Большую часть либертарианских аргументов насчёт БОД изложил в своей статье 2016 года экономист и член ЛПР Юрий Кузнецов. В ней он показывает, что замена безусловным доходом системы условных пособий уничтожает ловушку застойной бедности и увеличивает общий КПД перераспределительной системы за счёт сокращения бюрократии.
Также БОД и опасений неолуддитов коснулась в одной из своих передач на Эхе Москвы Екатерина Шульман. Она указала, что опасаться массовой безработицы из-за роботизации следует скорее тем странам, где плохие институты. Им никакого БОД не светит, а светит переход на подножный корм. Так что Екатерина Михайловна даёт гражданам простой рецепт: больше заниматься политикой, чтобы их воспринимали в качестве политических субъектов.
В России, с одной стороны, плохие институты, а с другой – сильный запрос на социалку. Если вдруг начнётся глобальная роботизация, то у нас скорее устроят ещё несколько миллионов бюджетных рабочих мест, чем введут БОД. Бюджетники слишком ценны для обеспечения административного ресурса на выборах и тому подобных вещей.
А вот аргументы за БОД от ещё одного члена ЛПР, Михаила Пожарского. БОД – это не только меньше бюрократии, но и общие для всех правила игры, что является важнейшей частью либеральной доктрины.
Но и Кузнецов, и Пожарский всё-таки остаются в рамках минархизма. Единые правила игры навязываются для всех, и посмотрим, сколько времени сумеет продержаться эта модель. Да и так называемый безусловный доход всё равно остаётся условным, ведь условием его выплаты является наличие гражданства той страны, которая установила БОД своим гражданам.
Может ли анкап улучшить общество, в котором безработица составляет 90%? Да, если безработица вызвана госрегулированием, а так-то людям готовы предложить работу, и они готовы за неё взяться. Нет, если работа девяноста процентам людей не нужна, потому что на жизнь и так хватает.
Будет ли БОД при анкапе? Да, если на этапе демонтажа государства те, кто скидывались в фонд БОД, решат продолжить этим заниматься на добровольной основе. Вероятно ли подобное? Да, если это не будет обременительно, и будет приносить респект и уважуху. Что сделать, чтобы приблизить это светлое будущее? Либо увеличивать производительность своего труда, либо повышать своё умение проявлять респект и уважуху. Можно совмещать стратегии.
Я, помнится, определяла капитализм как устройство общества, при котором доминирующей формой отношений между людьми являются товарно-денежные. Более классическое определение, которое было в ходу в Советском Союзе, говорит, что капитализм это устройство общества, при котором средства производства находятся в частной собственности. Достаточно очевидно, что в девяностые в России не было чистого капитализма ни по одному из этих определений, а была переходная форма общества, когда старые социалистические (ну или деспотические в моём понимании) отношения отмирали, а им на смену приходили капиталистические (что касается черт феодализма в совке, то они при новом строе никуда не делись, и сохранились до сей поры).
Однако приходится помнить, что, вообще говоря, термин “капитализм” скорее публицистический, нежели научный, поэтому, говоря о существовании капитализма в такой-то стране в такое-то время мы говорим скорее о соответствии общества в это время неким ценностям. То есть о капитализме скорее в понимании Вебера (дух капитализма как рациональность и протестантская трудовая этика) или Шумпетера (дух капитализма как предпринимательство и созидательное разрушение).
Так вот, в России девяностых годов прошлого века дух капитализма по Шумпетеру присутствовал в изобилии. Это было время огромных возможностей и того самого созидательного разрушения. Что касается духа капитализма по Веберу, то его не было и в помине. Какая ещё трудовая этика? Человек человеку волк, хочешь жить – умей вертеться. Капиталы создавались прежде всего на растаскивании советского наследия, на том самом созидательном разрушении, на умении лучше других приспособить обломки старого к новым условиям, а не на способности много трудиться, кропотливо сберегать и аккуратно инвестировать.
Cогласно исследованиям, в Колорадо после легализации марихуаны “…черный рынок, вопреки ожиданиям, после легализации стал только расти; Штат после легализации вырвался на первое место по употреблению марихуаны среди подростков, а школьная система не получила никаких положительных изменений.
Произошел всплеск преступлений, таких как ограбления и кража автомобилей. Рост уровня преступности в 2016 году превысил 11-кратный средний показатель среди 30 крупнейших городов США. Количество убийств возросло на 10%”.
Для ответа на вопрос пришлось познакомиться с англоязычным отчётом о последствиях легалайза, приведённом в списке литературы в конце статьи.
Забавнее всего получилось с чёрным рынком. Почему он вырос? Потому что предприниматели из других штатов приезжали в Колорадо легально затовариться, а затем пытались вывести продукт в свои штаты, где он оставался нелегален. Оно и понятно, ведь там в силу нелегальности трава оставалась существенно дороже. Разумеется, часть трафика перехватывалась, на это тратились деньги, всё это попадало в отчётность, в результате видим парадоксальную ситуацию: вроде легализация, но объём нелегальных операций растёт, а на их пресечение тратится больше средств. Иначе говоря, на борьбу с легализованным в штате бизнесом увеличились расходы федеральных служб, и нам говорят об увеличении расходов на борьбу с чёрным рынком в штате. Ну легализуйте вы траву в остальных штатах, и эти расходы исчезнут, а пока страдайте молча.
При анализе смертности отчёт концентрируется на смертности на дорогах. При принятии закона о легализации марихуаны предполагалось, что за счёт увеличения числа обдолбанных за рулём уменьшится число пьяных за рулём, обдолбанным же ездить безопаснее. Что из этого получилось? Цитирую: “But while traffic deaths in general have declined in Colorado, the percentage of marijuana-related fatalities increased, the report said.” Иначе говоря, вышло ровно то, чего и хотели, но поскольку отчёт написан комиссией по борьбе с веществами, то они акцентируют внимание на том, что именно по их ведомству стало проходить больше смертей, и это, дескать, плохо. Ну, то, что государство не монолитно, и там есть разные группы интересов – давно известный факт, однако для граждан важно лишь то, что в целом смертность на дорогах штата уменьшилась.
Экономический эффект от легализации таков, что только в 2017 году объём продаж марихуаны составил полтора миллиарда долларов. Помимо обычных налогов, марихуана обложена специальными, и только через них за 2017 год муниципалитетами и штатом было изъято у граждан 247 миллионов долларов, или 2,3% всей доходной части бюджета штата.
Как штат распорядился этими деньгами? Частично деньги оказались потрачены на оказание медицинской помощи потребителям марихуаны, что можно считать хоть мало-мальски легитимным расходованием, хотя эти деньги можно было просто не брать, и люди сами отнесли бы их врачам, без посредничества чиновников. Но большая часть ушла на всякую хрень вроде финансирования школ или полиции, то есть на протекционистские меры по развитию одних отраслей за счёт других и на прямой распил. Ну так эффективность государства в подобных вопросах давно известна и также удивления не вызывает.
Наконец, глянула, что там с преступностью. В источнике, который используется в статье, даётся рассказ сержанта полиции, о том, что в штате зелёная лихорадка, авантюристы со всей страны едут выращивать марихуану и зарабатывать на этом. А поскольку государство обставило этот бизнес регуляторными рогатками, как оно это любит, то люди выращивают траву нелегально, например, снимают дом, разбирают полы и устраивают под крышей ферму. Разумеется, при полной легальности бизнеса никому не придёт в голову маяться такой хернёй, когда дешевле арендовать шмат земли, чем устраивать подпольные фермы в домах, нарушая, к тому же, имущественные права владельцев этих самых домов.
Что касается повышения общего уровня преступности на 10%, то хочу отметить, что наплыв туристов и предпринимателей вряд ли точно учитывается властями штата, в отличие от уровня преступности, так что не удивлюсь, если уровень на 100000 человек остался примерно тем же, что и был.
Резюме. Большая часть проблем, указанных в статье, либо надуманная, либо связана с оставшимися законодательными ограничениями в данной отрасли, либо с особенностями статистического учёта (что-то стало видно лучше, например, обращения к врачам, а что-то хуже, например, число резидентов штата). По мере легализации марихуаны во всех штатах всё довольно быстро устаканится, люди станут богаче и счастливее.
Согласно принципу самопринадлежности, человек владеет своим телом и его производными. Не следует ли из этого, что мать (или оба родителя) владеет своим ребенком?
анонимный вопрос
При анкапе при каких условиях разумное существо/программа, которое не является человеком, перестаёт быть собственностью и получает права равные человеческим?
Действительно, согласно принципу самопринадлежности, и ребёнок, и искусственный разум являются собственностью своих создателей. Но само понятие собственности – это конвенция. И какие именно права подразумевает право собственности – это тоже конвенция. Одни разумные существа соглашаются терпеть некое поведение других разумных существ, если почему-то полагают, что у тех есть на это право. Обобщая бесчисленно разнообразное поведение самых разных разумных существ, премудрые юристы формулируют правовые принципы, в которых, в частности, говорится:
о том, какой набор прав называется правом собственности
о том, что является человеком
о том, что разумный человек обладает правом собственности на самого себя
о том, что раз ребёнок почти неизбежно вырастает в разумного человека, то имеет смысл авансом признать за ним часть прав разумного человека
о том, каким образом подрастающий ребёнок будет получать те права, которых ему при рождении было ещё не положено
о том, как разумное существо, не являющееся человеком, может получить права, равные человеческим
Выводы разных юристов могут не совпадать. Разные люди могут разделять мнение разных юристов в разной степени. Некоторые люди ради утверждения своих представлений о правовой доктрине готовы применять насилие, а некоторые не готовы.
А анкап применительно к рассматриваемому вопросу – это всего лишь такая правовая доктрина, которая утверждает, что нет никого, чьё мнение на сей счёт было бы единственно и априорно верным, и подлежит навязыванию всем прочим путём неограниченного применения силы.
В тот момент, когда вы заявляете, что анкап есть принцип самопринадлежности, возведённый в абсолют, или принцип неинициации насилия, возведённый в абсолют, или принцип свободы договора, возведённый в абсолют – вы отступаете от принципов анкапа. Держите свой абсолют подальше от детей (и иных пограничных правовых феноменов).
Итак, у нас ситуация, рухнул мост, сгорел дом, обрушилась шахта, случился тайфун, пострадали люди, а Путина под боком нет, и пообещать каждому пострадавшему по паре миллионов рублей из бюджета некому.
Наиболее надёжное и системное решение, на которое теоретики анкапа делают главную ставку, это, конечно, страховые компании. Зная, что государства нет, и рассчитывать нужно на себя, люди имеют куда больше стимулов страховать свои риски. Так что застрахованные получают выплаты, незастрахованные сокрушаются, что пожадничали, и всё идёт своим чередом: какие-то страховые компании достойно вышли из положения, какие-то вынуждены срочно перекредитовываться, какие-то обанкротились, оздоровив рынок. Капают новые страховые взносы, и даже больше, потому что проблема рисков временно всплыла в топы рейтинга, полисы легче продавать, и все куют железо, пока горячо.
Но мало заплатить деньги тем, кто обратился за выплатами, сперва надо разгрести завалы, эвакуировать, потушить и так далее – короче, прекратить дальнейшее распространение бедствия. Для страховых компаний это выгодно, но возникает эффект безбилетника: скажем, одна компания начнёт работы, а другая не станет, с чего понесёт меньшие издержки. Логичным решением выглядит заблаговременное создание и поддержание страховыми компаниями спасательных служб, с финансированием, например, пропорционально проданным полисам, или просто поровну, это уж как договорятся. Фактически, для страховых компаний это что-то вроде перестраховывания рисков.
Наконец, может случиться так, что помощь нужна срочно, а специальные службы далеко, или масштабы бедствия таковы, что специалисты заведомо не справятся. В этой ситуации, конечно, на помощь приходят волонтёры. Волонтёры приходят на помощь людям даже в путинской России, со всем её патернализмом, и со всеми опасностями, подстерегающими со стороны государства тех, кто занимается краудфандингом – так что при отсутствии этого фактора ситуация с готовностью прийти на помощь только улучшится.
Анкап – это не какой-то новый невиданный общественный строй, при котором всё будет совершенно по другому, и никакие старые механизмы не будут работать. Просто мысленно убирайте государство, и в большинстве случаев обнаружите, что его тут либо вовсе не нужно, либо очень легко заменить.
Думаю, никто не сомневается в том, что техническая возможность для подобных действий у них есть, а значит, исключить их нельзя. Конечно же, такие эксцессы будут случаться, вопрос лишь в том, к чему это будет приводить.
Для начала рассмотрим пример монопольной охранной структуры типа “полиция”. Если у неё возникает конкурент, желающий оказывать кому-либо охранные услуги помимо полиции, то она, разумеется, вступит с ним в физическую борьбу. Это может выглядеть скучно: заведение дела, выезд с проверкой, арест, следствие, суд, штрафы и посадки. Это может выглядеть весело: погони, перестрелки, гроб, кладбище. Так или иначе, конкурент устраняется, просто потому что граждане в большинстве своём уверены в благотворности государственной монополии на насилие, ведь сам Гоббс так изрёк, и сама Шульман подтвердила. Будет ли полиция пытать тех, кто не будет пользоваться её услугами? Хуже. Она будет пытать тех, кто оплачивает её услуги, просто потому что может, а противопоставить ей нечего. Точнее, этому беспределу предлагается противопоставлять деятельность специализированных альтернативных охранных предприятий: прокуратуры, отдела собственной безопасности и так далее. То есть даже в текущей действительности никто не готов согласиться на полную и всеобъемлющую монополию на насилие со стороны одного единственного актора. Сторожа предлагается сторожить.
Теперь рассмотрим бандитскую “крышу” наподобие тех, которые, по преданию, заполонили улицы в девяностые. Если город достаточно крупный, то конкурирующих крыш в нём может оказаться несколько. В каких случаях крыши вступают в физические разборки с конкурентами? Во-первых, разборки должны обходиться недорого (много дешёвых бойцов). Во-вторых, спорный бизнес должен быть довольно лакомым. Но если некий бизнес потенциально способен принести крыше хорошие деньги, то он может позволить себе выбирать ту крышу, которая будет работать лучше и дешевле, ведь иначе всегда можно обратиться к конкурентам. Так что конкуренция крыш неизбежно приведёт к снижению поборов, а значит, физические разборки с конкурентами будут становиться всё менее оправданными. Опять же, чем быстрее тратить бойцов, тем дороже они становятся. И вот уже кровавые разборки становятся редкостью, и вместо этого авторитеты всё разводят по понятиям.
Ну а что насчёт пыток тех, кто не является клиентом? Конечно же, крыше выгодно распускать слухи о наказаниях для строптивых. Реально же вести подобную деятельность со временем станет совершенно избыточным, тем более, что буквально пара-тройка хорошо распиаренных прецедентов – и мало кто рискнёт оказаться вовсе без крыши, а лезть к чужому клиенту – это уже не по понятиям, и чревато. Опять же, если некто без крыши, это ещё не означает, что он полностью безобиден, или что за него некому впрячься. Просто в общем случае впрягаться будут непрофессионалы, но и непрофессионалы могут быть редкими отморозками. Так что зачем рисковать?
Дефолтный самый яркий пример – Ван Гог – но и это тоже очень относительно. Как рыночек порешает искусство? Конечно, может быть несправедливо, что талантливых музыкантов закрывают фсбшники (хотя они становятся популярными), может быть несправедливо, что есть провинциальные художники, о которых никто не знает. Расскажи об искусстве при идеальном анкапе. Как рыночек решает искусство?
Ян Либертин
Умение творить, то есть выдумывать и создавать что-то, чего раньше не было, будет цениться теми, кому не хватает того, что есть. Трагедия ван Гога не в том, что он посвятил свою жизнь творчеству, а в том, что он форма его самовыражения была мало востребована современниками. Это его святое право – творить то, что он желает творить, из того, что он приобрёл легитимным путём. Если же он желает кому-то продать плоды своего творчества, ему всё-таки придётся найти того, кто пожелает это купить.
Особенностью многих творческих натур является их непрактичность. Тот же ван Гог утверждал, что худшим врагом художника являются продавцы картин. Творец, работающий по заказу, считает свой замысел куда более важным и значимым, чем мнение заказчика. Неудивительно, что это довольно часто приводит к конфликтам. Творец, работающий по зову вдохновения, часто вообще не держит в мыслях, кому и зачем мог бы потребоваться результат его творчества.
Но всё то же, что я только что написала о творцах, можно применить и к предпринимателю. Он точно так же, вместо работы на дядю, отправляется на свободный рынок, предполагая, что его продукт будет более востребованным. Говорят, девять из десяти компаний закрываются после первого же года работы, так что рынок ничуть не более милосерден к предпринимателям, нежели к художникам. И те, и те действуют в условиях неопределённости будущего, предполагая, что лучше других знают, что нужно людям и как им это дать.
Но, помимо предпринимателей, желающих непосредственно создавать новое, есть люди, желающие помогать созданию нового. Художникам помогают меценаты. Предпринимателям-инноваторам – венчурные инвесторы. Кто-то из них движим желанием заработать на прорывных проектах, считая, что его чутьё работает лучше, чем в среднем по рынку. Кто-то одержим идеей сделать мир лучше. Кто-то движим тщеславием. Кто-то просто питает тёплые чувства к творцу. Тому же ван Гогу, например, помогал его брат Тео.
Попытка вместо частного меценатства организовать творцам господдержку приводит к появлению душных уродцев вроде Союза писателей СССР, Союза художников СССР и Союза композиторов СССР. Выбирая между попсовым искусством и конъюнктурным, предпочту всё-таки попсу, хотя предпочла бы вовсе не выбирать между этими двумя стульями, поскольку мир бесконечно более разнообразен, и примыкать к мэйнстриму совершенно не обязательно.
Тем более, что технологии уже сейчас в изрядной степени нивелировали фактор провинциальности, поскольку интернет глобален. Инструменты монетизации искусства при анкапе, во многом, будут теми же, что и сейчас. Это и ибэй, и патреон, а то и вовсе какой-нибудь девианарт, короче, всего не перечислишь.
Приветствую. У меня есть несколько переживаний относительно анкапа (скорее даже относительно анархической части). Во-первых, возможна ли анархия в отдельно взятом государстве (территории)? Были ли такие случаи в истории? Как долго такое продержалось? Во-вторых, если анархическое движение придет к власти во всем мире, не получится ли так, что общины перерастут во всем известные государства, создать свою собственную будет крайне сложно? В-третьих, кто будет решать важные вопросы, которые сегодня решает государство? Нет, я не про дороги. Я про деньги (кто будет осуществлять их эмиссию?), про эмиграцию и иммиграцию (будут ли существовать подобия визовых центров, кто этим будет заниматься), про базовые документы (будут ли существовать паспорта, кто будет заниматься их выпуском?), кто будет заниматься экологией (зачастую для извлечения наибольшей выгоды лучше использовать экологически вредные средства, они банально дешевле)?
Кирилл
Возможность анархии
Я уже неоднократно писала о том, что право коренится в человеческих ваимоотношениях и определяется готовностью терпеть те или иные действия со стороны других людей. Возможна ли анархия на какой-то более или менее выделяемой территории? Да, если некоторое критическое количество жителей этой территории не намерено терпеть “архию”, то есть принудительное управление, отъём ресурсов под предлогом правительственных нужд, и всего прочего, что сопровождает государство.
Были ли такие случаи в истории? Неплохо задокументрированы два довольно продолжительных: Ирландия и Исландия. И там, и там вместо государства было то, что сейчас бы назвали контрактными юрисдикциями, где у людей был выбор, к кому именно обратиться за разрешением конфликтов, и как именно координировать свои действия.
Сейчас мир стал куда более глобализован, и для того, чтобы анархическое общество уверенно себя чувствовало, ему не обязательно компактно проживать на определённой территории. Хотя многие по личному опыту знают, насколько это сильно помогает, когда тебя физически окружают близкие по духу люди, и ты можешь позволить себе именно тот стиль жизни, который предпочитаешь, зная, что найдёшь в окружающих понимание и поддержку. Так что тяга к территориальным сообществам останется, но им нет нужды стремиться к изрядной географической протяжённости, речь вряд ли будет идти о масштабах больше города.
Превращение общества в государство
Опасаюсь ли я, что подобные полисы (слово “община” изуродовано круговой порукой, облегчающей её угнетение внешним агрессором, поэтому предпочла бы его не использовать) будут превращаться в государства? В условиях глобальной информационной связности? В условиях существования наряду с территориальными обществами ещё и экстерриториальных? Знаете, как-то мне сомнительно, это примерно как опасаться, что птицы обратно станут динозаврами. Условия не те. Недолгая эпоха государств заканчивается. (Ну и, надеюсь, мне не нужно дополнительно пояснять, что полис это условное название, реальные же территориальные анархические общества будут лишь в малом напоминать античные образцы)
Визы
Будут ли некоторые полисы обеспечивать доступ посторонних только по специальному приглашению? Да, вполне возможно. Кто пригласил, тот и отвечает за приглашённого – это простой и естественный механизм, который отлично работает без всякого государства с его визовыми центрами и выдающими разрешения на въезд чиновниками.
Частные деньги
Деньги в виде криптовалют уже сейчас прекрасно ходят в частном порядке, не вижу причин, почему они должны перестать это делать, раз уж технологии позволяют.
Экология
Экология это комплекс знаний и технологий, применяемых для преобразования природы таким образом, чтобы человеку в новых условиях жилось наиболее комфортно. Соответственно, чем больше на некой территории живёт людей, и чем богаче они живут, тем выше спрос на экологию, а чем меньше, тем ниже. Поэтому на территориях, где никто не живёт, и на которые никто не претендует, меньше всего запрос на какие-то экологичные преобразования. Там может быть хоть первобытная чащоба, хоть коптящий небо комбинат, а вот там, где спрос на экологию появляется, будет природный резерват, хорошо обустроенный парк, удобный для валяния на травке газон, цветочек в горшке или просто стены, покрашенные в весёлый зелёный цвет и котёнок в приложении на телефоне – в зависимости от того, в какой степени востребованы в конкретном месте элементы живой природы.
Условное сообщество ценителей жизни среди зелени в современном городе
Экономический кризис, начавшийся в 2014 году, сильно ударил по российской машиностроительной отрасли. По сравнению с 2008 годом, положение предприятий осложнили политические санкции против России. Двукратное падение рубля, с одной стороны, стало положительным фактором, повысившим стоимость аналогичных зарубежных машин и снизивших конкуренцию на внутреннем рынке для отечественных производителей. С другой стороны, подорожали импортные комплектующие, от которых сильно зависит выпуск российской техники. Стоимость машиностроительной продукции выросла. Заводы-производители озаботились импортозамещением, но пока эта задача не решена.
Еще одним негативным фактором стало снижение потребностей экономики. За исключением заказов, размещаемых военно-промышленным комплексом и госкорпорациями, весь остальной рынок резко просел. Общий спрос на продукцию машиностроительных компаний снизился больше, чем в 2008 году.
В отличие от наших предприятий, зарубежные компании быстро переориентировались и стали дополнительно стимулировать спрос на свою продукцию в России за счет внедрения новых финансовых услуг. Они начали предоставлять покупателям беспрецедентные скидки, долгосрочную беспроцентную рассрочку, лизинг, практиковать другие методы, стимулирующие покупательскую активность.
В кризисной ситуации отечественные компании выбрали разную тактику. Ряд предприятий (например, завод по производству кранов в Челябинске) резко диверсифицировались, изменили ассортимент, сконцентрировав усилия на экспорте и работе с ключевыми клиентами. Но большинство машиностроительных компаний предпочли резко снизить количество выпускаемой продукции, сосредоточиться на различных способах оптимизации расходов и снижения затрат.
Одно из предприятий, попавших в водоворот этих экономических событий и испытавшее негативные последствия кризиса, холдинг «Машинстрой» (название изменено).
О компании
Производственный холдинг «Машинстрой» имеет давнюю историю и традиции. Он включает в себя производственные предприятия, конструкторское бюро и собственное сбытовое подразделение. Холдинг выпускает тракторы, коммунальную технику, бульдозеры и технику специального назначения для ВПК с достаточно широкой линейкой модификаций. Это одна из немногих машиностроительных компаний в России, которая сохранила инженерные компетенции и производственную базу, необходимую для выпуска современной продукции.
Рынок сбыта
«Машинстрой» работает с заказчиками из России и небольших развивающихся стран, продажи в которые осуществляются в большей степени по политическим каналам. Конкурентная среда, в которой он предлагает свою продукцию, не сильно насыщенна. С одной стороны – это западные производители, техника которых после падения рубля превышает стоимость подобной продукции холдинга на 30% и выше, с другой – китайские заводы, техника которых хуже по качеству и пока мало распространена в России.
Управление
Машиностроительный холдинг представляет собой ряд самостоятельных предприятий, расположенных в разных регионах России. Руководит ими управляющая компания, расположенная в Екатеринбурге. Полномочия директоров заводов ограничиваются решением только оперативных вопросов. Все стратегические задачи формируются в управляющей компании. Все коммуникации между предприятиями осуществлялись в большинстве случаев также через управляющую компанию.
Формализованная стратегия развития машиностроительного холдинга в сложившихся условиях стала неактуальной. Новая антикризисная стратегия не принята. В этой ситуации каждый руководитель предприятия, входящего в холдинг, самостоятельно ищет решения по выходу из кризиса.
Финансы
В холдинге сохранился высокий уровень постоянных расходов. При этом резко снизился выпуск продукции, что привело к падению оборота и рентабельности. Высокая закредитованность и невозможность взять новые кредиты в банках, увеличили потребность в оборотных средствах. По этой причине сорвались сроки выполнения ряда контрактов. Финансовые потоки на этом фоне еще сильнее уменьшились.
Персонал
В результате сокращения объемов производства в большинстве подразделений холдинга упала зарплата. Ключевые специалисты начали увольняться. Уровень мотивации и вовлеченности персонала резко снизился. Постепенно часть предприятий стали переходить на неполную рабочую неделю, это послужило еще одним толчком к увольнению ряда важных специалистов.
Продукты
Линейка выпускаемой продукции достаточно широкая: это коммунальная, сельскохозяйственная, карьерная и строительная техника. Кроме того, ряд предприятий имеют компетенции по выпуску техники военного назначения. В инжиниринговой компании постоянно ведется разработка новой техники, в том числе и инновационной. Постоянно разрабатываются новые модификации существующей продукции, обновляются зарекомендовавшие себя на рынке модели.
Общая ситуация
Начиная с 2014 года ситуация в холдинге постоянно ухудшается. Дефицит оборотных средств не позволяет обеспечивать сроки выполнения существующих контрактов. Несмотря на востребованность техники холдинга, возможности предприятий обеспечивать потребность машиностроительного рынка также снизились. Параллельно с этим уменьшается емкость рынка России.
При отсутствии актуальной стратегии в области продаж и маркетинга появилось большое количество незавершенки, что на фоне дефицита оборотных средств еще больше усугубляет положение машиностроительного холдинга.
При стремительно падающем обороте, постоянные затраты холдинга оставались на прежнем уровне достаточно долго. Стала стремительно падать рентабельность, которая уже через год ушла в минус. Имея большой кредитный портфель, холдинг стал задерживать выплаты по кредитам. На предприятии появились задержки с выплатой заработной платы в каждом из бизнес-подразделений.
Вопросы
Какие вы видите решения по выводу из кризиса холдинга «Машинстрой»
Как должны быть вписаны эти решения в общую стратегию развития холдинга?
Ответ
1. Каковы минусы такого типа организации предприятия, как холдинг? Прежде всего – трансфертным ценообразованием. У владельца холдинга всегда имеется соблазн продавать продукцию одного своего предприятия другому своему предприятию не по рыночной цене, а по заниженной. К чему приводит такая протекционистская политика? Ровно к тому же, к чему приводит протекционизм на государственном уровне. Предприятия холдинга становятся менее конкурентоспособными в сравнении со своими прямыми конкурентами на мировом рынке, поскольку могут не больно-то заботиться о сбыте. Зачем париться, если покупатель – свой? Он всё равно купит.
В период экономического роста это всё кажется мелочами, но в кризис мелочей не бывает.
Таким образом, первым и очевидным направлением оптимизации является увеличение автономии предприятий холдинга.
2. Кризис всегда характеризуется тем, что в бюджетах предприятий уменьшается доля CAPEX и увеличивается доля OPEX. Так что вторым очевидным направлением оптимизации будет переориентация с рынка готовой продукции на производство запчастей, гарантийное и постгарантийное обслуживание, а насчёт готовой техники нужно не столько драться за сокращающийся российский рынок, сколько всеми силами протискиваться на мировой.
3. Сильной стороной российского машиностроения до сих пор является довольно мощная конструкторская школа. Есть смысл договариваться с китайцами о производстве в Китае по российским проектам. Да, это означает, что конструкторские подразделения холдинга действуют прямо во вред производственным. С точки зрения социальных обязательств более трудоёмкое производство сокращать как-то не комильфо, а с точки зрения владельца холдинга раскручивать потенциально более маржинальное исследовательско-конструкторское направление, безусловно, выгодно.
4. Когда цена рабочей силы снизится по сравнению с китайской ещё больше, производство в России можно будет возобновить, и продавать машиностроительную продукцию made in Russia в Поднебесной, что пока что звучит фантастически, но российское руководство уверенно движет страну именно в этом направлении. Разумеется, это будет означать вхождение китайских товарищей в капитал соответствующих предприятий холдинга. Возможно также, что предприятия можно будет спихнуть им целиком, и даже за относительно неплохую цену. Конечно, номер может не прокатить, потому что никогда не знаешь, в какой именно момент государство решит связать утопающему руки, а то ишь, спасать себя вздумал. Впрочем, эта оговорка распространяется на абсолютно любой шаг, совершаемый легальным бизнесом, так что повторять это каждый раз не обязательно.
5. Недостаток оборотных средств означает, что нужно искать стратегических инвесторов. Возможно, для этого потребуется вывести некоторые из предприятий холдинга на IPO, что, в сущности, будет означать их выход из холдинга и сохранение за нынешним владельцем, скажем, блокпакета акций. Зато дофинансирование, смена менеджмента на более эффективный и вовлечение в новые технологические и сбытовые цепочки может придать этим предприятиям импульс развития, а для нынешнего владельца означать переход от убытков к прибыли.
Один ученый и талантливый руководитель, назовем его УР, на закате советской власти возглавил экспериментальную лабораторию, а после 1991 года создал частную фирму, монетизирующую ее научные разработки. Партнерство оказалось успешным. Появилась клиентура, размещающая коммерческие заказы, и стабильный поток наличности. Увеличились заработки ученых, в лабораторию стало престижно попадать, в том числе для защиты диссертации. В новых экономических условиях УР укрепил свое доброе имя, личный бренд, как теперь говорят.
Ученый был мудр, понимал, что не вечен, и в середине нулевых годов, на хорошем седьмом десятке лет, выбрал в преемники своего лучшего ученика (ЛУ), который был очень многим обязан шефу. Они устно договорились, что спустя несколько лет учитель передаст ученику на определенных условиях свой научный пост и долю в бизнесе. А пока этого не случилось, преемник был назначен на должность заместителя УР с правом первой подписи.
Время шло. Но дедушка старел медленно. Напротив, развив завидную энергию, умудрился в очередной раз жениться на молодой (очень молодой и красивой) ученице — соискательнице ученой степени с периферии. УР интенсивно принялся обустраивать быт новой семьи: широко разрешил жилищный вопрос, стал разъезжать с юной женой по курортам, на старости лет полюбил горные лыжи и при этом все меньше отдавался работе. Но дела шли хорошо: заместитель не подводил, деньги приходили на карточку УР регулярно. Коммерческие заказы росли, лаборатория укреплялась новыми кадрами, которые приводил уже ЛУ. Со своей стороны УР будущего преемника не обижал и, как он сам считал, платил ему щедро, очень щедро. Все было хорошо, для начальника началась теплая почти болдинская осень.
Кульминация
Однако в душе у заместителя накапливались непростые и нехорошие вопросы, вроде «доколе ждать?». Возникали те же мысли, как у пушкинского Онегина про дядю, который был, как известно, самых честных правил. Лучший ученик продолжал оставаться №2, хотя очень рвался на позицию №1. Прямо спросить у шефа, когда он ее займет, ЛУ не мог. Но при этом он получал от УР косвенные сигналы, что договоренности в силе. Смысл был такой: подожди, дружок, и будет тебе счастье, а пока наш бизнес – это мой личный бизнес.
Не сразу, но ЛУ осознал, что пора прекратить переживать и начать как-то действовать. Начал он с простого, с создания своей клиентской базы путем перехвата клиентов своего босса. Он зарегистрировал собственную компанию, и подталкивал заказчиков к тому, что формально контракт на выполнение работ по соображениям налогового характера следует заключать именно с ней, а не с фирмой шефа.
Со временем ЛУ предпринял попытки переключить на себя самые крупные компании, руководители которых лично знали его УР. И они подписывали документы, распространяя доверие к имени учителя на его ученика. Возможно, и здесь бы все проскочило, но ЛУ стал нет-нет, да проговариваться в беседах со старыми заказчиками: мол, все дела в научной компании фактически ведет он, ЛУ, а от дедушки нет никакого толка. Им де помыкает молодая жена, он мало соображает в делах, и ему уже давно пора на покой. Все это не укрылось от внимательных ушей собеседников. И некоторые из них в аккуратных выражениях информировали УР об опасности, которой он не замечал, будучи занят интенсивной семейной жизнью.
Развязка
Так прошло несколько лет. Жена УР успешно защитилась и по протекции получила очень хорошее место, оставаясь по-прежнему молодой и красивой. Чего нельзя было сказать о ее супруге, который перешел рубеж своего восьмого десятка. Он оставался безупречным в обеспечении материальных потребностей семьи, но уже не мог поддерживать на должной высоте сильно возросшие духовные и иные потребности, каковых жаждала и, безусловно, заслуживала такая красавица. А вот некоторые другие мужчины, далеко не доктора наук, вполне эти иные потребности обеспечивали. И к такому неутешительному выводу профессор однажды пришел, сопоставив соответствующие концы и начала. Семейная жизнь дала трещину и быстро пришла к логическому завершению. Супруги расстались, при этом жена на память о муже умудрилась закрепить за собой завидную общую жилплощадь.
Учитель, оставшись один, как бы очнулся от обморока, и после недолгих раздумий вернулся к своей лаборатории, или, сказать по-новому, в бизнес. В свой бизнес. Оказалось, что трудовые навыки не пропали, любимое дело не только утешало, но и опять стало доставлять удовольствие. Но эйфория возврата продлилась не долго, лишь до тех пор, пока УР не занялся детальным анализом заказов и договорных отношений. Сначала возникли подозрения, что куда-то уходят заказы, а потом он посмотрел документы, быстро вспомнил предупреждения своих друзей, встретился с ними. И раскрылась перед ним истина во всем ее суровом обличье, и понял он, обратившись, наконец, к фактам, что его заместитель нагло и фактически открыто уводит его бизнес.
Состоялся разговор между учителем и учеником, если это можно было назвать разговором. После чего, успокоившись и рассуждая конкретно как бизнесмены, но без экстремизма, свойственного иногда бизнесменам (все же интеллигентные люди), УР и ЛУ осознали, что оказались в непростой ситуации, и стали думать, как жить дальше. Поначалу каждый видел доводы эмоционального характера за немедленный и жесткий «развод». Но при более детальном анализе появлялись факторы за продолжение сотрудничества, что бы под этим не понималось.
Тем временем раскол между УР и ЛУ обнажился, соответственно рассорив сотрудников. При этом, как ни странно, линия боевого столкновения прошла не между «старыми» и «новыми» кадрами, привлеченными шефом или его заместителем, а по моральным позициям сторон, в основном, по вопросу, кто кого обманул. А тут еще запутанная схема прохождения заказов стала сказываться на качестве работ. У заказчиков возникло и стало укрепляться недоверие к лаборатории, ее руководителю и заместителю: кто из них прав, а кто – нет, со стороны не разобрать. Появились другие негативные факторы, что в итоге привело к ослаблению потока заказов и отразилось на финансовом положении сотрудников.
С каждым днем ситуация становилась все хуже…
Вопросы
Как следовало действовать героям кейса, чтобы не попасть в подобную ситуацию?
Как разрешить создавшуюся коллизию? Что бы вы рекомендовали предпринять УР и ЛУ, чтобы достигнуть соглашения?
Можно ли в такой ситуации сохранить прибыльный бизнес, который создал УР? Как это сделать?
Ограничения. Владельцу компании уже больше 70 лет. Даже если он вернется к оперативному управлению бизнесом, долго заниматься развитием компании не сможет. Кроме того, важно учесть, что частная исследовательская фирма создана благодаря авторитету и связям владельца на базе государственной лаборатории. Одна часть бизнеса без другого существовать не сможет.
Ответы
1. Как следовало действовать героям кейса?
Как нетрудно видеть, все недоразумения в приведённом кейсе появились из-за нечётких договорённостей. Первая нечёткая договорённость: ЛУ вынужден тянуть всю работу за зарплату, под обещание в неопределённой перспективе получить бизнес в наследство. Вторая нечёткая договорённость: отсутствие брачного контракта и, соответственно, конфликт ожиданий между УР и его супругой. Третья нечёткая договорённость: сомнительный правовой статус всего бизнеса, поскольку официально это всё остаётся лабораторией в государственном НИИ, и именно эта правовая форма вынуждает к тому, чтобы первая договорённость оставалась нечёткой.
Понятно, почему в начале девяностых УР предпочёл оставаться под крылом государства: это даёт огромную экономию на том этапе, когда бизнес ещё не поднялся на ноги. Вот тебе за бюджетный счёт помещения в институте, плюс уйма разных неформальных связей в госструктурах разного уровня, за счёт которых можно мутить разные темы.
В новой постсоветской экономической реальности передавать по наследству место заведующего лабораторией – несколько архаично. Своевременное выстраивание более адекватной схемы устройства компании могло бы предоставить инструментарий для предотвращения конфликта между УР и ЛУ. Так, УР мог получить, помимо зарплаты, долю в бизнесе, и постепенно наращивать её. Сам бизнес можно было бы куда увереннее масштабировать, а не замыкаться в масштабе лаборатории – но это уже, конечно, дело вкуса, амбиций и рыночной конъюнктуры.
Вообще, единственная задача собственника бизнеса, которую невозможно делегировать менеджерам – это контроль за тем, чтобы менеджмент не растащил бизнес. Если собственник бизнеса не исполняет эту единственную задачу, то только он и несёт в конечном счёте ответственность за то, что бизнес уплывает у него из рук. В той мере, в которой государство можно уподобить коммерческой компании, безусловно, народ несёт ответственность за отвратительное качество государственного управления и за растаскивание госсобственности по карманам госслужащих – но это в данном случае офтопик.
Итак, если в том, что касается бизнеса, решение заключается в по возможности полном выводе его из-под госрегулирования, то в том, что касается брака, подобное семейным кодексом не дозволяется. Брачный контракт согласно кодексу не может предусматривать экономические санкции за любовные связи на стороне, что делает позицию УР в этой сделке более уязвимой. Впрочем, это не так уж важно. Все договорённости тем не менее можно было заключить заранее. Другое дело, что подобные романтические увлечения на старости лет непременно сопряжены с определённой аффектацией, так что ожидать от УР трезвого взгляда во время брачного гона было бы странно.
Кстати, если бы компания в своё время была выведена из состава НИИ и представляла собой самостоятельный бизнес, то появление на горизонте супруги УР непременно привело бы к тому, что ЛУ потребовал бы чётких гарантий получения бизнеса, потому что в противном случае оный по умолчанию переходил бы по наследству супруге УР, без всех этих плясок с назначением нового завлаба на учёном совете.
2. Как разрешить создавшуюся коллизию?
Я бы посоветовала формализовать разделение ролей. УР остаётся завлабом в НИИ, пока не решится выйти на пенсию, а также имеет в компании ЛУ статус научного консультанта с хорошим окладом. ЛУ сохраняет в лабе шефа должность завсектора, или какая бишь там у него была, и остаётся гендиром своей компании. В какой форме сохранить компанию УР, советовать не берусь. Можно передать руководство ЛУ. Можно ликвидировать одну из компаний. Можно объединить их в холдинг. Непринципиально.
Смысл предлагаемого решения в том, что каждая из сторон имеет инструменты против второй, но не имеет стимулов применять их без крайней нужды. УР продолжает научную работу, что должно благотворно сказаться на его настроении и вкусе к жизни, а оклад в компании ЛУ позволит ему продолжить жизнь на широкую ногу, как он и привык. При этом ему более не нужно следить, чтобы бизнес не разворовывался, поскольку бизнес уже передан, осталась рента. ЛУ сохраняет всех клиентов и оперативное руководство, а значит, имеет гарантии сохранения контроля над бизнесом и стимулы всячески его развивать. Он может уволить УР, но тогда он потеряет свои позиции в лаборатории.
