Продолжаю переводить “Либертарианство” Эрика Мака. В прошлый раз покончив с Частью 2 о философских предпосылках, теперь грызу Часть 3 об основах либертарианства, и сегодня представляю вашему вниманию коротенькое введение к третьй части и довольно длинную главу о том, как Нозик пояснял за самопринадлежность и следующие из неё моральные ограничения. Подход Нозика сравнивается с более известной концепцией Ролза – про вуаль неведения и вот это всё – после чего Эрик Мак показывает, в каких местах Нозик представляется ему более убедительным.
Я старалась переводить так, чтобы было максимально понятно, о чём речь, но не могу гарантировать, что не упустила какие-нибудь устойчивые выражения из малознакомого мне жаргона моральных философов, так что буду рада, если какой-нибудь условный Артём Северский кратенько пробежится по переводу и предложит свои правки, где сочтёт нужным.
Перевод этой главы был простимулирован донатом в размере тысячи рублей – что достаточно много для единичного доната, но весьма скромно, учитывая объём работы. Так что буду рада, если подкинете ещё.
Следующая глава предстоит тоже немаленькая, и там будет о том, что автор почерпнул в плане основ либертарианства у Фридриха Хайека.
Также я немного поправила вёрстку ранее выложенных глав, перевела примечания к ним и улучшила навигацию между главами. Я молодец)))
Прочла сабж, долго думала. Почему пришлось долго думать? Давайте по порядку.
“Лавина” – классическое произведение в жанре киберпанк, то есть high tech low life. Родовой (хотя и не уверена, что непременной) чертой киберпанка является слабость государства в сравнении с корпорациями. Конкретно у Стивенсона это выражается в широчайшем распространении контрактных корпоративных территориальных юрисдикций – территория США поделена на множество объектов, управляемых по той или иной модели, распространяемой по принципу франшизы. Федералы тоже сохраняются в качестве очень странной постепенно угасающей корпорации, уже лишившейся контроля над армией, флотом, спецслужбами, законодательным процессом, судебной властью – и зарабатывающей только безудержной денежной эмиссией, приватизацией остатков федеральной собственности, а также неявной сдачей внаём крайне неэффективного труда оставшихся бюджетников, чья лояльность существующему порядку лично для меня наиболее фантастична. По всей видимости, нелепость этой мотивации – сознательный сюжетный ход. В конце концов, и в России есть вполне лояльные библиотекари, музейные работники, воспитатели детсадов и прочие низкооплачиваемые люди, работающие на государство. Разница в том, что у Стивенсона федералы не оказывают людям никаких услуг и полностью варятся в собственном соку.
Благодаря чему в мире “Лавины” имеет место хайтек? Это, в общем-то, понятно. Никаких налогов. Никаких запретов. Никаких регуляций. Первым придумал что-то новое – успей внедрить. Внедрил – получай навар. Поэтому мы видим серьёзный прогресс и в айти, и в оружейных технологиях, и в транспорте, и генной инженерии, и в кибернетике. А где не видим? Не видим мы прогресса в производстве продуктов питания (и это несмотря на успехи в генной инженерии). То есть радиоизотопного пса-охранника создать не проблема, а радиоизотопную клеточную культуру, которая бы синтезировала из воды и каменной крошки вкусную и полезную органику за счёт этой энергии – почему-то проблема.
Осталось понять, откуда в этом мире лоулайф. Это и стало предметом моих долгих размышлений, в результате которых я сформулировала гипотезу о том, какое именно фантастическое допущение порождает именно такой мир. Допущение касается человеческой мотивации и гласит: ценности свободы и, особенно, самовыражения неизмеримо выше, чем ценности безопасности.
Это объясняет всё. Появился новый наркотик с неизвестными побочными эффектами? Охуеть, дайте два! Нужно обеспечить доставку пиццы куда угодно за полчаса? Создать плотную сеть кухонь – это для слабаков, мы просто наймём лучших гонщиков и будем доставлять пиццу в гоночных болидах, иначе неспортивно. Платят копейки, ебут мозги, заставляют заниматься вещами, смысла которой не понимаешь? Это же охуительная ролевая игра, я идеальный федеральный служащий, жрец культа государства, конечно же, я согласна на эту работу! Нужно доставить мелкий пакет из пункта А в пункт Б в кратчайший срок? Кто сказал “дроны”? Выкиньте его из окна. Наши курьеры будут ездить на скейтах по трассам, цепляясь к грузовикам. Появилась компания, которая нанимает скейтеров доставлять всякую мелочёвку? Отлично, давайте вызывать курьеров по любому пустяку, они такие кавайные! Пофигу на интернет, я желаю отправить подписанную от руки открытку.
Ну а поскольку соображения самосохранения практически не являются для людей сдерживающим фактором, то они постоянно будут нарушать чужие границы ради достижения собственных целей. В средства непосредственного самовыражения будут вкладывать чрезвычайно много. В средства достижения целей самовыражения, невзирая на мнение окружающих – ещё больше. В средства поддержания установленного тобой экзотического порядка в своей юрисдикции – несоразмерно много. А тратиться на то, чтобы элементарно пожрать – господи, какая скука! Я лучше дождусь часа пик и закажу пиццу. Не потому что страсть как хочу пиццу. А потому что хочу, чтобы она не успела доехать за полчаса, и передо мной лично извинился босс мафии за срыв сроков доставки. Вот это азарт! Вот это инфоповод!
Короче говоря, низкий по нашим понятиям уровень жизни в киберпанке – это сознательный выбор его обитателей. Примерно такой же, как сознательный выбор туристов жить в палатках или отшельника в уединённом скиту. Нет никаких объективных противопоказаний к тому, чтобы в рамках этого же самого мира люди жили спокойной скучной зажиточной безопасной жизнью. Просто им этого не надо, такие вот они киберпанки. Кстати, не удивлюсь, если где-нибудь во Флориде в мире “Лавины” полно франшиз, обеспечивающих старикам именно такую спокойную и размеренную жизнь – это никак не противоречит канону.
Что если твой дом окружили забором, пока ты ходил в Минархит за новой кошкоженой? В этом случае нет никакой попытки убийства, и человек имел право построить забор, так же как ты имел право построить до этого свой дом. Что делать в таком случае? Имеешь ли ты право сломать забор, чтоб пройти? Это нарушение НАП? А если такой бетонный забор будут заливать каждый день?
Ненавижн
Как поддерживать свободу выхода из общин при анкапе?
Анонимный вопрос
Для начала предлагаю перечитать главу из Механики свободы про торг в условиях анархии. Если вкратце, то там рассказывается про точки Шеллинга – некие особенные положения системы, которые по тем или иным причинам представляются тем, кто имеет с ней дело, уникальными, а потому с большей вероятностью придут в голову сразу нескольким потенциальным контрагентам в условиях отсутствия предварительных договорённостей. Точки Шеллинга, в частности, помогают проводить естественные границы, поддержание которых экономит сторонам больше усилий.
Тот или иной спонтанно сложившийся статус кво со всей очевидностью является точкой Шеллинга, а его нарушение, конечно же, встретит некоторое сопротивление. Если в сообществе обычно мужчины подают друг другу руки, а женщины обнимаются между собой и с мужчинами, то подавшая руку женщина будет воспринята настороженно, и её, вполне вероятно, попытаются обнять. Если в сообществе принято свободно ходить по землям соседей, обозначая свои границы максимально ненавязчиво, не запирать двери, заскакивать в гости, оставлять почту под порогом и так далее – то попытка воздвигнуть глухой забор уже будет воспринята с напряжённым недоумением. А уж забор, который изолирует от внешнего мира чужой участок – это однозначное хамство; к такому недружелюбному соседу придёт целая делегация и постарается объяснить, что тут так не принято. А если, наоборот, принято отгораживаться заборами, пускать во двор злых собак, и при любом копошении у границы стрелять в воздух, то новый забор, мешающий попасть к себе домой, придётся рассматривать просто как неизбежный факап: надо же было так лохануться и не уследить, что сосед сумел полностью окружить тебя своей территорией. Теперь придётся закинуть к себе дронами какую-нибудь токсичную заразу, а уже после этого можно начинать вести с соседом мирные переговоры.
Аналогично с выходом из общины. Если это обычное дело, кто-то постоянно входит и выходит, то именно такой открытый порядок доступа воспринимается, как естественный, и за эту точку Шеллинга будут держаться. А если отродясь не было таких прецедентов, то именно попытка выхода будет воспринята, как нечто из ряда вон выходящее, придётся объясняться, доказывать своё право и, возможно, как-то компенсировать остающимся свой уход. Это, кстати, не такая уж невероятная ситуация. Представьте себе, например, артель, которая наметила себе фронт работ к определённому дедлайну – и тут вы внезапно решаете покинуть общину. Вас могут банально не выпустить, пока работа не закончена, или стрясти серьёзную неустойку за то, что оставшимся придётся теперь ударно впахивать, а они такого не планировали.
Попытка продавить свою позицию вопреки статус кво, каким бы он ни был, непременно встретит сопротивление, причём оно может оказаться непропорционально серьёзным, даже если требуется уступка, которая кажется пустяковой. Причина понятна: если просто взять и уступить, то новый статус кво будет заключаться в том, что ты уступаешь под давлением. Такие вещи хорошо видны при столкновении представителей разных культур, когда для одного уступать в мелочах это хороший тон и залог того, что в будущем тебе тоже пойдут навстречу – а для другого уступка означает, что надо давить дальше, пока не сломаешь – ведь противник уже прогнулся, надо добивать.
Теперь поговорим о рецептах. Что делать, чтобы у тебя не отжимали участок, чтобы выпускали из общины и так далее. Выстраивайте себе нужную репутацию. Кстати, у нас об этом был очень хороший ролик, пересмотрите его.
Если у вас репутация человека, который, увидев забор, полезет его ломать, не глядя, то это так себе репутация. Вы ломаете забор, в вас стреляют, а потом объясняют заинтересованным лицам, что этот сумасшедший принялся ломиться на мою территорию, предупреждений не слушал, пришлось в порядке самообороны стрелять. Жаль, что сразу наповал, нехорошо как-то вышло. Куда полезнее иметь репутацию человека, за которого впишется куча народу. Ещё неплохо иметь репутацию человека, который может принести массу пользы, и с ним лучше дружить. Короче говоря, работа над репутацией способна сотворить чудеса.
Ну и напоследок хочу порекомендовать очень славный мультик Клаус. Там как раз про то, как менять статус кво в ситуации, когда огородить чужой дом забором, чтобы не выпустить хозяина – это так, невинная проделка.
Команда Навального в ответ на начало процедуры объявления их экстремистской организацией призывает дать последнее и решительное китайское предупреждение режиму. Мол, давайте выйдем на митинг огромной толпой, как белорусы, а потом победим их на выборах, как белорусы. Если по нам стреляли из винтовок, – заявляет руководство ФБК, – а мы храбро шли вперёд, то теперь, когда они расчехляют пулемёт, нам тем более нужно плотнее сомкнуть наши ряды, всех не перестреляют. Главное – самими не уподобляться и стволы не расчехлять.
Действительно, у судебной системы в РФ есть некоторая конечная скорость превращения свободных людей в обитателей колоний, и в случае официального объявления любой несогласованной с режимом политической деятельности уголовным преступлением, этой самой системе придётся довольно долго работать в режиме максимальной производительности – которая, однако, легко оптимизируется (гуглим тройки).
А теперь давайте посмотрим на простенькую диаграммку. Это динамика изменения количества заключённых в течение трёх путинских и одного медведевского срока. Как видите, в российских тюрьмах и колониях за это время образовалось как минимум 360 тысяч свободных мест. На митинг к Навальному уже заявилось 440 тысяч человек, а несанкционированная массовая акция планируется, когда заявится 500 тысяч. Что тут сказать? Действительно, всех пересажать будет трудно. Возможно, вы окажетесь в числе тех 140 тысяч счастливчиков, которые не поместятся в тюрьмы, а потому получат условный срок. Навальный тоже начинал с условного срока.
К сожалению, я не могу предложить никакой более разумной альтернативы, чем сваливать из страны прямо сейчас. Просто представьте, что вы живёте, например, в СССР, а на дворе, например, 1968 год. И по какой-то невероятно счастливой случайности у вас есть возможность чисто физически оказаться за пределами страны. Вы можете уехать, можете остаться, а режим рухнет только в 1991 году. Вот такая у нас сегодня примерно картинка.
Оказывается, у либертарианской партии ещё с 2008 года был ютуб-канал, и даже весьма многолюдный. Затем в ходе одного из расколов канал ушёл из партии, переименовался в RLN (russian libertarian network) и в таком виде существовал ещё много лет. Сейчас же телеграм-канал RLN достался проекту Montelibero, а ютуб-канал получил имя Panarchy World.
Тем не менее, для меня сотрудничество с Libertarian Band уже в прошлом, а вот с Panarchy World, вполне вероятно, вскоре наладится. Так что можете авансом подписаться, отметить в комментах, что пришли от Анкап-тян, и это будет сигналом для хозяев канала, что меня имеет смысл пригласить. Разумеется, не эксклюзивно, а просто одним из авторов контента.
Когда пару лет назад я поздравляла читателей с днём космонавтики, то упоминала, что государство в космосе, может, чего и просрало, а вот рыночек туда заявился всерьёз и надолго, и выставить его оттуда уже не выйдет. С тех пор в космосе произошло много всего интересного, но перспективнее всех выглядит, конечно, Starship Илона Маска.
Ну и кто о чём, а анкапы о вытеснении государства. Позволю себе несложную экстраполяцию. Маск доводит Старшип до ума и организует более или менее регулярное сообщение с Марсом. Орбитальная станция, база на поверхности, снабжение этой самой базы, часть населения работает по вахтовому принципу, часть селится надолго. Ничто не мешает Маску заявить о том, что его частная колония имеет собственную юрисдикцию, такой-то правовой кодекс, контрактное гражданство, посольство на Земле в городе Старбейз и прочую государственную атрибутику.
Какие, собственно, основания будут у иных государств этому препятствовать? США предъявит претензии на поверхность Марса по факту того, что его колонизирует американская компания? Вряд ли это пройдёт через ООН. США начнёт уголовное преследование Маска за сецессию? Это плохой пиар, к тому же КНР наступает на пятки, и пока ты вставляешь палки в колёса американскому предпринимателю, красная планета будет присвоена красными китайцами.
Но если на Марсе образуется самостоятельное суверенное контрактное государство, то большая часть его граждан будет землянами, которые никогда не покидали Землю. Формально они будут, например, стоять в очереди на переселение, иметь вид на жительство и связанный с этим видом на жительство сколь угодно широкий перечень гражданских прав. Они даже налоги будут платить, например, в виде фиксированных регулярных взносов в качестве абонентской платы за обслуживание их интересов дипломатическим представительством перед земными государствами. Короче говоря, все атрибуты государства будут налицо, но при этом единственной его функцией для граждан будет предоставление правовых норм, в остальном же – полная свобода предпринимательства. А это означает, что космический офшор начнёт быстро прирастать гражданами, государства же окажутся перед перпективой остаться на мели.
Почему я думаю, что нечто подобное вполне может осуществиться? Почему бы и нет, вот почему. Маск уже неоднократно демонстрировал, что для него “так не принято” – не довод. Идея избавления от государственного диктата витает в воздухе, как и идея космической экспансии. Не вижу, почему бы благородному дону не соединить две перспективных идеи.
Обычно отвечают, что отличие в праве свободного выхода. Но правила жизни в общине могут настолько отличаться от требований внешнего мира, что выход будет практически невозможен. Куда пойдёт вышедший из общины амишей, или от коммунистов? Он же не приспособлен к жизни.
Где гарантия, что какая-нибудь община не будет готовиться к агрессивной войне против остальных? Где гарантия, что из общины выпустят любого желающего? Где гарантия, что вышедшего примут в другом месте?
Анонимный вопрос
Государства – это территориальные общины, признанные руководством других аналогичных территориальных общин в качестве суверенов над своей территорией. Также могут быть территориальные общины, которые не признаются суверенами. Это, например, кондоминиумы. Там могут быть свои обычаи, но сувереном над этой территорией остаётся государство. Могут быть экстерриториальные общины. Это, например, церковь. Единственная церковь, у которой есть ещё и своё государство – католическая. Её можно рассматривать и как экстерриториальную юрисдикцию с суверенитетом над небольшой территорией, и как государство с очень мощной диаспорой за рубежом.
Свободный выход никак не отделяет общины от государства, он тут вообще ни при чём. Могут быть государства со свободой отказа от гражданства. Могут быть любые другие территориальные и экстерриториальные сообщества со свободным выходом. И, аналогично, всё то же самое может быть без свободы выхода. Свобода выхода – это тот признак, по которому мы можем судить о том, совместима ли община с либертарианским порядком.
Ваши опасения насчёт гарантий того, насколько приличные порядки сложатся в тех или иных общинах, и насколько эти порядки будут опасны как для членов общины, так и для окружающих, вполне оправданы, поскольку нынешние суверенные территориальные общины aka государства как раз никаких таких гарантий дать не могут, и регулярно демонстрируют небеспочвенность подобных опасений.
Сегодня государство может быть принуждено к соблюдению приличий тремя путями: угрозой нападения других государств, угрозой разрыва межгосударственных экономических связей и угрозой внутренней нестабильности режима. В мире без государств, аналогично, опасное для окружающих сообщество будет иметь те же самые стимулы вести себя прилично. Так зачем вообще упразднять государства?
В принципе, незачем. Если подавляющее большинство будет прикладывать постоянные деятельные усилия к тому, чтобы территориальные суверены не нарушали личных прав, то это будет вполне приличный мир. Но в таком мире у государств не будет возможностей бороться с теми, кто пожелает ассоциироваться на иной манер, например, в рамках контракта. Так что мир минимальных государств неизбежно окажется разбавлен экстерриториальными объединениями людей, которые поддерживают внутри себя правила, не привязанные к территории.
Ну а опасения того, что люди, свалившие из сильно экзотического сообщества, окажутся совершенно не приспособлены к жизни в глобальном мире, мне кажутся преувеличенными. В мире огромное количество мигрантов, которые приспосабливаются к жизни в новых условиях, и тем легче, чем больше им эти новые условия по душе. Так что как раз этого фактора не стоит бояться. Мигранты опасны, если становятся инструментом политики. Чисто экономические отношения приносят пользу всем своим участникам.
Если амиши это такие неприспособленные ребята, почему они такие зажиточные?
Не прошло и года, как я вернулась к переводу и этой книги. Очередная глава скромно называется Просто личное признание и представляет собой феерию поэтических метафор, из которой мы много узнаём о соборах и плечах, о рыбах и пустыне, о королях и о капусте…
Что-то подобное – описание личного авторского ощущения неимоверной ценности полученного знания – встречается у многих либертарианских авторов; я и сама этого не чужда. Ну а в конце главы и вовсе довольно точно описывается, зачем я двигаю в Черногорию и чего хочу там строить.
Глава переведена при финансовой поддержке Битарха в размере 0.00110501btc.
После долгого перерыва, в течение которого я занималась допиливанием издания Механики свободы, я возвращаюсь к двум другим проектам по переводам либертарианской литературы, которые у меня висят. Поскольку на перевод Стефана Молинью сейчас донаты не капают, а на Эрика Мака пришло два доната по 500р, то выкладываю главу из Мака. Не забывайте подбадривать процесс перевода.
Рассказом про взгляды Герберта Спенсера Эрик Мак завершает первую часть своей книги, посвящённую предтечам либертарианства; дальше ожидается, что он подойдёт ближе к главной теме своего труда.
Рассматривается ранняя и не самая известная работа Спенсера, которая к тому же была им при переиздании частично пересмотрена в сторону большей умеренности и принятия статус кво. В ней он вводит в качестве первичного принципа справедливости Закон равной свободы, который до сих пор у либертарианцев активно в ходу – насчёт того, что каждый волен делать всё, что пожелает, пока не нарушает аналогичную свободу других людей.
Что показалось достойным внимания лично мне, так это прямое указание Спенсера на то, что право собственности определяется согласием общества удовлетворить соответствующее притязание. Это почти один в один формулировка, которой я пользуюсь, определяя любое право как претензию, которую терпят.
Также, что важно, Спенсер приближается к принятию принципа методологического субъективизма, когда отмечает, что для движения в рамках принципа наивысшего счастья нет нужды сравнивать, чья концепция счастья выше, достаточно, чтобы каждый имел возможность деятельно стремиться к своему собственному.
Заюзал поиск и нашёл рецензию на Радугу. Под таким углом я её ещё видел! Неожиданно приятный интеллектуально-щекочущий стереоскопический эффект получился
Semarg (Вопрос сопровождается донатом в размере 0,1 dash)
Этак я рано или поздно ознакомлюсь практически со всем наследием Стругацких. Для начала прочитала “Пикник на обочине”, и сейчас выскажусь о нём, а со временем доберусь и до двух других заказанных повестей.
Что меня неизменно радует у Стругацких – их мир довольно-таки психологически достоверен, а поскольку экономика во многом продолжает психологию, то и экономически он оказывается непротиворечив. Так, например, довольно точно подмечено, что как ты ни опускай железный занавес, а полностью никакую Зону не изолируешь, всё равно она станет частью мировой торговли, принеся процветание и себе, и внешнему миру, параноикам же из спецслужб придётся с этим смириться.
Но, конечно, Зона это не только метафора страшной и непонятной заграницы, но и одновременно метафора, скажем, сферы научного познания. В “Трудно быть богом” Стругацкие показывали науку как ящик. Учёный суёт туда руку и вынимает какую-то фигню. Думает, что сейчас будет использовать её вот так, а получается, что другие начинают использовать её вот этак. В “Пикнике” аналогично. Сталкер тащит из зоны непонятный хабар, который затем приспосабливают для использования непредсказуемым образом. То, что результат окажется непредсказуемым – не повод не тащить, потому что риск окупается.
Ну и, раз уж заговорили о науке, не могу не отметить, что единственный в книге представитель СССР занимается, условно говоря, изучением влияния филологических характеристик слова “бетон” на сверлящие свойства взгляда. Всё преобразование чудес Зоны в чудеса технологии отдано на откуп алчным капиталистам. Сталкеры же выступают этакими стартапами, которые снимают сливки с новых рынков, но постепенно уступают дорогу жирным корпорациям, которые берут не отвагой и искусством, а капиталовложениями и методичностью. Как водится, подавляющее большинство стартапов прогорает.
В заключение отмечу, что в мире “Пикника на обочине” человечеству ужасно повезло. Самым важным в посещении Земли пришельцами был сам факт посещения. Человечество после этого просто не имело возможности продолжать закрывать глаза и делать вид, будто оно одиноко во вселенной. Наше человечество тоже с высокой долей вероятности столкнулось в 2017 году с инопланетным зондом, но предпочло сделать вид, что ничего особенного не произошло, потому что признание самого факта контакта с внеземной цивилизацией психологически невыносимо. Речь о посещении Солнечной системы объектом по имени Оумуамуа и совершении им в системе негравитационных манёвров. Так что живём, как ни в чём ни бывало, как будто никакого Посещения не было.
