Продолжаю переводить свежую фридмановскую книжку. На сей раз пошла по порядку. Перевела введение и первую главу, про право в Китайской империи. Внимательный читатель может отметить, что я осилила работу не до конца, и в тексте не хватает перевода примерно половины сносок. Есть такое дело, задолбалась. Завтра рассчитываю тихонько проапгрейдить текст – как для чтения онлайн, так и в электронной книжке. Также я всё ещё надеюсь, что кто-нибудь возьмётся сделать книге русскоязычную обложку.
В книге мне нравятся постоянные сопоставления: вот, смотрите, как у китайцев, это точь в точь, как в современной Америке. А вот это – прямо как в Англии 18 века. Ну и есть попытки показать, с какой целью законодательство делалось именно таким, что работало, а что не очень.
Надеюсь, вы не сильно скучали из-за того, что канал некоторое время стоял на паузе – я была сильно занята.
Больше года назад Владимир Золоторев в рамках своего Liberty Education Project начал выкладывать перевод выпущенной в 2019 году книги Дэвида Фридмана Правовые системы, сильно отличающиеся от наших – чрезвычайно развёрнутый ответ на вопрос о том, как могли бы работать суды не то что при анкапе, а вообще в любых мыслимых условиях. Я, в свою очередь, выложила у себя оригинал и публиковала переведимые главы. В ноябре 2020 года, однако, перевод заглох после публикации четырёх глав.
И вот недавно со мной связался Дима Коваленко, переводивший эти самые четыре главы, и предложил продолжить работу вместо него. Я с радостью согласилась. Для разгону взяла относительно небольшую главу про правовую систему моих любимых Афин времён классической демократии, и сейчас рада представить вам перевод этой главы. Также я сверстала все пять глав в epub и также выложила у себя. Там пока отсутствуют сноски к четырём старым главам – видимо, они не переводились. Со временем я их тоже добавлю. Пожалуйста, протестируйте, нормально ли читается у вас книжка – я попробовала верстать в более новом формате epub3, но если окажется, что он недостаточно хорошо поддерживается вашими читалками, то есть смысл не выделываться и вернуться к epub2, книжка не содержит сложной вёрстки, для которой новый формат был бы позарез необходим.
Также буду рада, если кто-нибудь возьмётся сделать к книжке обложку – пока что использую оригинальную англоязычную, но в окончательном издании явно потребуется что-то другое.
Если не будет государства, а мне изменила жена, будет ли правомерно выбросить её из окна, если я живу на втором этаже дома, принадлежащего товариществу собственников, отказавшемуся от услуг страхования, но при составленном устно договоре охраны территории ЧОПом, который зарегистрирован на территории, где есть государство, гражданкой которого является наша совместная дочь, обязанная по их закону следить за родителями-инвалидами, к которым относятся и лица без гражданства, коей является моя жена, подавшая заявку на вид на жительство и из-за разницы в часовых поясах формально принятую?
Топотушка
Этот вопрос в своё время, ЕМНИП, был приведён Алексеем “Камендантом” Терещуком в качестве примера того, сколь тонкими частностями совершенно гипотетического безгосударственного общества будущего могут с крайне живым интересом интересоваться даже не тролли, а вполне себе увлечённые анкапом люди, которые впадают в дедуктивную ересь выведения любых, сколь угодно тонких, частностей из немногочисленных общих принципов.
Но нет. Для того, чтобы из общих принципов вывести частные следствия, нужно добавлять к общим принципам дополнительную информацию, касающуюся тех условий, к которым мы выводим частные следствия. Чем на большее число допущений опираются исходные данные, тем более корявыми вилами написан на воде результат измышлений.
Значит ли это, что дедуктивный метод бесполезен? Конечно, нет. Просто для получения надёжных результатов вам нужно взять общие принципы и доставить их как можно ближе к той локальной обстановке, на которую вы их будете натягивать.
Ну а теперь вернёмся к шуточному вопросу и дадим на него серьёзный ответ.
Вопрос о правомерности выбрасывания из окна изменившей жены может иметь положительное решение лишь в условиях, когда измена считается правонарушением. Может ли измена считаться правонарушением в отсутствие государства? Может. Отметим, что в нашем гипотетическом обществе брак официально считается отношениями собственности, по крайней мере, топотушки над женой.
Идём дальше. Отказ товарищества собственников от услуг страхования означает, что причинение ущерба здоровью одного из жителей товарищества не образует деликта перед товариществом.
Тот факт, что ЧОП исполняет устный договор охраны территории, означает, что в нашем гипотетическом безгосударственном обществе признаются устные договоры.
Если легально оперирующий на охраняемой территории ЧОП фиксирует ущерб придомовой территории от падения топотушкиной жены, то далее мне сложно представить себе правовую конструкцию, в рамках которой ответственность за повреждения будет возложена ЧОПом на жену, а не на выбросившую её топотушку. Таким образом, мы можем констатировать, что, поскольку выбрасывание из окна крупного объекта влечёт опасность ущерба придомовой территории, это неправомерный поступок, и мы получили ответ на исходный вопрос, даже не зарываясь в тонкости, касающиеся часовых поясов. Более того, ЧОП, согласно устному договору, может быть обязанным пресекать даже кидание на газон бычков, рассматриваемых как мусор, поэтому топотушкины доводы о том, что жена весьма компактна и ничего особенно не повредила, вряд ли возымеют действие. Мусорить под окнами – неправомерный поступок, точка.
Собственность – это, как сейчас модно объяснять, пучок правомочий. Причём правомочий этих можно наизобретать чёртову уйму: чем более сложны правовые отношения в обществе, тем этих правомочий больше, тем их труднее различить, и тем сильнее они переплетаются. Так, я могу прийти в гости к приятелю и сесть поработать за комп, который он арендует вместе с квартирой на деньги своих родителей, причём доступ за комп оплачиваю поцелуем. Я использую пиратскую операционную систему и набираю текст статьи, которая обещана заказчику, и за которую мной получена предоплата. Могут ли в связи с этим родители приятеля, хозяин квартиры с компом и сотрудники производителя операционной системы также требовать с меня поцелуй, и какую именно долю от поцелуя? Могу ли я вместо поцелуя отправить парня к своему заказчику, чтобы тот сам его целовал, раз у него такая срочность, что мне приходится работать где попало в неурочное время? Ответы на эти вопросы кажутся очевидными, только если у нас в голове есть некоторые примерно одинаковые представления о должном.
Но представления о должном довольно сильно зависят от контекста. Если я убиваю противника в компьютерной игре, и игра подразумевает возможность обобрать труп, то переход мне собственности покойного не вызывает особых споров. Если те же правила действуют в живой ролевой игре, то моя собственность на имущество убитого также может быть вполне легальной. Наконец, если я участвую в такой неприятной разновидности ролевых игр, как настоящая война, то и там присвоение себе оружия, боезапаса и всяких сувениров с тела убитого не вызывает непонимания окружающих.
Более того, военная добыча может не сводиться к шмоткам с трупа. Если завтра Навальный убьёт Путина, он вполне сможет претендовать на то, чтобы унаследовать президентский пост в России, и покажите мне того странного человека, который это оспорит. Пропишите ему тройную дозу фэнтези.
Но как только мы переходим в контекст, где убийство не считается способом разрешения конфликта, оно перестаёт быть и легитимным способом приобретения собственности убитого. После этого весь пучок правомочий для убийцы сожмётся до фактического владения тем, что он сумел с убитого снять, и лишь до тех пор, пока не отберут.
Мадам Президент, выберите, пожалуйста, блюдо, на которое положить Ваш трофей во время инаугурации.
Как при анкапе обстоит вопрос с правами животных? В отличие от людей, у них нет возможности самообороны
Разжигатель ненависти к москалякам
Мне нечего добавить по этому вопросу ко всем моим ранним текстам по сабжу, так что я воспользуюсь поводом просто сослаться на них.
Либертарианство и охрана окружающей среды. Тут я рекомендую световский ролик про то, что если мы хотим больше животных, давайте их есть и всячески извлекать из них выгоду. Плюс упоминаю Остром, которая показывает, что делать с трагедией общин применительно к дикой природе.
Зоофилия. Здесь рассказывается про правовой статус животных, про мораль в качестве главного регулятора отношения к зверюшкам, а также неожиданно всплывает кот по имени Стаббс.
Права животных. Тут приводится одна из первых моих неуклюжих формулировок о том, что право есть претензия, которую терпят, и даются советы для фанатов древнего Рима.
Об убийстве животных в зоопарке. Начинаю с комариков, прохожусь по кейсу с одной неудачливой обезьяной и заканчиваю светлым прогнозом о том, как Землю поглотит девственная природа.
О правах разумных нелюдей. Показываю подходы к установлению правовых отношений с нечеловеческим разумом – на примере попугая.
Вообще, при сочинении очередного вопроса очень рекомендую предварительно заглядывать на страничку навигации и проходиться поиском по предполагаемым ключевым словам вашего вопроса. Вполне вероятно, что вы получите довольно разноплановый ответ на ваш вопрос по уже опубликованным материалам.
Для кого-то девушка из lofi radio, а для кого-то иллюстрация права животных валяться на кровати
Публикуется ещё одна, совсем крохотная, глава Механики свободы, Консервативная ошибка. В ней Фридман валит в одну кучу иммиграцию, глобальное потепление, фрекинг, ГМО и прочие всякие однополые браки, утверждая, что неприятие развития человечества в соответствующих направлениях коренится в одном несложном когнитивном искажении. Причём это искажение характерно хоть для тех, кто именует себя консерваторами, хоть для тех, кто именует себя либералами (речь о системе координат США, разумеется). Искажение состоит в предположении о том, что можно остановить прекрасное мгновение. Нет, нельзя.
Перевод Механики свободы близится к концу. Параллельно с этим я дораскидала по главам и выложила у себя на сайте английский текст фридмановской книжки 2019 года о правовых системах, сильно непохожих на наши. У Владимира Золоторева пока вышел перевод трёх глав, все они продублированы у меня, и я намерена продолжать в том же духе. Хотите подбодрить перевод – шлите Владимиру донаты. Ну а если он надолго застопорится, я перехвачу инициативу.
Отвечая недавно в режиме блица на серию вопросов, я затронула тему ответственности заказчика преступления, и это вызвало дискуссию в комментах фейсбука. Так что попробую порассуждать об этом более развёрнуто.
Рассмотрим последовательность ситуаций.
1. Заказчик требует от исполнителя совершить преступление, угрожая в случае отказа санкциями: причинить вред самому исполнителю или каким-либо заложникам. Тот совершает требуемое, избегая тем самым угрозы.
2. Заказчик требует от исполнителя совершить преступление, угрожая санкциями за невыполнение и обещая награду за выполнение. Тот совершает требуемое и получает награду.
3. Заказчик просит исполнителя совершить преступление, предлагая взамен награду. Тот совершает запрошенное и получает обещанное.
4. Существует высококонкурентный рынок преступлений, где множество исполнителей наперебой предлагают свои услуги. Покупатель выбирает того исполнителя, который предлагает услугу, оптимальную с точки зрения цены и качества, и покупает её.
5. Исполнитель совершает преступление, сообщает об этом, после чего желающие платят ему за это донаты.
Я постаралась расположить ситуации в порядке убывания степени ответственности заказчика и возрастания степени ответственности исполнителя – от полной ответственности первого до полной ответственности последнего.
В ситуации, когда за невыполнение заказа исполнитель подвергается серьёзной угрозе, мы вообще можем де факто считать его простым инструментом. Именно поэтому, скажем, вполне логично полностью освобождать от ответственности за участие в войне солдат призывной армии, действовавших в рамках приказов, если в этой армии принято расстреливать за дезертирство и невыполнение приказов.
Но уже в ситуации, когда исполнитель преступления имеет возможность уволиться, или устроить итальянскую забастовку, требуя письменных распоряжений в связи с каждым неправомерным приказом – но не делает этого – за все совершаемые им преступления он делит ответственность со своим начальством. Это кейс белорусского ОМОНа, например. В условиях, когда уволившиеся могут ещё и рассчитывать на помощь общества, ответственность тех, кто не уволился, закономерно повышается.
Начиная с какого момента можно уверенно утверждать, что заказчик не должен нести вообще никакой ответственности? Понятно, что это возможно лишь в тех случаях, когда исполнитель действует полностью добровольно, но во всех ли таких случаях?
Любой добровольный обмен имеет в основе разделение труда. Я не делаю всё, что мне нужно, сама, вместо этого обменивая часть того, что мне менее нужно, на то, что мне затруднительно добывать самостоятельно. Покупка услуги правонарушения – точно такое же разделение труда. Но раз труд разделён, то разделена и ответственность за тот ущерб, который этот труд кому-то причинил. Логично? Логично. А если мы продолжим усложнять разделение труда?
Один изучил распорядок жизни объекта. Второй закупил оборудование. Третий заложил бомбу. Четвёртый в нужный момент отправил смс, и бомба разнесла жертву вместе с автомобилем и тремя случайными прохожими. Пятый вёл переговоры с заказчиком и координировал работу группы. Шестой – собственно заказчик. Седьмой – основной выгодоприобретатель, в интересах которого действовал заказчик. А ещё давайте добавим схемы оплаты. А ещё добавим поставщиков взрывчатки. А ещё кто-то покупал этим ребятам пончики…
Суд в прекрасном Анкапистане будущего должен будет оценивать степень информированности каждого из задействованных в правонарушении, степень противоправности тех действий, в которые тот был непосредственно вовлечён, возможность соскочить, сотрудничество со следствием и так далее – всё то, что мы уже сейчас видим в нашей обычной скучной реальности. Только что идиотская практика лишения свободы ради лишения свободы будет в основном заменяться денежными компенсациями или их натуральными аналогами.
Знание принципов не позволит дать точное решение на все случаи жизни. Оно лишь позволяет чем-то руководствоваться, оценивая ту или иную ситуацию во всей её сложности. Поэтому не делайте, пожалуйста, из принципа неагрессии догму, это так не работает.
Тут вам и непосредственные исполнители, и съёмка видео для отчёта перед заказчиком, и ещё целая цепочка принятия решений за кадром. Разделение ответственности – самая типичная практика в современном государстве.
При государстве сигналы радиостанций или телефонных вышек практически никто никогда не глушит, ведь злоумышленника моментально найдут (это очень простая задача), а затем насильственно принудят платить штрафы, компенсации и т. д. (сложно отрицать, что это справедливо).
При анкапе же этот злоумышленник такими деяниями, по сути, не нарушит NAP, не покусится на чужую собственность и т. д., а значит, по логике, не понесёт наказания. Но ведь это же несправедливо.
Анонимный вопрос (сопровождается донатом в размере 0.00047976 BTC)
Так уж вышло, что я уже очень подробно отвечала на очень близкий вопрос о том, как при анкапе устанавливаются права собственности на радиочастотные диапазоны, так что для начала ознакомьтесь с ответом, и продолжим рассуждения.
Разобрав принцип использования полос радиочастот, я констатировала, что в экономическом смысле это редкий ресурс, а потому он может быть обращён в собственность. Более того, как вы и сами отмечаете, нарушение права собственности (несанкционированное использование зарезервированной полосы) довольно легко фиксируется. В условиях анкапа, то есть развитого рыночного децентрализованного правового порядка, такие споры легко переносятся в суд. Основание для обращения в суд очевидно: коллизии связи влекут вполне измеримые убытки, все логи ведутся, так что ущерб можно рассчитать с очень большой точностью.
В условиях доминирования государства сплошь и рядом случается, когда, например, силовики глушат связь в таком-то районе, и обычно это государства достаточно авторитарного толка, чтобы даже не почесаться на предмет возмещения ущерба. Тем не менее, даже в государстве случаются прецеденты судебной защиты права на использование радиоволн. Так, год назад по решению суда в Судане истцу вернули доступ к мобильному интернету, от которого перед тем военная хунта отключила всю страну. Таким образом, если даже в условиях слабой защиты прав собственности иногда получается их восстанавливать, то при анкапе, где таким вещам уделяется куда больше внимания, подобные проблемы будут крайне редки.
Адвокат Абдельазим Хассан гарантирует: право на использование радиоволн чтут даже в Африке, не то что при анкапе
С некоторым опозданием увидела на канале RLN.Today статью Антона Епихина, в которой он дискутирует с идеей абсолютного NAP, высказываемой Битархом. Эти мысли показались мне весьма интересными, поскольку выглядят более практичными и иллюстрируют, что одна и та же цель, если достигать её как тактическую, требует одних методов, а если как стратегическую, то порой прямо противоположных.
С позиций приоритета радикальной трактовки первичности и абсолютизации NAP, например, контрактная армия однозначно лучше чем призывная, а полное отсутствие армии ещё лучше, чем её наличие.
Однако, если понимать NAP как проектное направление движения, а не религиозную догму, то будет очевидно, что наличие национальной армии обеспечивает обществу коллективный суверенитет. Поэтому лучше чтобы она была, чем её не было, а наличие массового военного призыва, в отличие от компактной призывной армии, распределяет в обществе силу, вовлекая в оборонительную функцию широкие слои населения, не позволяя концентрировать репрессивный аппарат лишь в руках правительства.
Поэтому оптимальной системой обороны для движения к NAP будет повсеместная, пусть даже в данный момент принудительная милиция-ополчение, а не сугубо “профессиональная армия” или тем более устранение репрессивного аппарата государства как такового, поскольку это лишь гарантирует утверждение чужого репрессивного аппарата, не подчинённого местному сообществу. Постепенно, став общепринятой нормой, практики местной милиции объединённых в общенациональную систему обороны, смогут стать сугубо добровольными, однако важнее для NAPа здесь не сама эта добровольность, а физическое наличие подобной милиции.
Современному человеку вообще, по большому счёту, неважно, кто его контрагент, до тех пор, пока тот совершает валидные действия. Какая мне разница, покупать биткоины у человека или у бота? Я просто создаю объявление о покупке, а откликнется на него негр, гей, росгвардеец, попугай или сетевой разум, меня не колышет, лишь бы отправил мне битки по получении рублей.
То же относится и к ситуациям, когда контрагенты сталкиваются лицом к лицу. Если один из них заявляет о своих правах, то второй анализирует заявку и либо признаёт её, либо нет. Какая разница, кто просит меня уступить дорогу – автомобиль (беспилотный или нет), человек или собака? Если я считаю, что это уместная просьба, то уступлю.
То же относится и к правам собственности. Если попугай реагирует на вторжение в его клетку истошным “Trespassers will be shot!”, то я либо решаю, что он понимает, что хочет сказать, либо остаюсь в убеждении, что просто какой-то анкап обучил его разным весёлым фразам. Когда дальнейшее взаимодействие с попугаем приводит меня к убеждению в том, что его воля, высказанная человеческим языком, действительно соответствует его желаниям, я буду эти желания учитывать. Точно так же мне пришлось бы находить взаимопонимание с каким-нибудь котом, который на человеческих языках изъясняться не намерен, но свои потребности имеет и способен обозначить.
В общем-то, попугай мог бы и за кормом летать в ближайший магазин самостоятельно, и у него не возникнет с этим сложностей больше, чем у четырёхлетнего ребёнка. Он точно так же не может открыть дверь, но может попросить взрослых это сделать. И он точно так же может протянуть продавцу мятую купюру и попросить насыпать кулёк семечек. Для продавца и ребёнок, и попугай будут легитимными владельцами купюры, которая даёт им право на получение товара.
То же и с эмансипацией. Ребёнок может объявить о своём желании жить самостоятельно, после чего последует беседа о том, хорошо ли он представляет себе последствия, и готов ли к ним. Так и попугай может потребовать не удерживать его, и если сумеет убедить человека, что справится с самостоятельной жизнью, то дальше он в своём праве лететь. Как мы относимся ко взрослому, который удерживает ребёнка у себя против его воли? Начиная с момента, когда ребёнок в состоянии разъяснить эту свою волю посторонним – плохо мы к такому относимся. Так и попугай, который примется жаловаться на ограничение своей свободы первому же постороннему человеку, попавшему в радиус слышимости, не добавит симпатий общества своему владельцу.
Конечно, не всё так радужно. До тех пор, пока человек не привык регулярно контактировать с разумными нелюдями, каждому такому нелюдю придётся заново разъяснять каждому встречному человеку свои права, и так до тех пор, пока все в округе не будут знать, что в этом парке живёт разумный попугай, и вход на полянку вот под этим деревом – только с его приглашения.
Ну а какие права разумных нелюдей встретят трудности с признанием? Прежде всего те, которые несут для человека опасность или серьёзные неудобства. Так, люди уважают право муравьёв на муравейник в городском парке, и даже готовы предпринимать усилия по его защите – но не признают права муравьёв жить в межстенных нишах и тырить сахар со стола, каковое непризнание легко может повлечь муравьиный геноцид со стороны людей.
