением в целом. Только полностью искоренив его можно избавиться и от соответствующих ему рисков.

Константин Морозов и ложная дилемма

Напоминаю, о чём речь. Вот пересказ первой статьи Константина Морозова – о том, что либертарианцы должны принять моральный реализм, а вместе с ним согласиться на кое-какие налоги, а вот пересказ второй статьи – о том, что либертарианцы должны принять моральный реализм, а вместе с ним согласиться на государство и кое-какое государственное принуждение. Кто сомневается, что статьи пересказаны корректно – там есть ссылки на первоисточники, можете ознакомиться с ними.

На мой взгляд, Константин предлагает ложную дилемму. Вот стул с пиками морального реализма, и если сядете на него, то ваши хотелки ничего не значат, пока они противоречат единственно верной объективной морали, которую вам будет диктовать государство устами придворных интеллектуалов. А вот стул с хуями морального субъективизма, сядете на него – и ваши хотелки значат не больше, чем хотелки любого государственника.

Разумеется, после маржиналистской революции в экономической теории сколь-либо серьёзно говорить об объективности ценностей не приходится, и моральные философы могут хоть из кожи вон лезть, пытаясь изобрести силлогизмы, доказывающие обратное – так что, недолго думая, я усаживаюсь на второй стул, и начинаю вещать с этого уютного треножника, стараясь делать это более внятно, чем свойственно пифиям.

В своей книжке про анкап я описываю мораль так:

  • Конфликт это состояние, при котором один и тот же объект (предмет конфликта) рассматривается в качестве средства для достижения различных целей, причём одно использование затрудняет другое или даже делает его невозможным.
  • Каждый человек вырабатывает свои собственные внутренние установки, какую тактику поведения при каких конфликтах выбирать. Это его личные этические нормы.
  • Ну а мораль — это просто вызывающий наибольшее одобрение в том или ином обществе порядок поведения при конфликтах.

Таким образом, мораль основана на субъективных ценностях отдельных людей, но при этом являет собой умозрительный объект, который вполне может быть грубо очерчен в каких-нибудь чеканных заповедях, а тонкости той или иной морали могут обсасываться в сотнях трактатов и тысячах художественных текстов. В частности, мы можем довольно внятно описать и либертарианскую мораль, при этом изрядное число либертарианцев признает в целом для себя эти нормы, но, конечно, не преминет поспорить по разным тонким моментам.

Разумеется, либертарианская мораль включает в себя норму о допустимости принуждения с целью справедливого разрешения конфликтов (справедливость это ощущение соразмерности ценности предмета конфликта и ущерба от конфликта). Но при этом либертарианская мораль также требует от человека личного вступления в конфликт на справедливой стороне, и это полностью отрицает любые поползновения на монополию в сфере легитимного принуждения. Ценность децентрализации для либертарианца выше ценности денежной эффективности. При прочих равных он предпочтёт децентрализованное решение. При большей выгодности централизованного – может допустить для себя его использование в качестве морального компромисса и продолжит поиск более морально комфортной для себя линии поведения.

Я сейчас говорю не в категориях должного. Никто не должен принять именно либертарианскую мораль. Но если примет, то его действия будут обусловлены примерно вышеизложенными соображениями. Либертарианские хотелки лучше, чем хотелки этатистов – для либертарианцев, ибо ценности субъективны. Они лучше, чем хотелки этатистов, также и для многих других анархистов, минархистов, либералов, консерваторов и ещё некоторых других умозрительных моральных типажей. Моё дело простое – сформулировать эти хотелки, и следовать им. А порхание отдельных моральных философов вокруг стула с пиками я предпочитаю считать просто разновидностью интеллектуального мазохизма. Почему бы и нет, лишь бы на людей не кидались.

Анархизм против анархии, экспликация

Прочла статью Константина Морозова с красивым названием Анархизм против анархии.

Если вкратце, то в ней указывается, что: 1) есть философский анархизм, то есть убеждение, что государство не имеет морального права принуждать людей, и есть политический анархизм, то есть убеждение, что государство должно быть упразднено; 2) из философского анархизма не обязан вытекать политический, и можно отказывать государству в праве на принуждение, однако не стремиться государство изжить.

Константин заявляет: принципиальный анархизм требует морального реализма — убеждения, что существуют объективно-истинные моральные суждения … , потому что иначе сам анархизм будет не более, чем набором чьих-то персональных хотелок. Между тем, анархисты же не отрицают правомерность любого принуждения, они допускают его ради предотвращения более ужасного принуждения. Но если принуждение допустимо, например, чтобы предотвратить ещё более ужасное принуждение, то почему этим не может заниматься государство? Иначе говоря, если государство хорошо себя ведёт, то почему мы должны требовать его упразднения? А любые примеры плохих государств всегда можно списать на частные случаи, подлежащие точечному исправлению.

Статья была бы неполной, если бы автор не потрудился разобрать очевидный вопрос: почему государство подавляет своих конкурентов в вопросе легитимного принуждения? В качестве обоснования говорится, что правильное государство, к которому у философских анархистов не должно быть претензий, ограничивает конкурентов ради соблюдения единых прозрачных процессуальных правил, иначе говоря, для исключения самосуда. То есть самооборона это норм, а вот расчленять обезвреженного правонарушителя – не норм (привет Александру Татаркову с его постоянным лейтмотивом “не надо государственных тюрем, дайте мне того, кто домогался моей дочери, я его на органы продам”).

Во второй части статьи автор анализирует вопрос о том, как можно было бы попробовать обойти найденные им дыры в обосновании политического анархизма через моральный субъективизм. Не получится оправдать претензию государства на осуществление оправданного принуждения, если не существует никакого единого и универсального стандарта оправданности принуждения. Дальше он галопом проскакивает по Штирнеру, Светову, Бельковичу и Хоппе. Возражения Константина против идей помянутых лиц сводятся к следующему:

Если только сам человек — это конечная инстанция в определении хорошего и плохого, то почему принуждение кого-либо к тем моральным порядкам, на которые он не давал согласия, будет неправильно? Его субъективное суждение на этот счёт не может иметь больший вес, чем столь же субъективное суждение лица, осуществляющего принуждение, что это принуждение оправданно.

Иначе говоря, по мнению Константина, если мы становимся на позиции морального субъективизма, то мы тем более оставляем идеи о необходимости упразднения государства без какой-либо опоры. Для кого-то государство зло, для кого-то добро, все правы, расходимся.

В заключение автор констатирует, что наиболее перспективным направлением работы для анархистов является поиск сильных практических аргументов в пользу того, что безгосударственное общество будет эффективно, а вот всякую там воинственную риторику в адрес государства лучше бы поумерить, присмотревшись скорее к планам всяких полезных реформ.

Я уже разок пересказывала предыдущую морозовскую статью о моральном реализме, но никак не откомментировала, а он тем временем ещё настрочил. В следующем посте я всё-таки собираюсь высказаться по поднятым им интересным вопросам.

Ах, если б люди были добры, как бобры!

Есть у меня в подписках один крохотный, но симпатичный канал преимущественно про практический агоризм, но иногда его заносит порассуждать и об отвлечённом. И вот не так давно он внезапно принялся за серию постов о битарховой теории переустройства человечества на базе механизма ингибирования насилия. Разумеется, я не могла пройти мимо такого, дождалась, пока серия закончится, и теперь рекомендую её вам, с каналом заодно.

Вот этим постом она начинается, и далее можно читать много постов почти подряд вплоть до вот этого, финального. По счастью, они в основном невелики. У меня обычно не хватает занудства лезть в особо подробные разборы сложных тем, и я их охотно оставляю мужчинам, а сама потом усваиваю полученный продукт и советую другим, если сочту годным.

Заканчивает автор многозначительной ремаркой:

Остаётся открытым вопрос “чем бы ловчее заменить теорию Лоренца?”. Пока думаю.

Государство 2.0

В дружественном проекте Libertarian State (старое название – Антигосударство, что кагбе намекает на эволюцию мысли) вышел перевод статьи Авиезера Такера Панархия: государство 2.0. Статья не слишком примечательна, поскольку излагает основные мысли в защиту панархии, обозначенные ещё родоначальником термина Эмилем де Пюидом.

А дальше Вэд Нойман, который, собственно, и ведёт этот канал, выпустил уже свою статью про государство 2.0, где начинает с критики Такера, а затем развивает собственные теоретические построения, где от изначальных идей панархии переходит к концепту чартерных городов.

Для начала Вэд переопределяет понятие государства. Вместо отпугивающего либертарианцев представления о государстве как монополисте на легитимное насилие он предлагает обозначить государство как стабильно поддерживаемую на определенной, не обязательно строго фиксированной, территории инфраструктуру для проживания людей. Это куда более травоядное понимание сабжа, которое выводит за скобки всякие там дискуссии о стационарных бандитах и прочую публицистику, сосредотачиваясь на фактической организации жизни.

Основной прогноз статьи в том, что государство 1.0 по мере распространения чартерных городов всё больше будет сводиться к роли консьержа, получая за это фиксированную оплату.

Что касается стратегии, то Вэду по-прежнему видится наиболее оптимальным подход Поля Ромера: на чистой незаселённой территории, с нуля, предваряя строительство получением твёрдых гарантий от государства, и детально разрабатывая собственную хартию, на основе которой будет строиться дальнейшее взаимодействие между государством 2.0 и его гражданами.

Нетрудно видеть, что мы, в Монтелиберо, действуем по Вэду неоптимально: вообще не поставили официально государство в известность, что мы тут занимаемся политическими экспериментами на его территории, а пытаемся вместо этого просочиться исподтишка и если потребуется, легализовывать себя уже тогда, когда разовьёмся. Не знаю, мне кажется, что так как раз надёжнее: куда проще получить фактическое признание, чем предварительное разрешение. Вот бы Сатоши-сенсей кого-то спрашивал, можно ли ему запустить биткоин…

Стефан Молинью. Практическая анархия. Перевод главы 9, снова про коллективную защиту.

Главой 9 завершается первая часть Практической анархии Стефана Молинью, посвящённая методологии, и дальше пойдёт вторая часть, про аргументацию, изрядная часть которой уже переведена и опубликована начерно волонтёрами, так что я в свободное время подрихтую немножко следующие шесть глав, а доложусь уже по факту, дабы не мельчить.

Если в восьмой главе Молинью объясняет, почему коллективная защита от внешнего вторжения при анархии более эффективная, чем при государстве, то в девятой показывает на нескольких исторических примерах, что не так с государственной так называемой защитой.

У перевода этой конкретной книжки как-то не образовалось постоянного спонсора, в отличие от Эрика Мака, на которого донатит Алекс Дворецкий, и Дэвида Фридмана, на которого донатит Дима Коваленко. Здесь был Битарх, но он, видимо, потерял интерес, буду рада, если кто-то перехватит инициативу.

Считаете принуждение оправданным для обеспечения безопасности – считайте оправданным и искоренение насилия!

Волюнтарист, Битарх

Принудительные государственные меры почти всегда оправдывают как необходимый метод обеспечения безопасности. Такой позиции придерживаются все сторонники существования монопольной силовой власти независимо от своих взглядов. Даже минархисты, которые считают необходимым наличие лишь самого минимального государства, этот минимум сводят именно к обеспечению безопасности. А что уж говорить про тех, кто придерживается авторитарных взглядов?

Конечно же, у людей с такими взглядами не возникает никаких вопросов и к репрессивным принудительным мерам ради борьбы с пандемией коронавируса. Да и это неудивительно, ведь этатисты всегда говорили что силовая власть, в том числе, необходима на такой случай, чтобы всех до единого заставить соблюдать ограничительные меры и привиться, когда будет готова вакцина, иначе обеспечить безопасность будет попросту невозможно. Что ещё стоит заметить – этатисты очень часто считают необходимым наказывать людей за «преступления» без жертв, то есть лишь потенциально небезопасное поведение. В этом случае безопасность ещё нередко приравнивается к устойчивости сложившихся общественных порядков, и в результате даже слово, сказанное против этих порядков или поддерживающей их политической силы, может стать поводом для тюремного заключения, а то и ещё чего похуже.

Сторонникам силовой власти я могу лишь сказать то, что если уж вас настолько сильно волнует вопрос безопасности, то почему вы вдруг выступаете против искоренения самой большой угрозы безопасности – насилия? Ведь не пандемии, и уж тем более не высказывания несогласных, а именно насилие и его последствия являются самой большой угрозой безопасности! Но предложение лучше изучить и так присущий большинству людей нейрофизиологический механизм, сдерживающий насильственное поведение к представителям своего вида (то есть ингибитор насилия), выяснить его генетическую природу, и прибегая к достижениям биотехнологий разработать решение, которое поможет исправить недостаток в работе этого механизма у небольшого процента людей, способного на совершение актов насилия и, собственно, совершающего их, вы вдруг резко отбрасываете?

Нередко даже доходит до того, что такие люди не удосуживаются хоть немного ознакомиться с концепцией механизма ингибирования насилия и начинают защищать важность чувства агрессии, без которого человек превратится в овощ, хотя разговор идёт лишь об ингибировании агрессивных побуждений в определённых случаях. Или же они говорят, что насилие важно для борьбы с самим же насилием, хотя очень легко увидеть, насколько глупая ошибка содержится в таком рассуждении. Ну и конечно же ингибирование насилия не противоречит способности к самозащите, поскольку наличие непосредственной угрозы жизни является стимулом, в первую очередь активирующим защитную реакцию (например побег или, собственно, самозащиту). Да и в конце концов подавляющее большинство людей и так неспособно к насилию. Даже если вы, например, посмотрите на страны с самым высоким уровнем убийств, самих убийц в них окажется тысячные доли от одного процента населения (если предполагать, что за каждый убийством стоит отдельный убийца, хотя и это не так).

Но с чего вдруг у этатистов такое сопротивление к идее искоренения насилия? Если человек потенциально может навредить кому-то передав вирус, то вы считаете необходимым максимально ограничить его свободы, пока тот не вакцинируется. А если человек потенциально может навредить кому-то, совершив насилие (и напомню, что это меньшинство людей, а большинство на насилие неспособно и никогда его не совершает), то ограничивать и «прививать» его вы считаете ненужным, а то и рискованным? Да по своей же логике обеспечения максимальной безопасности вы в первую очередь должны поддержать такие меры. Или безопасность вам на самом деле всё же не так важна?

Отличия между чикагской и австрийской школами

Сегодня наткнулась у Золоторева на перевод статьи об отличиях подходов чикагской и австрийской экономических школ. Автор ссылается на некую дискуссию по поводу этих различий, которую он вёл по переписке. Я подозреваю, что во многом эта дискуссия была вызвана статьёй Дэвида Фридмана, где он обстоятельно рассуждает об этой самой разнице в подходах. Он сослался на неё у себя в фейсбуке, и потом ещё несколько раз там же обращался к этой теме. А началось это (не исключаю) с моего вопроса о том, чем его не устраивает АЭШ – в онлайн-интервью, которое он давал русскоязычным читателям в честь выхода русских переводов Механики свободы.

Короче говоря, если у публики есть интерес, могу заняться переводом фридмановской статьи, а также отдельных более или менее содержательных реакций австрийцев. Интерес буду, разумеется, измерять в количестве донатов, которые в ближайшее время поступят. Для меня тут также есть интерес, потому что меня очень интересует фридмановский экономический анализ права, на котором я во многом планирую основывать вторую часть своей книжки про анкап, и мне хочется иметь более чёткое представление о том, насколько все эти соображения совместимы с АЭШ.