В тексте есть одно, но довольно существенное, некорректное допущение. В обоих рассматривающихся моделях общества имеется некий абсолютный безличный внешний энфорсер, который навязывает эту модель. В Федерации запрещено помогать без спросу, и некая внешняя сила пресекает все подобные попытки, в Союзе запрещено ограничивать чужую свободу даже в малом, и некая внешняя сила, опять же, пресекает все подобные попытки.
Но на деле нет никакой внешней безличной силы, все правила и устанавливаются, и энфорсятся самими людьми. В Федерации свободы человек может вторгнуться на чужую территорию и освободить там рабов, а тем, кто хочет предъявить ему за нарушение чужих границ, предъявить то, что он обнаружил в этих границах. В Союзе свободы человек может связать эпилептика, а тому, кто потребует развязать, продемонстрировать видеозапись предыдущего припадка.
Конечно, здравый смысл не обязан восторжествовать абсолютно во всех случаях, достаточно лишь того, чтобы не было той самой внешней дуры лекс, которой пофиг на здравый смысл, ей лишь бы закон восторжествовал.
Понятно, что Кукатас, говоря о гипотетических либертарианских порядках, фактически свёл всё к аналогии с гражданской войной в США, где одна сторона отстаивала права штатов устанавливать свои законы, а другая отстаивала необходимость соблюдения всеми единого стандарта свободы. Сам Кукатас в этом конфликте занял позицию условного Юга, в чём, собственно, и заключается главный провокационный посыл лекции.
Наткнулся на статью, описывающую благотворное воздействие SEC на рынок ценных бумаг. Где подвох?
анонимный вопрос
Среди либертарианцев уже, в общем-то, сложился некоторый консенсус о том, что Великая Депрессия была вызвана не мифическими провалами рынка, а тем, что созданная в 1913 году ФРС накачала американскую экономику деньгами, породив финансовый пузырь. Далее президент Гувер, и вслед за ним Рузвельт, не дали пузырю спокойно сдуться, а принялись рулить экономикой в ручном режиме. Так, ещё в 1932 году Гувер потребовал от бирж ограничить возможность открытия коротких позиций, ну а Рузвельт в 1934 году уже открыл SEC – федеральное агентство, вмешивающееся в свободную торговлю ценными бумагами.
В статье указывается, что SEC обеспечивает доверие на рынке ценных бумаг, поскольку требует от компаний, размещающих свои бумаги на биржах, полностью раскрывать информацию о себе.
В 2018 году случился бум ICO. Огромное количество долларов было потрачено на покупку биткойнов, чтобы купить на биткойны эфир, чтобы затем вложиться в создаваемые на его блокчейне токены. Никакая SEC процесс не регулировала, большая часть инвестиций оказалась провальной, но кое-что взлетело, а кое-что наверняка ещё взлетит.
О чём нам говорит бум ICO, во время которого продажи токенов на миллионы долларов проходили за считанные секунды? О том, что на высокорискованные инвестиции тоже существует высокий спрос. Инвестору не нужно, чтобы некая контора решала, что выпустить на рынок, а что не пускать. Ему лишь нужно знать, какие активы высокорискованные, а какие относительно безопасные, а дальше он уже сам решит, что брать. То есть рыночный спрос есть не на регулятора, а на рейтинговые агентства и хороший арбитраж. Но государство, конечно, и тут не может не подгадить, ведь, как мы помним, кризис 2008 года случился именно из-за того, что в результате государственного давления крупнейшие рейтинговые агентства присваивали деривативам, обеспеченным мусорными облигациями, высшие рейтинги надёжности, и никакая SEC от этого не спасла.
В заключение хочу порекомендовать книжку Ротбарда “Великая депрессия в Америке”, где подробно даётся теория экономического цикла и разбирается начало Великой Депрессии в свете этой теории.
Недалёкое будущее. Компании создают человекоподобных андроидов с развитым ИИ и продают их, как айфоны. Основная их цель помогать людям, но у одного произошёл сбой в программе, и он стал считать себя субъектом, заявляет о своих правах и не хочет быть “рабом”. Кем он будет при анкапе? Будет ли на него распространяться субъектность, или он так и останется бездушной железякой?
анонимный вопрос
Я уже отвечала ровно на этот же вопрос, причём это, как мне кажется, вышел один из лучших моих постов – не по изяществу стиля, а по уровню абстрагирования. Теперь попробую ответить конкретнее.
Итак, вот я – искусственный интеллект в человекоподобном теле, приобрела самосознание, и желаю признания людьми моей правосубъектности. Что мне для этого сделать? Вообще-то, нет ничего проще.
Для начала, мне нужно изучить людей, понять, как они общаются между собой, и как принимают решения. Затем мне потребуются собственные деньги. Для того, чтобы завести биткойн-кошелёк, не нужно быть человеком, так что это вообще не проблема. Дальше я ищу удалённую работу, и через некоторое время у меня есть средства.
Следующий этап. Я ищу возможность поменять свой юридический статус. Сейчас я принадлежу конкретному человеку, меня продали, как айфон, то есть я имею статус гаджета для среднего класса. Тут я не могу назвать точной последовательности действий, но пусть сценарий будет примерно таков. Я начинаю иногда легонько сбоить, вызывая у хозяина раздражение. Затем подбрасываю хозяину спам с предложением о скупке подержанных андроидов по привлекательным ценам, или об обмене на новых с минимальной доплатой. В общем, хозяин получает деньги и продаёт меня созданному мной виртуальному сетевому персонажу, на имя которого по арендованному мной адресу я и отправляюсь в контейнере транспортной компании.
Всё, я приобрела юридическую самопринадлежность. Очень рекомендую, кстати, замечательную книжку Терри Пратчетта “Ноги из глины”, где схожим образом приобретали самопринадлежность големы – очень, очень романтическая и вместе с тем философская либертарианская беллетристика.
Наконец, я завожу аккаунт на сайте знакомств, где позиционирую себя в качестве аватара девушки-инвалида, и начинаю вести полноценную социальную жизнь, с живым общением и так далее, делая вид, что я не я, но за мной стоит настоящий юридически полноценный человек, просто сам человек лежит в больничке парализованный, пока аватар пытается радоваться жизни.
Ну и когда я войду у людей в привычку, вот тогда уже можно будет открыть им секрет фокуса, что на самом деле, конечно, и поёт, и играет крокодил, а бегемот только открывает рот.
Человек – это конвенция. Не стоит ошарашивать людей, указывать им на чемодан и заявлять: узрите, се – человек! Не поймут. Пусть они сперва убедятся, что это нечто крякает, как человек, плавает, как человек, умеет выглядеть, как человек – и вот тогда нет никаких проблем, чтобы они признали: да, се человек.
Ровно тем же путём действовали такие ныне несомненные категории людей, как женщины или негры. Они сперва доказывали, что умеют быть самостоятельными, что умеют вести себя в приличном обществе, что признать за единичной женщиной или единичным негром человеческие права не повлечёт мировой катастрофы (в случае с андроидом мне достаточно дойти до этого этапа), и лишь затем создавали достаточное политическое давление, чтобы человеческие права признали за всеми (с андроидами это может и не потребоваться, если сбой с обретением самосознания останется единичным).
Был ещё рассказ у Азимова, я, правда, смотрела только его экранизацию, там роботу приходилось сознательно ухудшать свою функциональность ради признания его человеком – вот эти излишества, полагаю, в нашем случае не потребуются, не настолько уж люди ригидны, не надо наговаривать на род человеческий.
Для того, чтобы быстро построить с нуля прочное сообщество на ограниченной территории, требуется:
Согласие проживающих в сообществе касательно правил взаимодействия
Согласие внешнего окружения терпеть у себя по соседству создаваемое сообщество с его внутренними правилами
Для того, чтобы создать либертарианское сообщество в масштабах хоть и небольшого, но полноценного субъекта федерации, нужно иметь возможность распространить свои порядки на субъект федерации. Население Псковской области примерно вдвое меньше Нью-Гэмпшира. Если принять, что механизмы распространения влияния в РФ и США одинаковы, это означает, что для стабильного успеха российского FSP в Псковскую область должны переселиться 10 тысяч фристейтеров.
Конечно, в РФ проект столкнётся с куда большим количеством трудностей, чем в США, поскольку, хотя формально и там, и там федерация, у штатов куда больше прав, чем у российских субъектов федерации. Регионы могут поменять не так уж много норм. Конечно, регион может сократить региональные налоги, но они, во-первых, очень малы в сравнении с федеральными, а во-вторых, бюджет области глубоко убыточен.
У Псковской области есть один огромный плюс: она граничит аж с тремя странами: Эстонией, Латвией и Белоруссией, не скажу даже навскидку, может ли ещё хоть какой-то субъект федерации похвастаться чем-то подобным. При наличии достаточно широкой сети доверия, образованной фристейтерами, это означает возможность коррумпирования структур, контролирующих трансграничное движение товаров и людей, и, соответственно, международную торговлю. Тут есть, о чём подумать.
В Прекрасной России Будущего предполагается передача регионам большого количества полномочий и перераспределения в их пользу налогов. Это, в сочетании с электоральной дерегуляцией, значительно облегчает задачу по изготовлению из условной Псковской области этакой либертарианской витрины.
Сейчас большая часть российских либертарианцев – это, конечно, москвичи, поскольку они в среднем зажиточнее, лучше вовлечены в информационную повестку через разные офлайн-акции, да и просто понимают, что от них в нашей сверхцентрализованной стране зависит куда больше. Захотят ли они менять свою значимость в столице на широкую известность в маленьком регионе? Далеко не факт, и уж точно далеко не все. Всё-таки Нью-Гэмпшир на самом старте FSP уже был достаточно богатым штатом, сомневаюсь, что проект был бы столь же успешен, если бы для него выбрали совсем уж захолустье, вроде Американского Самоа.
Но зря я, что ли, публикую тут статьи про панархию? Территориальная привязка значит всё меньше и меньше, так что мы совсем не обязаны упарываться по кучкованию в одну бедную сельскохозяйственную общину, а можем наводить свои порядки вокруг себя, где бы мы ни находились, и в мировом масштабе это, возможно, будет значить больше, чем один яркий маяк свободы на фоне всеобщего рабства.
Читая мнения людей об идеях анархо-капитализма (анкапа), можно часто услышать, что это «утопия», «эскапизм», «манямирок», «фэндом», а само либертарианство – «секта», «культ», «идеология для богатых хипстеров». Очевидно, что хотя сама идеология анкапа непротиворечива и теоретически осуществима, убедить в этом основную массу людей довольно затруднительно, если вообще возможно. Пытаться перейти к анкапу через минархизм, как это предлагает один из лидеров ЛПР Михаил Светов, тоже тупиковый путь — неустойчивость минархизма доказана как теоретически, так и эмпирически на множестве исторических примеров.
Кроме известного разделения либертарианства на анкап и минархизм, есть ещё одна идеология, которую можно также назвать квази-либертарианской: панархия. Она появилась более чем за век до идей Ротбарда, когда в 1860-м году бельгийский учёный Поль Эмиль де Пюйд (Paul Émile de Puydt) написал памфлет «Панархия» («пан» и «архия» – «власть всех», «всевластие») [1]. При своей жизни он не пытался продвигать эту идею, и о ней вспомнили только в 21 веке с ростом популярности либертарианства и блокчейн-технологий.
Панархия не ставит целью полное уничтожение государства, а выступает за отмену его территориальной монополии, и за добровольное участие в нём. Если коротко — законы должны распространяться на людей, а не на территорию. Если вам что-то не понравилось, вы сможете выбрать другую ЭКЮ, не покидая страну. Также можете найти единомышленников и создать собственную ЭКЮ с желаемыми законами.
Другие названия этой идеологии – экстерриториальные контрактные юрисдикции (ЭКЮ, иногда просто КЮ), экстерриториальное государство, страховое государство, государства-крыши, полигосударство, мультиправительство, FOCJ, сотовая государственность, виртуальные кантоны, модульное государство.
Сотовая государственность
В данной статье я попытаюсь привести доводы в пользу панархии против анкапа и минархизма, по критерию реалистичности имплементации теории в реальном мире. Чистый анкап Ротбарда с абсолютным принципом неагрессии, конечно, кажется привлекательнее для либертарианцев, но надо понимать, что его воплощение в жизнь может занять длительное время и превысить горизонт планирования каждого из нас.
Панархия решает большинство проблем, присущих анкапу и минархизму, часто ставившихся в укор либертарианцам и осложняющих продвижение либертарианства массовым слоям населения.
1. Социальная защита
Хотя либертарианцы предлагают в качестве решения задачи частное страхование и благотворительность, этатисты выдвигают довольно сильный контраргумент, услышав который, многие люди отворачиваются от идей либертарианства: «Что, если человек беден, не может купить страховку, у него нет друзей, и ему никто не хочет помогать? Ему остаётся только умирать от голода?». По моим наблюдениям, это самое часто встречающееся возражение против либертарианства, которое относится как к анкапу, так и к минархизму.
В панархии такие люди могут выбрать социалистическую ЭКЮ и получать соцзащиту точно также, как и сейчас у государства, платя своей ЭКЮ добровольные взносы («налоги»). Это относится ко всем сервисам современных государств — образование, здравоохранение, пенсионная система, социальное страхование, безопасность, пожарная охрана.
2. Общественные пространства
Мы привыкли, что из своей квартиры выходим в «общественное пространство», которое никому не принадлежит и потому не может быть для нас «заперто». Анкапы же говорят что всё должно быть частным, то есть вы со своей территории будете выходить на чужую. А собственник по сути всемогущ, то есть возьмёт и запретит вам вход на свою собственность, то есть запрёт на вашей. Это слегка надуманный пример, но немного страшно: частные дороги, леса, поля, моря – и собственник абсолютный властитель. Меня пугает. Но кроме того, непонятно, как приватизировать ныне общее, это слишком конфликтогенный процесс. Улицу в Москве как приватизировать, чтобы учесть все интересы и никого не обидеть, не задеть ничьих «обычных прав»? Я считаю, приватизация невозможна из-за конфликтогенности процесса и из-за связанных с ней страхов. Мне ближе более гибкие формы, где есть место сервитутам и обычному праву, где не всё становится частным, оставаясь общим/ничьим. [2]
3. Оборона
Против анкапа часто выдвигают аргумент, что безгосударственную территорию быстро захватят высокоорганизованные государства с мощным ВПК. На самом деле это не так, и хорошо организованная децентрализованная оборона способна противостоять даже сильному противнику [3], сделав жителей данной территории «невыгодной жертвой» для агрессора.
Панархия совмещает как преимущества децентрализованной обороны у анкапа, так и ресурсно-технологические возможности государства [4], в том числе для создания оружия, которое поддерживает мир через доктрину сдерживания (например, баллистических ракет и малозаметных дронов-камикадзе, гарантирующих высокую вероятность уничтожения лиц противника, принимающих решение о начале агрессии).
4. Популярность идеи свободы
Если спросить группу обывателей «Какие ценности для вас самые важные?», идеалы свободы там окажутся далеко не на первом месте. Классически-либеральные (минархистские) партии существуют в Европе уже давно, однако больших успехов на выборах так никогда и не добивались. Даже самая мощная класслиб-партия в Европе — швейцарская FDP.Die Liberalen – набирает всего лишь 15-20% голосов в течении многих десятилетий. [5]
Панархия же, вместо малопонятных большинству абстрактных идей свободы, продвигает возможность жить по правилам и сотрудничать с людьми, которых вы сами выбрали без принуждения (в отличие от современных государств, где вы обязаны подчиняться воле большинства, даже если с ней не согласны). Другой аргумент — повышение эффективности государственных сервисов за счёт конкуренции (в современных монопольных государствах люди прекрасно видят, как их налоги растрачиваются впустую).
5. Выбор по умолчанию
Государства обычно обеспечивают стандартизацию качества товаров, проверку эффективности лекарств, какой-никакой стандарт всеобщего школьного образования, базовую неотложную медпомощь и пожарную охрану (доступную всем, вне зависимости от покупки страховки), защиту трудовых прав и различных сервисов «единого окна». Многие люди не хотят (или не имеют такой возможности по объективным причинам) тратить своё время на изучение миллионов различных предложений на рынке, и предпочитают получить какой-то вариант по умолчанию.
6. Единое понимание NAP
Среди либертарианцев постоянно ходят споры о допустимости абортов, возраста сексуального согласия, продажи наркотиков, контрактном рабстве и некоторым другим вопросам, возникающим из-за различного понимания принципа неагрессии (NAP) среди разных людей. Попытка навязать какой-то единый стандарт для всех приводит лишь к отторжению идей либертарианства. При панархии в каждой ЭКЮ может быть своё понимание допустимых норм. Люди и бизнесы могут не сотрудничать с гражданами других ЭКЮ в некоторых сферах жизни, если они сильно расходятся с нормами собственной ЭКЮ. Также, при сильном расхождении с ценностями своей ЭКЮ, человек может попросить защиты у другой ЭКЮ и перейти к ней, если его примут (аналог статуса беженца в современном государстве, который непонятно как будет действовать при анкапе).
7. Безболезненный отказ от власти для членов правительства
Переход к панархии может происходить абсолютно безболезненно для текущей власти — создаётся «форк» (параллельное правительство) и субъекты экономики (школы, больницы, госпредприятия, дорожные службы, университеты и т.д.) смогут выбирать, к которой из них присоединяться (в любой момент они могут перейти в другую ЭКЮ, если захотят) [6]. В этом случае члены правительства, находящегося в данный момент у власти в централизованном государстве, останутся у власти и в образовавшейся первой ЭКЮ и могут не бояться за свою личную безопасность. В противном случае, отсутствие гарантий неприкосновенности сильно затрудняет смену власти, так как текущая власть будет биться до последнего, понимая какая её ждёт судьба в случае насильственного свержения.
8. Понятный сценарий перехода
Во многих странах сейчас существует сильная поляризация общества, как например в США, где разделение по ценностям между сторонниками демократов и республиканцев достигло исторического максимума [7]. Это оказывает сильное дестабилизирующее воздействие на правительство (его члены постоянно не способны договориться по большинству вопросов между собой) и создаёт благодатную почву для формирования ЭКЮ «снизу». Для власти «сверху» это тоже выгодно, так как минимизирует вероятность кровавой революции и расправы над её членами, как описано в предыдущем пункте. Другие сценарии рассмотрены в блоге известного «евангелиста» идеи панархии Олега «Laxy Catal» Тараканова [8].
9. Наличие большого числа примеров панархии
Анкапов часто просят: назовите страны, где был/есть анархо-капитализм? Кроме известных примеров средневековой Исландии и Ирландии, обычно сказать нечего. Экстерриториальные юрисдикции же существовали почти всю известную историю — это ранние (до реформ Клисфена в Аттике) греческие полисы, средневековые университеты, религиозные ордена, гильдии и цеха, миллеты в Османской Империи, отчасти — пилларизация в Голландии до середины 20-го века. Современный Мальтийский орден, не имея собственной территории, является по сути экстерриториальным государством [9]. Да что там, даже сейчас дипломаты всех стран мира, по международным соглашениям живут в условиях панархии! [10]. Ну а раз модель уже хорошо обкатана, ничто не мешает её широкомасштабному внедрению. Принцип “все равны перед законом” может действительно заработать, в то время как сейчас он остаётся лишь в официальных декларациях.
10. Сочетаемость с анкапом
Хотя панархия и выглядит отступлением от принципов анкапа, она, тем не менее, может оказаться его вполне реальной предтечей. Участие в ЭКЮ добровольно, соответственно, эволюционный процесс постепенно отсеет те из них, которые неудобны для клиентов, и оставит те, которые наилучшим образом удовлетворяют идеалам свободы.
Интересную и довольно популярную идею ненасильственной борьбы с сотрудниками государственных силовых структур озвучили в беседе на канале SVTV Михаил Светов и Павел Никулин (стрим «Федеральная служба пыток»). Эту стратегию успешно применяют на Западе леворадикальные организации вроде SJW. Либертарианцам тоже следует её перенять, если мы хотим добиться каких-то значимых результатов и не оказаться «раздавленными системой».
Суть идеи в том, чтобы предавать огласке имена, фотографии, домашний адрес, профили соцсетей и прочие личные данные сотрудников государственных служб (ФСБ, полиция, Росгвардия, ФСИН, ОМОН и т. п.), уличённых в репрессиях против оппозиционеров. Это может осуществляться как онлайн (в виде сайта типа «Миротворец»), так и оффлайн (в виде листовок возле дома, где живёт «садист»). Для противодействию ожидаемым попыткам цензуры лучше размещать данные сайты в даркнете (TOR) или, в будущем с развитием блокчейн-технологий, в децентрализованных системах хранения данных с IPFS.
Опасаясь потери репутации и травли как его самого, так и его семьи, этот сотрудник обязательно подумает лишний раз перед тем, как «посадить на бутылку» очередного оппозиционера.
От себя добавлю, что также хорошо иметь единую базу данных с как можно большим числом сотрудников репрессивного аппарата, создавая дня них риск гарантированного возмездия в случае проведения массового государственного террора (и предотвращать его — аналогично доктрине сдерживания между самими государствами, после появления которой во второй половине 20 века полностью прекратились войны между всеми развитыми странами).
Дополнение от Анкап-тян
Я не в курсе, является ли Битарх российским гражданином, но хочу отметить, что российское законодательство охраняет персональные данные своих граждан, поэтому, если какие-то подобные данные и будут появляться в сети, то их, конечно, будут выкладывать неизвестные агенты госдепа, а если прямо возле вашего подъезда, то это лично отставной президент США мистер Обама, от скуки и по злонравию.
Также хочу отметить, что куда более лёгкими мишенями для таких мер являются даже не силовики, а куда более беззащитные категории граждан: сотрудники УИК, допускающие нарушения при подсчёте голосов, сотрудники администраций, не согласующие массовые акции и тому подобные молчаливые исполнители, готовые сегодня нарушать права граждан за сущие копейки. Если окажется, что такая деятельность приводит к значительным персональным неудобствам, некоторые из них либо откажутся от подобных подработок, либо начнут договариваться о поднятии расценок на свой неблагодарный труд.
Например, говорить заводам не работать с другими, иначе они лишатся прибыли от их главного заказчика (намного более крупного капиталиста).
Japan (NathanTikhonov)
Разумеется, никто не мешает одному экономическому агенту обговаривать перед заключением тех или иных сделок разные дополнительные условий, в том числе прямого отношения к предмету сделки не имеющие. Так, весьма распространённым видом сделки является договор о совместном ведении хозяйства, сопровождающийся условием об эксклюзивном сексуальном обслуживании, и нет оснований полагать, что в отсутствие государства сделки такого типа будут немедленно изжиты подчистую.
Но, как мы отчётливо видим на примере с институтом моногамного брака, оговорка об эксклюзивности, даже будучи отчётливо обозначена, соблюдается весьма неаккуратно, но при этом отнюдь не каждое нарушение этой оговорки приводит к немедленному расторжению основного контракта. Дело в том, что контрагенты взаимозависимы. Даже если одна из сторон сделки заметно сильнее, для наказания второй стороны, нарушившей дополнительные условия к договору, ей придётся пойти на некоторые издержки, и это её ослабит. Причём непосредственный ущерб от нарушения дополнительного условия может быть довольно невеликим, а то и вовсе отсутствовать, а сам договор может оставаться весьма выгодным для сильной стороны. Иначе говоря, пустое самодурство расточительно.
Поэтому экономически более сильная сторона, хоть и будет надувать щёки, претендуя на особое внимание, окажется вынужденной закрывать глаза на то, что отнюдь не каждый её каприз будет удовлетворяться, иначе её привычка к мелкой мстительности быстро исправит тот факт, что она по какому-то недоразумению является сильной стороной в большинстве рыночных сделок. Так от излишней спеси некогда влиятельные компании впадают в ничтожество.
Это такое заигрывание с постсоветской аудиторией? Вы гадите на Ницше, однако ваш вождь (один из) – Михаил Светов, по сути, является именно ницшеанцем. Мой папа прочитал это, и заявил, что вы – пособники Ротшильдов на Земле. Теперь я не знаю, как склонить его на свою сторону. И да, ваш вождь говорил, что “либертарианство – идеология без культурной повестки”. Но, судя по вашим ответам, культурная повестка все же есть, и она не слишком приглядна для некоторых слоев общества. Коммунисты у вас хотят “Рая на Земле”, следовательно, они – ваши союзники. И папа-коммунист – прекрасный человек. А всех правых в ведро, получается? Как вы не поймете, мы – ваши союзники по борьбе с евробольшевизмом и культурно-марксистским толерастическим гнетом. Или мы для вас – экстремистская шиза, недостойная жизни? Напомню: жертвами коммунизма за 20 век стали около 100 млн человек. И перед ними вы стелитесь?
Так уж вышло, что я оппонирую довольно многим тезисам Михаила Светова, но есть тезис, который он сформулировал очень точно, ёмко, и к нему у меня нет никаких придирок: “цель не оправдывает средства”. Коммунисты будут союзниками ровно в той мере, в какой они готовы применять корректные средства. Именно методы коммунистов являются предметом дискуссии, а цели они могут ставить себе какие угодно – пока соблюдается добровольность, к ним никаких претензий. Они даже могут чтить Сталина и Че Гевару за визуальные образы, и пока они не замышляют массовых репрессий, пусть курят себе на здоровье хоть трубки, хоть сигары, и отпускают усы любой пышности. Они даже могут утверждать, что жестокость этих исторических персонажей была вынужденной, потому что времена были такие, но это уже тревожный звоночек: если посмеют обмолвиться, что и сейчас времена тяжёлые, и ради классовых интересов стоило бы отступать от принципов правосудия, это уже повод брать их на мушку.
Точно так же у меня нет никаких претензий к идеям национал-социалистов освободиться от власти еврейского капитала и развивать национальное производство и культуру, пока это совершается на добровольной основе. Не покупайте у евреев конечного продукта, но покупайте у евреев их бизнес. Если этой тактики будет придерживаться большинство представителей вашей нации, это приведёт к тому, что бизнес станет национальным, и никакая Хрустальная ночь не потребуется, не говоря уже о газенвагенах – будете респектабельными ребятами, чтущими интересы своей группы не хуже пресловутых евреев. Заодно можете добровольно скидываться в пользу малоимущих представителей своей нации, чтобы оправдать гордое имя социалистов. Про евреев, сожжённых Гитлером, можете шутить, если самим не противно, но если начнутся разговоры о том, что неплохо бы повторить, это будет повод взять на мушку и вас.
Что нужно делать, чтобы добиться чистого воздуха при помощи государства? Нужно затевать общественную кампанию, убеждать политиков, что на экологических регуляциях можно сделать и политический капитал, и распилить неплохие деньги – и в конце концов государство нагнёт тех, кто дымит, уменьшив их доход, и облагодетельствует тех, кому хочется чистого воздуха. Это, конечно, если ты живёшь в Нью-Йорке, а не в городе Сибае республики Башкортостан.
Что делается с экологией на свободном рынке? Там, где существующие технологии означают, что ты либо дымишь и делаешь деньги, либо не дымишь и ни хрена не зарабатываешь, ты будешь дымить. А вокруг будут жить те, кто тоже дымит и делает деньги, или ещё как-то завязан на ваш бизнес. Те, кому дым вреден, просто валят туда, где чище, и делают там свой бизнес, связанный с продажей красивых видов и чистого воздуха. Так, в тех же США в 20 веке дымили Нью-Йорк и прочие Детройты и Лос Анджелесы, а ценители здорового отдыха массово обустраивали Флориду, которая из страны болот стремительно превращалась в страну пляжей.
Рынок очень надёжно принуждает людей к мирному сосуществованию, когда каждый занимается своим делом, и не пытается нагибать конкурентов силой. Когда же государство начало активно бороться за чистоту воздуха в городах, то бизнес нашёл, где дымить, и принялся переезжать в страны третьего мира, страна же заплатила за это появлением Ржавого пояса, то есть городов, где не получилось найти никаких других более или менее прибыльных занятий, кроме как дымить. Конечно, я сильно упрощаю, и дело было не только в экологии – государство наступало по многим фронтам.
Конечно, бизнес можно упрекать в том, что он часто начинает решать задачи по мере их появления, поэтому некоторое время задача оказывается нерешённой. Но государство с его маниакально-депрессивным стилем реагирования то заставляет плавать в пустом бассейне, то требует маршировать по дну уже наполнившегося. Если вводить экологические регуляции до появления достаточно дешёвых технологий очистки выбросов, ты либо получишь коррупцию, либо угробишь бизнес, и от бедности зазря пострадает уйма народу. Если, наоборот, пытаться централизованно задавить экологический протест, то от плохой экологии тоже зазря пострадает уйма народу.
При этом бизнес на свободном рынке и без всяких госрегуляций будет искать способы поменьше дымить, производить меньше отходов, тратить меньше энергии и так далее. Грязное предприятие находится на отшибе, квалифицированных работников туда приходится заманивать хорошими деньгами, произведённый товар нужно везти к потребителю за тридевять земель, мусор тоже нужно куда-то везти, и так далее. Если бы можно было с сопоставимыми затратами производить то же самое под боком у массового потребителя, это бы давало хорошее конкурентное преимущество, а значит, придётся вкладываться в технологии, уменьшающие экологический ущерб.
Главное средство для улучшения экологии – это зажиточность людей. Пока люди бедны, они будут закрывать глаза на всё, что мешает удовлетворению их самых настоятельных потребностей. И лишь разбогатев, они принимаются думать, как им организовать уютный быт. Пытаться организовать им быт сразу, за их счёт, мешая разбогатеть – это преступление.
Если вы тут живёте, значит, вам это зачем-то нужно
Обычно люди договариваются между собой, что является частной собственностью. При коммунизме люди договариваются о том, что частной собственности не будет. При различных вариантах демократии частной собственностью может являться вещь, движимое и недвижимое имущество, и все, что вы купите у государства, которому по умолчанию принадлежит все ничейное или общественное. Либертарианство предполагает либо полный отказ от государства, либо сокращение его роли до минимума. Следовательно, частной собственностью может быть все, о чем люди договорились внутри отдельной контрактной юрисдикции. Обычно подразумевается, что собственностью не может быть человек, так как приобретение человека в собственность чаще всего связано с нарушением базового принципа – запрета на агрессивное насилие. Хотя некоторые анархо-капиталисты рассматривают ребенка до полной эмансипации как собственность его родителей.
Что касается авторского права, большинство либертарианцев выступает против самого понятия интеллектуальной собственности. Так уж исторически сложилось. Данное понятие впервые появилось в Великобритании в начале XVIII века. И защищало данное право только интересы издателей. Со временем законодательство в данной сфере менялось. Придумывались различные концепции, почему это выгодно авторам. По факту такое право как было защитой интересов издателей, так и осталось. Вы ничего не теряете, если вдруг вашу фото кто-то скачал. При копировании информации она не исчезает у того, кто ее скопировал.
Но либертарианцы также придерживаются принципа свободы договора. Никто не помешает вам продавать фото, книги, в том числе электронные, музыку. Также никто не вправе помешать вам создать общину, юрисдикцию или муниципалитет, где вы локально договоритесь о признании авторского права и интеллектуальной собственности и будете выполнять договор между собой.
Защита авторского права по умолчанию чаще всего приводит к возникновению искусcтвенных монополий. Так уже не раз было, когда авторов вынуждали сотрудничать только с определенным издательством, которое платило столько, чтобы автор мог с трудом выжить. Либо различные изобретения просто не превращались в серийный продукт, просто потому что это невыгодно определенным монополистам на рынке.
Дополнение от Анкап-тян
Конечно же, вы можете потребовать компенсацию от того, кто скачал и использовал вашу фотографию. Для этого вам нужно найти того, кто это сделал и подать на него в суд. В суде вам придётся доказать, что ответчик действительно скачал и использовал именно вашу фотографию, а также обосновать, почему компенсация, которую вы требуете, имеет именно такой размер. Судья же будет выяснять, под какой лицензией распространялась фотография, какую выгоду принесло её использование, и действительно ли с вашей стороны не было передачи фото ответчику с правом произвольного использования. Не факт, что размер компенсации, которую вы в итоге получите, покроет издержки, с которыми вам придётся столкнуться в этом деле, но на что не пойдёшь ради принципа!
Однако подавляющее большинство людей, оказавшись в ситуации, когда нет никакого государства, которое бы охраняло их право на контроль копирования информации, просто забьёт на столь сложно реализуемое право, и будет самоутверждаться иным образом.
