Тег: договор

Используем концепцию неявного договора против этатистов

Волюнтарист, Битарх

Наверняка вы знакомы с аргументом, что лишь пользование каким-то благом якобы уже само по себе подразумевает согласие с установленными на это правилами, даже если такое согласие не было явно подтверждено. Например, нахождение на определённой территории автоматически обязует человека следовать её правилам. Будучи несогласным с правилами, он не должен посещать эту территорию, иначе его абсолютно обоснованно ожидает наказание, установленное за совершение такого нарушения. Аналогично это работает с любым пользованием материальными благами и взаимодействием с другими людьми. А кто-то, ссылаясь на авторское право, и вовсе может утверждать, что такое правило распространяется даже на нематериальные блага. Например, лишь пользуясь какой-то программой, вы автоматически соглашаетесь следовать установленным её разработчиком правилам и самому закону об авторском праве («clickwrap»).

Нередко к такому аргументу прибегают этатисты – сторонники силовой государственной власти. С его помощью они могут оправдывать любые обязательства, исходящие из тех или иных государственных законов, как подобное неявное согласие на устанавливаемые ими нормы. Очень часто они утверждают, что лишь само нахождение человека на территории государства уже обязует его к полному подчинению всем государственным законам. Что же, тогда пусть не удивляются, что данный аргумент можно обернуть против них самих.

Главным инструментом этатиста в навязывании произвола стационарного бандита («законодательства») является принуждение через угрозу применения насилия. Ведь разве получится у этатиста заставить лично вас что-то делать или не делать, не угрожая насилием? Конечно же, оно может быть инициировано только к конкретному человеку, которому, исходя из концепции неявного договора, ничто не мешает просто взять, и поставить свои собственные условия на взаимодействие с ним.

Я предупреждаю, что если кто-то хочет совершить ко мне насилие, то взаимодействуя со мной таким образом, он вступит в договор о согласии на проведение процедуры эвтаназии в рамках самозащиты с моей стороны. Будучи предупреждённым и ознакомленным с моим правилом, выбор теперь за самим желающим совершить насилие. Решившись на это, он тем самым неявно подпишется на установленный мною контракт и примет указанные в нём условия.

Понимая это, у этатиста остаётся только два возможных варианта, как дальше относиться к концепции неявного договора. Он может либо продолжать придерживаться её, тем самым признавая за другими людьми право на неограниченную самозащиту от любых попыток совершить к ним насилие, либо же вовсе выбросить эту несостоятельную и необоснованную концепцию из списка своих аргументов в защиту насильственной власти.

Страхование сделок

Волюнтарист

Тема ненасильственных инструментов реализации мер по отношению к нарушителям договорённостей не раз поднималась нами ранее. Обычно в таком случае разговор идёт о репутационных институтах и остракизме, но кроме этого особенно интересным является случай финансовых инструментов, предоставляющих возможность предварительного определения механизмов покрытия нанесённого ввиду нарушения договорённости ущерба. И довольно универсальным инструментом такого рода можно назвать страхование сделок.

Чтобы продемонстрировать вам, что имеется ввиду под страхованием сделок, взглянем на случай уже существующей реализации данной практики. Она активно используется при кредитовании, особенно если дело касается крупных кредитов или ипотеки. Суть состоит в том, что человек, берущий средства взаймы, также подписывает страховой договор, по которому он обязывается дополнительно выплачивать страховой взнос, обычно в сумме определённого процента от остатка задолженности. Этот процент невелик, обычно его значение редко превышает 1%, а в случае ипотеки и вовсе можно найти ставку страхового взноса размером всего в 0,25% от остатка задолженности.

Зачем это необходимо? Если человек окажется неспособным выплачивать кредит, а то и вовсе он его брал лишь с целью воровства кредитных средств без намерения их возвращать, то эти средства покрываются за счёт страховки. Учитывая, что на самом деле не такой уж большой процент людей действительно нарушает условия сделки, собираемых за счёт страховых взносов средств вполне хватает, чтобы покрыть ущерб, нанесённый небольшим процентом обманщиков.

Как по мне, у страхования сделок очень большой потенциал. Эту концепцию можно было бы применить к большому спектру сделок в принципе. Стороны во время совершения любой сделки могли бы оформлять договор в страховой компании и вносить определённый небольшой процент от суммы сделки в страховой фонд. Если какая-то из сторон нарушает условия сделки, то страховая компания, в которой была оформлена страховка, возмещает ущерб пострадавшей стороне.

Данный метод также можно совместить с другими видами несиловых санкций, например тем же остракизмом. Нарушитель сделки конечно же попадёт в чёрные списки, особенно в этом заинтересована страховая компания, которой пришлось потратить средства из своего фонда на возмещение ущерба. Жизнь нарушителя будет очень затруднена, многие будут отказывать ему в совершении сделок или же предлагать ему менее выгодные условия, в которых будет учтён риск, что данный человек может и кинуть. Но, конечно же, он может выйти из этого положения, если всё же согласится на сотрудничество и пойдёт на уступки по отношению к тем, кто пострадал от его нарушения. Конечно у него может и не быть возможности возместить нанесённый ущерб в данный момент, однако в такой ситуации стороны обычно договариваются о более доступных условиях выполнения обязательств. В кредитной сфере хорошим примером является процедура реструктуризации долга, когда выплаты по нему переносятся в будущее, растягиваются во времени, из-за чего уменьшается сумма платежей, а то и вовсе списывается часть процентной ставки или самого долга. В конце концов всем сторонам выгодно хоть какое-то решение проблемы, нежели отсутствие такового.

Репутационные институты могут также и по-иному быть совмещены со страхованием сделок. Если кто-то известен своей честностью, за его плечами множество сделок, которые он не нарушал, то ему могут быть предложены более низкие страховые взносы, а то и вовсе их отсутствие. Если же кто-то является известным нарушителем, неблагонадёжным агентом, то с ним можно заключать сделки только при условии выплаты более высоких страховых взносов. Таким образом людям становится выгодно не нарушать договорённости, поскольку именно на нарушителей будет переложено пополнение страхового фонда.

NAP и энфорсмент контрактов, дискуссия

Вчерашний пост о том, нарушают ли NAP насильственные действия по принуждению к оплате по выполненному договору, вызвал дискуссию, поэтому возвращаюсь к теме.

Как любит отмечать в своих лекциях Екатерина Шульман, мир крайне несправедлив, и общества, в которых мало доверия, несут из-за этого дополнительные издержки, что усугубляет их бедность и ещё больше уменьшает доверие – при этом простой проповедью доверие не восстановишь. Это замечание относится не только к гражданам того или иного государства в целом, но и к иным группам. В контексте перехода к анкапу нам наиболее интересно общество агористов, занимающихся контрэкономикой, а потому добровольно либо вынужденно отрезанных от государственных сервисов по обеспечению соблюдения договора.

Так, любой теневой предприниматель легко может столкнуться с ситуацией, когда он понёс издержки, выполняя условия контракта, после чего ему отказываются платить. В такой ситуации не только в суд не подашь, но даже и на широкое обозрение ситуацию не выставишь, потому что деятельность теневая, и огласка не выгодна в ещё большей степени, чем потери по неоплате работы. Без огласки же не работает институт репутации.

Возьмём для примера секс-работу в современном российском обществе. Она нелегальна, поэтому в случае неоплаты по договору эти деньги невозможно будет получить по суду, и даже договор в письменной форме, с указанием санкций за неуплату, не составишь, поскольку это улика. Поэтому даже индивидуальная предпринимательница обычно вынуждена сотрудничать с кем-то, к кому она сможет обратиться в подобных случаях за защитой, чтобы тот силой или угрозой её применения добился выплаты. Это дополнительные издержки, которые несёт общество из-за отсутствия доверия, но это издержки, которые позволяют подобному бизнесу оставаться стабильно прибыльным; без покупки энфорсмента контрактов секс-работницы быстро становятся секс-рабынями.

В легальном бизнесе подобное проявляется реже, но довольно легко себе представить, например, как пьяного дебошира на пинках выставляют из бара, где он не в состоянии расплатиться за причинённый им ущерб (гляньте заодно мою старую статью про самосуд). Здесь куда чаще идёт условный взаимозачёт ущерба, а не выставление счёта для оплаты постфактум, хотя возможны варианты.

Тем не менее, нужно чётко понимать, что все случаи, когда вместо цивилизованных разбирательств с рассрочками, неустойками, арестом имущества и так далее практикуется прямое насилие – это именно эксцессы, и чем больше в обществе доверия между людьми, тем меньше подобных эксцессов.

В посте Либертарианство ex machina я сослалась на лекцию Александра Аузана, где рассказывается про условия, необходимые для стабильного существования безгосударственного общества. Ключевым условием он называет баланс потенциала насилия. Когда секс-работница или владелец бара нанимают охрану, они выравнивают баланс потенциала насилия, противопоставляя потенциальной агрессии клиентов потенциальную агрессию секьюрити. Вторым же условием в лекции называется устойчивый состав сообщества. Этот фактор позволяет перейти от классической дилеммы заключённого к повторяющейся, запускает институт репутации, даёт возможность прогнозировать чужие действия – и постепенно вырабатывает в обществе доверие, даже если не пользоваться разными дополнительными мерами, предлагаемыми Екатериной Шульман – то есть объединению в те или иные общественные организации для наработки опыта мирного созидательного взаимодействия (но с ними процесс сильно ускоряется).

Интернет позволяет таким стабильным сообществам формироваться даже без привязки к некоторой компактной территории: передача информации экстерриториальна, а сообщества стоят именно на обмене информацией. Гарантия сделок, через механизм залогов, эскроу, страхования и прочих ненасильственных инструментов – это сервисы, которые появляются на современных рынках на достаточно ранних этапах их развития, и тут же радикально снижают как уровень издержек от нарушения контрактов, так и уровень потенциала насилия, необходимый для работы на таком рынке.

Так что не нарушайте NAP – это не только некрасиво, но ещё и невыгодно, есть инструменты получше.

По NAP-у ли пиздить за неоплату по выполненному договору?

L29Ah (вопрос сопровождается донатом в размере 0.00035466btc)

Для начала хочу порекомендовать недавнюю колонку Битарха про энфорсмент контрактов. Там даётся несколько исторических примеров того, как на свободном рынке энфорсмент контрактов происходил не через насилие, а через отказ от сотрудничества, и указывается, что это неизбежное следствие достаточно сбалансированного потенциала насилия в обществе – а анкап предположительно именно таков, в противном случае доминирующий насильник не заставит себя долго ждать. Поэтому относительно стабильные рынки уже обычно имеют все необходимые инструменты мирного разрешения конфликтов – вроде арбитража, системы рейтингов и санкций.

Тем не менее, репутация хорошо работает лишь там, где отказаться от сотрудничества легко, заменив проштрафившегося контрагента его прямым конкурентом, а все прочие участники рынка также мониторят подобные ситуации, и стараются иметь дело с контрагентами, обладающими хорошей репутацией.

Однако если у вас короткий горизонт планирования, и вам не очень важно, с какими долгосрочными негативными последствиями столкнётся тот, кто не оплатил вашу работу, а вам бы быстро получить деньги по договору и потратить их на неотложные нужды – то важно иметь в запасе угрозы посерьёзнее, чем “я больше не буду иметь с тобой дела, и постараюсь сделать так, чтобы моему примеру последовали все”. Например, возможность сунуть ему ствол в печень, после чего предложить расстаться с ключами от машины в качестве залога того, что завтра деньги по контракту будут выплачены. Ну или, как вы и указали в вопросе, банально отпиздить.

При этом важно понимать, какую именно репутацию вы создаёте себе подобными действиями. Если вас устроит репутация вспыльчивого, но отходчивого (набил морду и простил долг) – ну, вперёд, чесать кулаки, после чего списывайте убытки, вы в расчёте. Если вам милее репутация жёсткого парня, с которым шутки плохи, можете попробовать сперва отпиздить, а потом заявить, что то были проценты по долгу, тело же долга надлежит вернуть в такой-то срок, или будут взысканы новые проценты. Но это уже серьёзная заявка на то, что вы в состоянии полностью определять правила игры на этой поляне (ведь вы де факто пересмотрели условия договора в одностороннем порядке, а это не меньший косяк, чем нарушение договора со стороны задержавшего оплату), и может найтись много желающих такую заявку оспорить, даже если ранее вы им были, в сущности, безразличны.

Так что я бы рекомендовала по возможности избегать насилия и ограничиваться угрозами насилия. Продемонстрировать нарушителю договора свою способность причинить ему неприемлемый ущерб, а затем предложить в качестве альтернативы столь плачевному сценарию пересмотреть условия контракта, предоставив возможность оплаты в рассрочку – или, если вам так понятнее, поставить на счётчик. И, опять-таки, лучше получить его согласие на новые условия в явной форме, ибо толку-то вам от того, что вы отпустили человека, имеющего единственное желание – свалить подальше, но по счетам таки не платить. Куда выгоднее, если он уйдёт счастливым, понимая, что легко отделался, что по новым условиям долг отдать действительно реально, что его деловая репутация не пострадает, и бегать ни от кого не нужно.

Ну и в завершение, коли вас волнует именно формальное соответствие тех или иных действий принципу неагрессии, распишу конфликт и с этой точки зрения.

Вам не заплатили, вы поступаете в соответствии с пунктом договора о просрочке: там обычно прописывается и неустойка, и конкретный арбитражный орган. NAP не нарушен.

Вам не заплатили, вы отпиздили не заплатившего, после чего предложили считать, что стороны в расчёте, и отпизженный согласился. Имело место обоюдное нарушение NAP с последующим примирением сторон.

Вам не заплатили, вы отпиздили не заплатившего, после чего потребовали вернуть долг – имело место нарушение NAP с вашей стороны, если, конечно, избиение не было прописано в договоре в качестве воспитательной меры в случае просрочки оплаты или даже в качестве самой оплаты (известное нам по классике описание трудовых отношений, заканчивающееся словами “не гонялся бы ты, поп, за дешевизною”).

Вам не заплатили, надежд на арбитраж нет, вы при помощи угроз настаиваете на пересмотре договора, после чего новый договор исполняется контрагентом – нарушения NAP нет (но если вы перегнули палку, то ситуация может только запутаться, это излюбленный сюжет боевиков, а боевики по мирным и безоблачным рыночным отношениям не снимают).

Расчёт по контракту

Энфорсмент контрактов

Колонка Битарха

Вопрос о допустимых методах исполнения (энфорсмента) контрактов был затронут на лекции Михаила Светова в Новосибирске. Светов в очередной раз недвусмысленно высказал свою позицию — нельзя применять физическое насилие (принуждение). Максимум, что можно сделать против нарушителя — остракизм.

К сожалению, не все люди признают такую моральную позицию, поэтому постараюсь объяснить её, опираясь на утилитаризм и теорию игр. Описанный ниже пример является авторской иллюстрацией к описанию тезисов исследования корпорации RAND О доктрине сдерживания, глава “Локальный баланс сил: важный, но не всегда решающий фактор”.

«Допустим, я заключил с вами контракт и решил самостоятельно его разорвать. Вы упёрлись и начали мне угрожать «спецназом», который силой заберёт мою собственность. Предположим, вы можете отправить десять бойцов, но я могу гарантированно уничтожить одного из них. Я чётко даю понять, что готов идти до конца. Чтобы бойцы согласились на такой риск, вам придётся предложить каждому из них по $10M. Предположим что сумма контракта составляет $100K, а у меня в наличии имеется имущество, которое можно реализовать всего за $1000. Вы оцениваете соотношение выгод и издержек – и говорите мне что-то наподобие такого: «Пошёл вон, не хочу больше с тобой иметь никаких дел, правильно люди говорят, что говно лучше не трогать!». После этого мы расстаёмся, и вы со мной больше не заключаете никаких сделок. При определённых обстоятельствах вы можете отомстить, разместив информацию о моём поведении в публичном доступе и тем самым побудив остальных людей присоединиться к остракизму.»

Как видно из примера выше, исполнение контрактов с помощью физического принуждения становится невозможным в обществе, где имеется хоть какой-то баланс потенциала насилия (отличный от условного «нуля» у граждан и «бесконечности» у государства, как это обычно бывает в этатистских обществах).

В своей книге «К новой свободе» Мюррей Ротбард приводит исторические примеры, подтверждающие описанную теорию и показывает свою симпатию к ней.

«Дело в том, что в Средние века и вплоть до 1920 года торговцы полагались исключительно на силу остракизма и бойкота со стороны других местных торговцев. Иными словами,если кто-то отказывался подчиниться решению арбитра или игнорировал его решение, другие торговцы доводили этот факт до всеобщего сведения и все отказывались иметь дело с бунтарем, что быстро ставило того на колени. Характерный пример этого приводит Вулридж:

“Торговые суды были эффективны, потому что торговцы договаривались о том, что их решения будут исполняться. Того, кто отказывался подчиниться, не отправляли в тюрьму, но и торговцем после этого он оставался недолго. Влияние его коллег и партнеров оказывалось более действенным, чем физическое принуждение. Возьмите Джона из Хоминга, который зарабатывал на жизнь оптовой торговлей рыбой. Джон продал партию селедки, которая вся должна была быть такой же, как в предъявленных покупателю трех бочках, но, как вскоре выяснилось, в действительности была гнилой, да еще и смешана с колюшкой. Ему пришлось быстро все возместить покупателю под страхом остракизма со стороны других торговцев.”

Со временем остракизм стал еще более эффективным средством, поскольку сложилась ситуация, когда тот, кто однажды не подчинился решению арбитра, уже не мог рассчитывать, что с ним будет иметь дело еще какой-либо посредник. Промышленник Оуэн Д. Янг, глава корпорации General Electric, пришел к выводу, что моральная цензура, осуществляемая другими бизнесменами, действует куда эффективнее, чем официальная судебная система. Современные технологии, компьютеры и кредитные рейтинги делают угрозу общенационального остракизма еще более действенной, чем когда-либо в прошлом.»

Допустимо ли либертарианской партии становиться вождистской партией с сильной вертикалью?

Судя по уставу, который Светов хочет принять на съезде, это именно так.

Анонимный вопрос. К вопросу приложен донат на сумму 0.00099851btc

Этот вопрос оказался на сегодня рекордсменом среди вопросов с приложенным донатом по тому времени, которое мне потребовалось на ответ: обычно, если ответ оплачен, я отвечаю в тот же день. Дело в том, что к либертарианской партии России я не имею никакого отношения, так что мне пришлось прошерстить оба ваших устава – тот, что действует сегодня, и тот, что Михаил Светов рассчитывает принять на съезде ЛПР, который состоится 2 ноября в Москве (мне прислали ссылки на облако, но для сохранности я предпочла переложить документы к себе на сайт). Чтиво было не из лёгких, так что заранее прошу прощения у тех, кому и ответ покажется скучноватым, больно уж специфический вопрос.

Так вот, если полагаться на букву уставов, то и сейчас, и в прекрасной световской ЛПР будущего у вас типичная олигархическая партия, где вся реальная власть находится в руках комитетов, имеющих в своих руках контроль над механизмами собственного переизбрания. Изменения, которые предполагается внести, носят, в сущности, косметический характер:

  • региональным отделениям запрещается предпринимательская деятельность (очень странно для партии, которая по идее должна носиться с предпринимательством как с фетишем).
  • зато региональным отделениям разрешается своя символика, хотя и по согласованию с федеральным комитетом (я и не знала, что раньше у вас по уставу была одна символика на всю партию, эта норма нарушалась направо и налево).
  • общее собрание регионального отделения теряет право исключать из партии (вся власть комитетам!).
  • общее собрание регионального отделения теряет право рассматривать апелляцию на исключение из партии руководящим комитетом отделения (власть комитетов неоспорима!) .
  • мораторий на возвращение в партию ранее исключённых членов увеличивается с трёх до пяти лет (это мне напоминает постоянное продление сроков действия прав Диснея на Микки-Мауса – такое ощущение, что из ЛПР исключили кого-то, кого очень не хочется возвращать, и теперь продляют срок, в течение которого этого будет нельзя сделать).
  • раньше федеральный комитет распускался, если из него выходило больше трети состава, в новой редакции – больше половины (если доминирующая фракция имеет абсолютное большинство, оппозиция оказывается в принципе не в состоянии заблокировать работу комитета).
  • вводится ограничение на максимальную численность комитетов (повышение административного веса каждого члена комитета)
  • федеральный комитет сможет приостанавливать полномочия отдельных своих членов и увольнять председателя партии (расширение власти доминирующей фракции).
  • апелляция в этический комитет становится платной. Выиграл суд – залог вернули. Проиграл – деньги уходят в казну партии. Санкций для тех, кто принял неправомерное решение, по которому выиграна апелляция, не предусмотрено (очень удобно, например, выгнать из партии всю оппозицию перед съездом, а пока и если этический комитет всех восстановит, поезд уйдёт, все решения на съезде уже приняты, профит).

Наверняка я обратила внимание далеко не на все изменения, но вряд ли упустила что-то сильно принципиальное. Ещё одна особенность световского устава в том, что уставов в нём целых два: первая часть работает до тех пор, пока партия не зарегистрирована, вторая часть заменяет первую в случае официальной государственной регистрации партии.

Объём документов весьма велик. Текущий устав имеет 44 страницы, предлагаемый Михаилом Световым – 78 страниц. Обычно, когда люди составляют настолько обстоятельные договоры о совместной деятельности, это говорит об огромном недоверии, которое они испытывают друг к другу, и о некоей внешней силе, к которой всегда можно апеллировать, если в совместной деятельности что-то пошло не так. Устав важен именно внешнему судье, который ничего не знает о том, что творится в организации, и для которого карта равна территории. Организациям, которые создаются естественным путём ради максимальной эффективности совместной деятельности, и которые не рассчитывают опираться на чью-то внешнюю легитимность, не свойственно расписывать внутренние нормы в таких талмудах.

Для естественной организации характерно сперва обходиться исключительно неформальными договорённостями, потом по мере роста вводить какие-то писаные нормы, потом сводить их в уставы. Неестественная, соблюдающая российский закон о политических партиях, вынуждена брать шаблонный устав и демонстрировать государству, что живёт по нему. По факту же она всё равно будет работать в рамках неких неформальных договорённостей.

А теперь я позволю себе отвлечься от уставов и процитировать фрагмент лекции Михаила Светова, прочитанной им 16 октября 2019 года в Новосибирске:

Либертарианская партия России сегодня единственная организация, которая всерьёз говорит о том, что регионам нужно дать широкие полномочия, передать их таким образом, чтобы из Москвы их больше отобрать было – невозможно.

Михаил Светов

Про то, что регионы должны навязать Москве новый федеративный договор, Михаил говорит уже несколько месяцев, и особенно часто – в последний месяц, в рамках своего беспрецедентного тура по всей стране. Так навяжите!

Региональное отделение партии объединяет местных политиков, которые непосредственно взаимодействуют с местными политиками, представляющими другие политические силы. Именно с ними они входят в коалиции и союзы, договариваются о распределении кандидатов по округам и о порядке выступлений на митингах, о том, чтобы взять погонять оборудование или воспользоваться офисом. Москва во всей этой реальной региональной политической деятельности – дезорганизующий фактор, который может способствовать лишь срыву заботливо выстроенных на местах договорённостей, но почти никогда не в состоянии помочь. Особенно это актуально для партий без централизованного финансирования сверху. Если главный источник денег партии – взносы рядовых членов, то насколько же надо быть контуженными вертикалью власти, чтобы вообще обращать хоть какое-то внимание на хотелки московского начальства! Кто не ужинает девушку, тот её не танцует.

Либертарианской партии Российской Федерации не нужен устав. Ей нужен федеративный договор. Я позволю себе снова процитировать фрагмент из той же лекции:

В чём критика либертарианцами демократии? В том, что демократия принимает равные неудобные законы для всех. Нету такого закона, который в равной степени подходит москвичам, новосибирцам и жителям Южно-Сахалинска.

Михаил Светов

Ну, нету, значит, нету. Скажите спасибо Михаилу за полезную лекцию, и сделайте, как он предлагает. Сумеете навязать новый федеративный договор Москве в рамках партии – это станет первым шагом к тому, чтобы навязать его Москве и в рамках государства. Сумеете ограничить такого мягкого и интеллигентного вождя, как Михаил Светов – это станет первым шагом к тому, чтобы ограничить такого брутального и неприятного типа, как Владимир Путин.

Михаил Светов и новый федеративный договор

Михаил Светов, лекция в Новосибирске

16 октября в Новосибирске прошла лекция Михаила Светова, на зал для которой я недавно просила вас скинуться деньгами. Огромное спасибо всем, кто откликнулся на призыв!

Потратить эти деньги целевым образом у организаторов лекции не вышло, потому что абсолютно все площадки, с которыми они пытались договориться, слились. Насколько я поняла, теоретически можно было ввести собственников площадок в заблуждение и не сообщать им, что выступать будет Светов – тогда мы бы насладились отключениями света, визитом полиции в разгар лекции, какой-нибудь пожарной тревогой – или просто закрытием дверей площадки за полчаса до начала. Вместо этого всем сразу говорили все детали, и площадки честно отказывались от сотрудничества. Имело ли смысл действовать именно так, оставлю на совести организаторов.

Так или иначе, лекцию в итоге пришлось проводить на площадке штаба Сергея Бойко. В офис площадью около сотни квадратов набилось стоя полторы сотни человек (на таймпаде было более восьмисот регистраций), было очень душно, один человек упал в обморок, я тоже была к этому близка, звукоусиление отсутствовало – в общем, впечатление осталось не очень.

Краткий финотчёт:
Всего удалось собрать 42570 рублей.
На аренду сцены, печать, транспортные расходы и частичную компенсацию федеральным организаторам тура стоимости билета ушло 15560.
Остаток денег вернётся генеральному спонсору или будет пущен им на иные проекты.

Зато у Libertarian band вышла на удивление приличная запись лекции – в кои-то веки выступление Светова можно смотреть, не напрягаясь, даже вопросы из зала нормально слышны. Так что я сейчас пересмотрела выступление уже в человеческой обстановке, и хотя бы могу высказаться по его содержанию.

Вкратце, посыл Светова таков: России совершенно не подходит единое законодательство для всех регионов, такая большая и разномастная страна может быть только федерацией. Но бессмысленно ждать, пока федерализация будет спущена из Москвы: как спустят, так и отберут потом при желании, мы это проходили при Ельцине. Запрос за федерализацию должен звучать снизу, в идеале Москва должна быть просто поставлена перед фактом: у нас, мол, такие порядки, такая-то экономическая политика, а теперь давайте договоримся, платим мы вам хоть какие-то налоги, или вовсе посылаем лесом. Хотите налоги – давайте представительство и гарантии автономии, как-то так. Разумеется, это всё моя трактовка, Светов выражался аккуратно, чтобы не наговорить на статью.

Полагаю, именно по причине того, что любая конкретика подводит под статью, никакого плана действий по федерализации Светов не предлагает. По вопросу о методах он крайне лаконичен: делайте хоть что-нибудь.

Порадовало, что, стоя на фоне баннера про контрактные юрисдикции, Светов несколько раз упомянул в комплиментарном ключе те самые контрактные юрисдикции, что является дальнейшим развитием идеи федерализма. Также не могу не отметить тезис Светова про то, как именно ядерное оружие дало человечеству возможность практического воплощения либертарианских идей, поскольку делает бессмысленным концепт вестфальского государства – это либо прямое заимствование из нашей с Битархом статьи про доктрину сдерживания, либо независимое изобретение. Аналогично, тезис про церковь как пример контрактной юрисдикции либо прямо взят у Лакси Катала, либо также изобретён независимо. Таким образом, можно констатировать постепенное формирование вполне специфической русской школы либертарианства, которая не сводится к догматическому воспроизводству риторики отцов-основателей учения.

Основные мои претензии к излагаемым Световым соображениям касаются выражения “договор о неагрессии”, и особенно чудовищной фразы “ребёнок становится субъектом права, когда заключает договор о неагрессии”. Такая риторика хорошо подходит как материал для тупых мемов, а также для формирования вокруг себя секты, но уж точно не для осознанного принятия широким кругом лиц.

По окончании лекции Светов дал небольшое интервью Екатерине Худолеевой (На всякий случай – это не я! Да, тоже с Кузбасса, да, тоже журналистка, да, примерно ровесница, но не я). В интервью меня порадовал ответ про Нозика, где были достаточно внятно изложены претензии Светова к нозиковской аналитической философии. Надеюсь, в книге, которую Светов, по его словам, пишет, он развернёт их несколько подробнее.

Будет ли при анкапе возможность давить конкурентов?

Например, говорить заводам не работать с другими, иначе они лишатся прибыли от их главного заказчика (намного более крупного капиталиста).

Japan (NathanTikhonov)

Разумеется, никто не мешает одному экономическому агенту обговаривать перед заключением тех или иных сделок разные дополнительные условий, в том числе прямого отношения к предмету сделки не имеющие. Так, весьма распространённым видом сделки является договор о совместном ведении хозяйства, сопровождающийся условием об эксклюзивном сексуальном обслуживании, и нет оснований полагать, что в отсутствие государства сделки такого типа будут немедленно изжиты подчистую.

Но, как мы отчётливо видим на примере с институтом моногамного брака, оговорка об эксклюзивности, даже будучи отчётливо обозначена, соблюдается весьма неаккуратно, но при этом отнюдь не каждое нарушение этой оговорки приводит к немедленному расторжению основного контракта. Дело в том, что контрагенты взаимозависимы. Даже если одна из сторон сделки заметно сильнее, для наказания второй стороны, нарушившей дополнительные условия к договору, ей придётся пойти на некоторые издержки, и это её ослабит. Причём непосредственный ущерб от нарушения дополнительного условия может быть довольно невеликим, а то и вовсе отсутствовать, а сам договор может оставаться весьма выгодным для сильной стороны. Иначе говоря, пустое самодурство расточительно.

Поэтому экономически более сильная сторона, хоть и будет надувать щёки, претендуя на особое внимание, окажется вынужденной закрывать глаза на то, что отнюдь не каждый её каприз будет удовлетворяться, иначе её привычка к мелкой мстительности быстро исправит тот факт, что она по какому-то недоразумению является сильной стороной в большинстве рыночных сделок. Так от излишней спеси некогда влиятельные компании впадают в ничтожество.

Анкап-сама, мне кажется, что интеллектуальное право — это не такой уж бред, как можно представить, и проблема кроется максимум в терминологии («право» → «привилегия»).

Ведь, например, при использовании служб потокового воспроизведения с пользователем заключается вполне себе свободный договор, в котором указывается, как можно использовать содержимое. Не нравится — не вступай в эти договорные отношения! Проблема разве что при покупке физических носителей, так как там я что-то не видел договоров (но там обычно указываются соответствующие законы, которые, грубо говоря, суть тот же договор, ибо добровольно). Вместо заключения — неужели при анкапе я не смогу, издав книгу, запретить читателям, скажем, читать её на улице днём? Где ты не согласишься?

Атомный трамвай

Отвечает Алекс Мурин

Начнем с того, как сейчас охраняется авторское право. Это вся 4 часть Гражданского кодекса. Чтобы грамотно распорядиться плодами своего творчества, нужно знать законы. В настоящее время закон запрещает копировать без разрешения, полагая, что автор изначально такого разрешения не давал. И предполагает, что ваши интересы без вашего ведома может защищать какая-нибудь организация, типа Российского авторского общества. Также закон защищает и ваших потомков, которые не написали ни строчки нот и ни килобайта кода.

Ограничивать свободу договора при анкапе никто не собирается. Если вам такой договор нравится, то вы предлагаете пользователю или новому владельцу его заключить. Написать вам бумагу, что он действительно прочел, все понял, ему нравятся условия, заплатил. Если вы считаете, что вашу книгу нельзя читать днем в общественных местах, то напишите об этом и получите от покупателя согласие. Не в виде “открыв ссылку, я признаю, что теперь я вечный холоп издателя, который купил автору два пива и тем получил на произведение эксклюзивные права”, а просите совершить его осознанное действие: написать бумагу или электронный документ, подписать ее. И крайне желательно без подводных камней, чтобы покупатель понимал, что он делает. И без государственного лобби, при котором реальный автор оказывается в дырявых башмаках в холодном сарае.

И да, вам придется самостоятельно найти суд, который принудит выплатить вам компенсацию, а не отдать триста рублей в Усть-Лабинский районный суд, по поручению которого наглеца отловят, приведут в наручниках, посадят в клетку с разбойниками. Если нравится авторское право, потрудитесь не создавать ловушек при исполнении такого договора, а то кто-то может посчитать это прямым нападением. Добровольность должна быть реально добровольной, а не ямой, в которую попадет пользователь, нажавший не на ту кнопку. Или у которого государство найдет оставшуюся в кэше браузера песню, даже если он ее не слушал.

Дополнение от Анкап-тян

Тут мне нечего особо возразить на эту суровую отповедь. Да, ты можешь требовать от потребителя своего контента каких-то ограничений в его использовании, но тебе придётся самому оплачивать энфорсмент этих требований. Так что лучше десять раз подумать, прежде чем выставлять хоть какие-то требования, ведь куда более надёжным будет завоевать лояльность потребителей, а не пытаться противопоставить их воле свою. Вот пишет какой-нибудь Кирилл Еськов или Павел Усанов новую книжку, издаёт её и предупреждает читателей: ребята, давайте дадим заработать издателю, пусть месяца три книга продаётся только на бумаге, а потом я сам выложу текст в свободный доступ, и вам не придётся возиться с технологиями пиратства. И это работает! А потом, когда текст попадает в свободный доступ, то благодарные читатели ещё и донаты шлют. Потому что не надо быть мудаком, это не окупается.

Учёные умные, будьте, как учёные!

Е. Шульман

От Четвернина, да, вроде, и от других либертариев слышал, что устный договор – это тоже договор.

Хм. Объясни, как вы собираетесь проверять истинность договора, что он был, если нет никаких явных доказательств этого (ни людей, ни аудио или видео записей)? Или как вы докажите, что они не поддельные (например, письмо на email)?

Устный договор

Ни про одно событие прошлого нельзя сказать, что оно действительно происходило, со стопроцентной гарантией, даже если речь идёт о природных явлениях, не говоря уже о человеческой деятельности. 

Так называемые законы природы – это общие принципы, выведенные из наблюдений на основании неполной индукции. Любые документы могли быть составлены и подписаны задним числом, или сфальсифицированы иным образом. Свидетельские показания систематически лживы. Банкноты подделывают. Даже всемогущий блокчейн не может гарантировать полностью, что вас не обманут с переводом денег на ваш кошелёк.

Так что подписи на договоре, табун свидетелей, показания видеокамер, клятва на конституции и так далее – это лишь некие дополнительные доводы, приводимые для того, чтобы судья поверил: да, некоторое событие в прошлом имело место быть. После чего судья принимает решение: я, такой-то, ставлю на кон свою репутацию и утверждаю, что такое-то событие было, и из этого я делаю такие-то выводы.

И если у вас нет ни подписанного договора, ни свидетелей соглашения, но про вас известно, что до сих пор вы не давали поводов усомниться в ваших словах, а в этом деле вели себя так, как будто договор был заключён, то есть немалая вероятность, что судья поверит вашему утверждению об имевшем место факте заключения устного договора, и вынесет решение в вашу пользу.

Да, я допускаю, что в рамках той или иной государственной законодательной системы судье может быть прямо запрещено считать истинными сделки, не заверенные в установленном государством порядке. Но когда вы спрашиваете, как мы собираемся поступать в отсутствие надёжных свидетельств, можно предположить, что вопрос всё-таки задаётся про анкап.