Стилистика 2021 заметно отличается от 2020: все меньше оглядываются на правила

Чем дальше, тем больше удивляюсь, что ещё остались люди, уверенные в том, что государство приносит пользу гражданам, поскольку создаёт нормы, и тем увеличивает предсказуемость жизни. Но если в чём и можно быть уверенными, так это в том, что государство постоянно нарушает свои собственные нормы, а время от времени меняет их, чтобы узаконить эти нарушения. Игра возможна и в другие ворота: если люди массово и осознанно нарушают норму, то в конце концов её смягчат или отменят – но до тех пор испортят жизнь огромному числу людей, а когда норма поменяется, то не удосужатся принести даже мимолётные извинения.

Тебя постоянно стесняют нелепые невыполнимые спущенные сверху нормы, и ты это либо терпишь – либо борешься (последнее называется “заниматься политикой”). Если борешься, то нормы стесняют тебя ещё сильнее. Неважно, являешься ли ты винтиком государственной машины, или полностью частным лицом: свои нелепые нормы найдутся для каждого. Просто в зависимости от твоего веса в сословной иерархии тебе придётся прилагать разные усилия для того, чтобы безнаказанно уклониться от исполнения какой-либо неудобной нормы или отменить её.

Сегодня самым удобным для государства способом введения произвольных ограничений является, конечно, ковид. Можно закрыть любой бизнес, запретить любую офлайн-активность, вменять людям произвольные траты или даже соединять воедино паспортный контроль, спецприёмник и суд. Издержки от самого ковида несут миллионы, издержки от запретов, связанных с ковидом, несут миллиарды. Но страдания миллиардов никак не помогают спасать миллионы, они просто страдают за компанию.

Вы прочли три абзаца нытья, это значит, что ситуация с Навальным ввела меня в ступор. Нужно хотя бы наметить ответ на вопрос “что делать”. Навальный утверждает, что лучше всего работает выход на улицу. А как он работает? Ты выходишь. Тебя бьют. Ты выходишь. Тебя штрафуют. Ты выходишь. Тебя сажают. Все вокруг обсуждают слив протеста. Страна становится изгоем, экономика крякает, и те, кого бьют, штрафуют и сажают, ещё быстрее беднеют. Так длится лет двадцать, потом случается чудо, и режим становится достаточно разболтанным, чтобы рухнуть. К этому времени в стране остаются только наиболее инертные и некомпетентные, а толковые давно устроились за границей.

Конечно, любой оппозиционер предпочёл бы, чтобы всё решилось побыстрее. Мирный митинг вдруг превратился в немирный, росгвардию прогнали с площадей, приказ о вводе танков просаботировали, и вот уже премьер объявляет, что президент скоропостижно, и приглашает оппозицию вместе формировать правительство национального примирения. Но пока к такому не принято призывать вслух: недостаточный уровень ожесточения. У нас до сих пор ещё отказ согласования митинга считается веской причиной его отменить.

Если вы рассчитываете поменять ситуацию в стране митингами, то хотя бы расширяйте круг протестующих. Человек уже смешарик? Отстаньте от него, поищите новичка. Приятно видеть в толпе знакомые лица, но гораздо полезнее видеть новые. Если в согласовании отказали по ковиду, это повод митинговать ещё и за отмену ковидных ограничений. Но лучше, конечно, принципиально не оповещать власть о намерении выйти на улицу. Пусть мониторят соцсети, а не надеются, что им добровольно всё расскажут.

Ну и, конечно, если вы собираетесь становиться завсегдатаями протестных акций, вам придётся избавиться от недвижимости, автомобилей и банковских счетов – от всего, что можно арестовать за отказ платить штраф. Или вы намерены платить штрафы? Really? Вы хотите опрокидывать режим – или кормить его? Ещё через некоторое время митингующих начнут массово пытаться увольнять. Это повод сыграть на опережение, обратившись к работодателям с просьбой уволить вас и устроить на то же место вчёрную.

Можно ничего этого не делать, конечно, а просто тихо роптать и не высовываться. Тогда сработает инерционный сценарий, описанный в абзаце про двадцать лет.

Плохой из меня политик, никогда не умела мотивировать людей на подвиги…

Когда легальное нелегально, лучше присмотреться к тени

Если агрессор убьёт владельца собственности, то собственность переходит ему?

Кто то

Собственность – это, как сейчас модно объяснять, пучок правомочий. Причём правомочий этих можно наизобретать чёртову уйму: чем более сложны правовые отношения в обществе, тем этих правомочий больше, тем их труднее различить, и тем сильнее они переплетаются. Так, я могу прийти в гости к приятелю и сесть поработать за комп, который он арендует вместе с квартирой на деньги своих родителей, причём доступ за комп оплачиваю поцелуем. Я использую пиратскую операционную систему и набираю текст статьи, которая обещана заказчику, и за которую мной получена предоплата. Могут ли в связи с этим родители приятеля, хозяин квартиры с компом и сотрудники производителя операционной системы также требовать с меня поцелуй, и какую именно долю от поцелуя? Могу ли я вместо поцелуя отправить парня к своему заказчику, чтобы тот сам его целовал, раз у него такая срочность, что мне приходится работать где попало в неурочное время? Ответы на эти вопросы кажутся очевидными, только если у нас в голове есть некоторые примерно одинаковые представления о должном.

Но представления о должном довольно сильно зависят от контекста. Если я убиваю противника в компьютерной игре, и игра подразумевает возможность обобрать труп, то переход мне собственности покойного не вызывает особых споров. Если те же правила действуют в живой ролевой игре, то моя собственность на имущество убитого также может быть вполне легальной. Наконец, если я участвую в такой неприятной разновидности ролевых игр, как настоящая война, то и там присвоение себе оружия, боезапаса и всяких сувениров с тела убитого не вызывает непонимания окружающих.

Более того, военная добыча может не сводиться к шмоткам с трупа. Если завтра Навальный убьёт Путина, он вполне сможет претендовать на то, чтобы унаследовать президентский пост в России, и покажите мне того странного человека, который это оспорит. Пропишите ему тройную дозу фэнтези.

Но как только мы переходим в контекст, где убийство не считается способом разрешения конфликта, оно перестаёт быть и легитимным способом приобретения собственности убитого. После этого весь пучок правомочий для убийцы сожмётся до фактического владения тем, что он сумел с убитого снять, и лишь до тех пор, пока не отберут.

Мадам Президент, выберите, пожалуйста, блюдо, на которое положить Ваш трофей во время инаугурации.

Родион Белькович. Кровь патриотов

Некоторое время назад в Новосибирск с презентацией своей книги “Кровь патриотов” приезжал Родион Белькович. Когда я поинтересовалась, планируется ли публикация текста в электронной форме, он ответил, что не планируется, потому что знаю я вас, либертарианцев, купите один экземпляр и выложите в открытый доступ. Ну нет так нет. Пришлось добыть один бумажный экземпляр, отсканить, сверстать – и вот сейчас выкладываю в открытый доступ. Учитывая, сколько в книге сносок, это было то ещё развлечение. В тексте даётся моя ссылка для донатов, на тот случай, если решите отблагодарить меня за публикацию. Могла бы стоять ссылка ещё и самого автора книги, но он свои реквизиты в открытом доступе не держит, и это его выбор.

Кровь патриотов: введение в интеллектуальную историю американского радикализма

Дебаты Литреева и Милова

23 января на ютуб-канале Александра Плющева состоятся дебаты Александра Литреева и Владимира Милова на тему последних событий в США и различных идеологических трактовок происходящего.

Александр Плющев – ведущий Эха Москвы, который недавно на совершенно безобразном техническом уровне организовал дебаты Михаила Светова и Максима Каца всё по той же теме, а теперь, видимо, хочет взять реванш перед софтом для организации стримов на несколько персон.

Александр Литреев – эстонский айти-предприниматель, известный созданием мобильного приложения Красная кнопка и сервиса Vee VPN. Состоит в Чайном клубе, при технической поддержке которого будут проводиться дебаты, так что надеюсь, что Плющев сможет сосредоточиться на шоу, а не воевать со звуком.

Владимир Милов – экономический обозреватель канала Навальный Live, также ведёт собственный ютуб-канал. В прошлом замминистра энергетики. Соавтор доклада Путин.Итоги и ещё нескольких, а также экономической части президентской программы Навального. Фанат Барака Обамы, на почве любви к которому готов любить даже покойного Джо Байдена, отработавшего при Обаме вице-президентом.

Поводом для дебатов стал твит Милова о том, что твиттер же частная компания, почему, дескать, либертарианцы возмущаются блокировкой Трампа. Литреев ответил, что твиттер полностью в своём праве, а мы все вправе возмущаться блокировкой с точки зрения морали. Владимир парировал вопросом, будет ли он иметь право убить Александра, если возглавит частную военную компанию-монополиста, а остальным останется лишь возмущаться этим с точки зрения морали. Александр охренел от такого передёргивания и пригласил Владимира на дебаты. Тот сперва отнекивался, ссылаясь на то, что со Световым вышло не очень, но затем сменил гнев на милость и согласился. А когда Светов, в свою очередь, начал напрашиваться выйти вместо Литреева, Милов ответствовал, что становитесь в очередь, молодой человек.

Спасибо Чайному клубу за просьбу попиарить ивент, я полезла в твиттер разбираться, откуда что взялось, и это было увлекательно, но откуда у вас столько времени, чтобы сидеть в нём постоянно?

Государство побеждает, анархизм тоже

Канал Анархия+, в котором я продолжаю время от времени черпать идеи, продемонстрировал творческое применение теории игр к антиэтатистскому движению. Как я неоднократно упоминала, теория игр используется не для доказатальств, а лишь в качестве инструмента иллюстрирования логики своих рассуждений.

Рассуждение там примерно следующее. Нам вечно подсовывают в качестве примера анархии какого-нибудь Безумного Макса, а мы на это злимся и пытаемся показать, что мы белые, пушистые и хотим совсем не того. Предложенная модель раскладывает исходы войны анархистов с государством по простенькой матрице, где желаемое нами состояние анархии оказывается исходом “анархизм выиграл, государство проиграло”, а аморфия, которой нас пугают – это исход “государство проиграло, анархизм тоже проиграл”.

Под конец в статье подвешивается в воздухе вопрос о том, что вписать в квадратик “государство выиграло, анархисты тоже”. Если определять государство как систему централизованного принуждения, а анархизм как систему распределённого сдерживания, то ситуация вин-вин трактуется автором, как неосуществимая.

Разумеется, панархисты на это отвечают: ничего подобного. Федерализация, переход к системе экстерриториальных контрактных юрисдикций или функциональных перекрывающихся конкурирующих юрисдикций, как раз и означает искомую вин-вин. Государство выигрывает, потому что сохраняется в качестве системы централизованного принуждения, при этом его легитимность резко возрастает. Анархизм выигрывает, потому что государство разукрупняется, влияние граждан на политику усиливается за счёт резкого облегчения смены юрисдикции, также увеличивается податливость государства перед системами распределённого сдерживания.

Жестокие игры

Я почитал про идеологию ненасилия, и у меня возник вопрос. В некоторых “левых” странах Европы долгое время были запрещены смешанные единоборства – они считались не спортом, а зрелищем, поощряющим жестокость. Как к этому относится Анкап-тян? Ведь это, с одной стороны, запретительная мера, а с другой, она идеологически правильная.

анонимный вопрос

Здесь мы видим некоторую путаницу причин со следствиями. Всякие жестокие игры не поощряют жестокость, а просто являются проявлением уже имеющейся жестокости нравов, ну и в какой-то мере моды. Желание пощекотать нервы у людей сохраняется, но для подавляющего большинства сегодня важно, чтобы всё было добровольно и слегка понарошку. Фильм-катастрофа, а не реальное сожжение Рима. БДСМ вместо реальных пыток. Спортивные единоборства разной степени брутальности вместо судебных поединков. Цирк дю солей вместо шапито с неизменными львами.

Что будет, если в каждом квартале открыть клуб смешанных единоборств или ещё какого жёсткого рукоприкладства? Половина разорится (в российском случае побегут к государству клянчить субсидии на развитие спорта). Сорок процентов снизит градус и переквалифицируется на условную капоэйру. Рыночку не надо столько брутальности. Но сколько-то – надо. По этому поводу я давным-давно писала довольно забавный пост.

Простите, сегодня как-то коротко)

Рыночек порешает, иншалла

Вопрос про публикацию ИА “Панорама”

Допустимо ли с точки зрения либертарианской этики поступать так, как описано в мемчике про частную дискриминацию?

Битарх (на сей раз в роли автора вопроса, а не автора ответа – примечание Анкап-тян)

По сути, этот вопрос относится к такому разделу социальных норм, как законы и обычаи войны. Чем больше ожесточённость конфликта, тем больше вероятность сознательного уничтожения нонкомбатантов.

От чего зависит ожесточённость конфликта?

Дам немного парадоксальный ответ. Конфликт будет тем менее ожесточённым, чем в большей степени он воспринимается всеми сторонами, как некое естественное состояние дел. Именно рутина войны заставляет относиться к ней спустя рукава, выражать рвение только перед глазами начальства, а рядовых с противоположной стороны фронта воспринимать, как таких же бедолаг, которых угораздило угодить в это дерьмо.

Одного угораздило родиться немцем, другого французом, теперь они сидят друг напротив друга в окопах. Скучно, блин, может, сыграть в футбол? Одного угораздило родиться в США, другого в СССР, и теперь у первого бункер на заднем дворе, а у второго рядом с проходной завода. Изучать поражающие факторы ядерного взрыва – скука смертная, отчего бы первому не почитать “Капитал”, а второму не посмотреть голливудский боевичок? Одного угораздило родиться с членом, другую с вагиной, и теперь вся их жизнь – сплошное минное поле. Значит, они будут трахаться, ощущая себя шпионами в стане врага. Один из консервативной семьи, другой из либеральной, и теперь им положено сраться в соцсетях. А потом оказывается, что бейсбол обсуждать интереснее, и не пошла ли эта политика подальше.

Конфликт никуда не делся, он часть обыденной жизни. Просто далеко не самая важная часть. Собственно говоря, именно так и было в США довольно долгое время, а Трамп своей резкой риторикой и топорной дипломатией способствовал обострению войны. Теперь некоторое время конфликт будет очень ожесточённым, и новость про отключение от ИВЛ очень легко сможет стать реальностью. Для либертарианцев это означает некоторое поле возможностей, о чём я и указала в прошлом посте.

Так допустимо ли с точки зрения либертарианской этики использовать приёмы тотальной войны во время ожесточённых конфликтов? Да, допустимо. Но не очень умно.

США

Про ситуацию в США уже написано много размышлений, от банальных до весьма глубоких, за авторством достаточно уважаемых людей. Попробую обозреть положение дел немножко сбоку.

По двум предыдущим постам вы знаете, что республика это общество людей, согласных по вопросам права. В США сейчас и близко нет согласия по вопросам права, а значит, не может быть правовой оценки ни для выборных процедур, ни для перформанса в Капитолии, ни для последующих чисток в инфополе. Если юрисдикцию суда не признают обе стороны конфликта, то суд не выполняет функцию разрешения конфликтов, а значит, это и не суд вовсе, а более или менее ритуализированная расправа. Короче говоря, я трактую положение дел в США, как гражданскую войну. В войну же выборы в состоянии лишь зафиксировать, какие именно персоналии оказываются у руля до главе доминирующей группировки. Это всё ещё более легитимная процедура, чем прямое правление военных командиров, но фактически на федеральном уровне выборы в США были не между Трампом и Байденом, а между Байденом и Сандерсом (с республиканской стороны выборов не было вовсе). А дальше победивший на выборах Байден просто возглавил войска во время силового разгрома республиканской стороны конфликта.

В каком положении в этой ситуации оказываются анкапы? В положении третьего радующегося. В противостоянии жабы с гадюкой жаба одержала победу, и теперь гадюка временно оказывается на нашей стороне. Союз между агористами, которые отстаивают свободу рынка вне зависимости от хотелок любых силовых группировок, и теми, кто продолжает твердить мантру про право и порядок – это потенциально очень сильная штука. Потому что теперь речь будет идти о нашем праве и о нашем порядке.

На примере инфополя это будет означать вот что. Мы получим серьёзный платёжеспособный спрос на свободные соцсети, на свободный хостинг, на свободные доменные регистраторы, на свободные операционные системы, не мешающие нам распоряжаться пользовательсткими устройствами, на свободное железо без аппаратных бэкдоров, и на свободные деньги для оплаты всего вышеперечисленного. Сетевой эффект – ровно то, чего сейчас очень не хватает инструментам свободы.

Сегодня дело чести для каждого американского республиканца – продать все свои акции Apple и Alphabet, не говоря уже о сраном твиттере, вложить вырученные деньги в биткоины, а на них поддерживать те инструменты свободного рынка, которые наилучшим образом удовлетворят их клиентский спрос на свободный обмен информацией, деньгами и товарами, на самозащиту, на выстраивание мира и порядка вокруг себя, на уничтожение собственности агрессоров, на провоцирование розни между ними, и на инструменты обеспечения слепоты государства, будь то анонимизация действий в сети или парализация воли надзирателей. Выкалывание глаза циклопу – важная часть стратегии.

Ебут врага – крепчаем мы

Республиканизм, продолжение

После моего вчерашнего поста о республиканизме я получила развёрнутый комментарий от @evgenii_pavlovich, который мне показалось уместным опубликовать.

Советую посмотреть лекцию, где Родион более понятно и полно изложил свои взгляды. Многое пересекается рассмотренным вами с роликом из Петербурга.

Как обрести равновесие?

Хоть меня и не спрашивали, позволю себе ответить.

С точки зрения республиканцев, анархизм сам по себе не самоценен, это не конечная цель, так как анархизм – всего лишь учение, отрицающее из некоторых оснований легитимность государства, просто в силу того, что государство – это ОПГ (Почему государство – это ОПГ смотрим/вспоминаем аргументы Спунера и Ротбарда. Пересказывать их в приличном обществе нет смысла). То есть в политической философии государство как внутренне противоречивый концепт снято и мёртво, но как феномен политической действительности оно продолжает существовать по инерции в виде недоразумения. С этой точки зрения, этатисты в политической философии – это что-то вроде последователей теории флогистона в химии, а анархисты, занимающиеся исключительно отрицанием государства сегодня, изобретают велосипед и решают уже решённую до них в 19 веке проблему, ничего не добавляя.

На деле же мы видим, что анархисты не просто остаются анархистами, а занимаются изучением того, как функционирует свободное общество, и предлагают его всевозможные улучшения: Ротбард пишет о частных охранных предприятиях как страховщиках, ориентирующихся на естественное право, понятое как неотчуждаемое право частной собственности; Дэвид Фридман говорит о разработке конкурирующих правовых систем на свободном рынке; наша молодежь в известных пабликах рассуждает о панархизме и создаёт концепт контрактных юрисдикций без обращения к идеям естественного права; русские либертарианцы создают партию, призывают к участию в политике, инфильтрации в органы власти и «антигосударственной диктатуре» с люстрациями и дерегуляциями. Другими словами, все эти люди занимаются тем, что проектируют и строят республику. Оставаясь анархистами, они становятся республиканцами. Например, согласие между людьми в существовании естественного права как неотчуждаемого права частной собственности – это частный случай согласия в вопросах права, на котором строится республика. Добровольно заключённые контракты – это опять же эксплицитно выраженное согласие в вопросах права. Но, с точки зрения республиканцев, согласие в вопросах права и общность интересов могут быть не выражены эксплицитно. Главное, что они есть и вы делаете общее дело (res publica).

Таким образом, равновесие по факту в том, что анархисты на деле являются республиканцами. Весь вопрос только в том, что это за res publica, что это за общее дело, каково оно, с какими правовыми нормами вы согласны и в чем состоит общность интересов, с кем у вас эта общность. У коммунистов тоже есть своя республика и своё согласие в вопросах права и общность интересов. Вот только их согласие в вопросах права сильно расходится с согласием в вопросах права, например, либертарианцев.

Ещё пару слов на счёт различий между либертарианством и правым республиканизмом. Либертарианцы у нас обычно исходят либо из ротбардианской идеи естественных прав собственности, либо говорят, что источником прав и обязанностей является договор, а до тех пор пока договора нет, есть одни сплошные свободы. Дальше все зависит от того, насколько вы испорчены и как вы понимаете слово «свобода». Для либертарианцев свобода – это свобода от насилия и грабежа. Для нелибертарианцев свобода – свобода насиловать и грабить. Дальше вопрос решается, например, через physical removal одних другими. То есть в либертарианстве свобода онтологически первична в политической философии, это естественный порядок, что бы это ни значило. В республиканизме же, судя по тому что говорит в своих лекциях Родион, онтологически первична несвобода: в природе свободы нет, свобода – культурный феномен, и не во всех цивилизациях она встречается, не все люди знакомы со свободой, свободными мы не рождаемся, а становимся. То есть, насколько я понимаю, исходные предпосылки в либертарианстве и республиканизме принципиально разные. Возможное разрешение противоречия тут состоит в том, чтобы не смешивать «феноменальный мир природной необходимости» и «ноуменальный мир человеческой свободы», выражаясь кантовским языком. Свобода и добрая воля – исключительно человеческая вещь в том смысле, в каком о человеке говорит Родион. Индивид как представитель биологического вида Homo sapiens sapiens является частью природы, животным. Если же воспринимать человека как проект, как личность, то его нужно спроектировать, его нужно выбрать, им нужно стать: например, свободным человеком свободного общества. Ну и, как известно, человек – существо свободное в том смысле, что способно действовать не только согласно природе, но и вопреки ей. Мы делаем много противоестественного. Иногда это действия во благо, иногда во вред. Так вот, важно не быть варварами и действовать во благо: строить общество свободных обеспеченных людей. В ответе на вопрос, как такое общество возможно, либертарианцы и правые республиканцы, по-моему, согласны, и это главное.

Что думает уважаемая Анкап-тян о последнем выступлении господина Бельковича?

В нём спикер изложил понятно и связно свои взгляды на политическую философию (и нужно признать их глубину).

Как я понял, основное противоречие между республикой, которую предлагает г-н Белькович, и рыночным анархизмом АЭШ состоит в том, что экономисты (условный термин) озабочены презренным личным обогащением, в то время как суровые рыцари республиканизма считают общественное, а не личное, краеугольным камнем жизни настоящего гражданина. Как обрести равновесие?

Stepan Pavlov

Между республиканизмом и рыночным анархизмом практически нет противоречий, до тех пор, пока и то, и другое воплощается согласно своим принципам. Республиканец признаёт право гражданина на res privata, и подчёркивает, что ему не должно быть никакого дела до того, как именно тот самоутверждается в своей приватной сфере. Анкап признаёт свободу ассоциации, то есть право людей на res publica, и подчёркивает, что ему не должно быть никакого дела до того, как именно они самоутверждаются в публичной сфере.

Личное обогащение не презренно для республиканца, просто для него критерием сравнения людей является gloria – результат их деятельности ради res publica. Политическая деятельность не презренна для анкапа, просто для него критерием сравнения людей является то, насколько хорошо они выполняют лично его рыночные запросы.

Как только публичная сфера вторгается в приватную, на дыбы встают и республиканец, и анкап. Они оба так не договаривались. И они оба будут требовать уважения своих прав.

Нужно ли пытаться обрести какое-то равновесие между этими доктринами? Оно установится естественным путём, если вы будете последовательно отстаивать ценности хоть республиканизма, хоть анкапа. Нищий и некомпетентный не заработает много славы, а значит, ему следует больше вкладывать в развитие своей приватной сферы, чтобы претендовать на что-то в политике и тем обрести gloria. Богатый и рыночно успешный будет менять мир вокруг себя, потому что предпринимательский успех базируется на постоянной бдительности, как бы так ещё лучше удовлетворить клиентов. Это означает, что он будет нести в мир инновации, которые повлияют и на сферу публичного, а это бессмертная слава. Чтим же мы Эдисона, и даже Гейтса, хотя в сфере публичного он тот ещё левак.