Журналист Иван Голунов занимался тем, что демонстрировал своим читателям, как некрасиво работает российское государство. Получалось у него не очень: даже среди либеральной публики многие знать не знали ни его фамилии, ни тем более того, о чём он писал.
Потом, однако, он сам стал живой иллюстрацией того, как некрасиво работает российское государство, и это было настолько наглядно, что не требовало никаких специальных расследований. Да кто в России не знает, что менты могут подкинуть и регулярно подкидывают запрещённые к обороту вещества кому угодно, либо для того, чтобы срубить бабла, либо чтобы срубить палку. Тем не менее, звёзды сошлись нужным образом, и Голунов стал мировой знаменитостью.
Голунова печатали в газетах, Голунова печатали на футболках, Голунова печатали на плакатах, с Голуновым выходили на пикеты по всей стране – и режим дрогнул. Голунова выпустили.
Всё, проехали, Голунов сделал своё дело, и теперь, как порекомендовал один древний эллин другому, он может хоть умереть, ведь более великим ему уже не стать. Вместо этого Голунов открыл рот, и немедленно вызвал фрустрацию у тех, кто так боролся за его освобождение, поскольку порекомендовал всем выдохнуть и успокоиться.
Какое там успокоиться? Режим дрогнул, уж как минимум 228 статья УК РФ под ударом. Дави его, блядь!
Дави его, блядь!
И москвичи пошли давить. Мирно, цивилизованно, в праздничный день. Режим заглотил наживку, и вместо одного Голунова у нас теперь больше четырёхсот Голуновых.
Отлично, вот теперь нужно, чтобы завтра на улицы вышло вдвое больше людей, хотя уже не праздник – и продолжили веселье. Екатеринбургский протест проторил тропинку, осталось повторить в Москве. Только повышение численности, и с каждым днём – всё новые требования. Иначе это не работает. Сегодня требовали отменить 228 статью, завтра можно добавлять требование роспуска Росгвардии, потом в Москву потянутся активисты из регионов, а через месяц эскалации Путин через Крым сбежит в Донецк.
Но этого всего, к сожалению, скорее всего, не будет. Голунов не станет для режима чёрным лебедем. Просто из четырёхсот задержанных триста получат штрафы и оплатят их, предполагая через три года через ЕСПЧ отсудить у российского бюджета компенсацию. В статью 228 УК РФ внесут косметические изменения, немного снизив сроки и поменяв, например, норму о полном весе продукта на норму о весе чистого вещества. Посадят оперативников, подбросивших пакетики. Заказчиков не тронут – вы же сами говорите, что полиция подбрасывает наркотики постоянно, ну вот, просто в этот день не повезло Голунову, бывает.
Увы, всплески энтузиазма пока в России слишком коротки, даже удачные поводы не приводят к запуску цепной реакции. Режим пока что надёжно контролирует ситуацию и всегда готов присунуть нам столько стержней-поглотителей в реактор, сколько потребуется. Но, как мы знаем, в России иногда даже это может иметь непредвиденные последствия.
Часто приходится читать, что агоризм не просто не помогает упразднить государство, но ещё и прямо вредит либертарианскому движению. Главный аргумент против агоризма сводится к тому, что чёрный рынок никак не способствует исчезновению государства. Напротив, уменьшая долю легально занятых, разрастающийся чёрный рынок увеличивает налоговую нагрузку на белый рынок, а также число и строгость разнообразных проверок. Таким образом, конкурентоспособность экономики государства снижается, люди нищают, а нищие склонны к социалистическим взглядам. Так что именно уважение к законам и цивилизованная политическая деятельность позволяет поступательно двигаться к свободе, а всяческое бунтарство лишь даёт государству поводы для завинчивания гаек.
Всем, плотно интересующимся этим вопросом, я бы порекомендовала прочесть “Новый либертарный манифест” Конкина, а также дискуссию Конкина и Ротбарда насчёт этого манифеста. Ну и для симметрии тогда уж стоит глянуть “К новой свободе” Ротбарда, которая является манифестом либертарианской партии США – хотя последнее произведение уже существенно объёмнее первых двух.
Обе стороны приводили в своей дискуссии, состоявшейся в начале восьмидесятых годов прошлого века, разные интересные доводы. Однако с тех пор прошло почти сорок лет, и мы можем посмотреть, что поменялось в США.
Либертарианская партия продолжает медленно наращивать электоральную поддержку, получила почти 5% голосов избирателей на президентских выборах 2016 года, и имеет несколько небольших электоральных побед. Однако тренд на превращение США в социалистическое государство не переломлен, идёт невероятная денежная эмиссия и наращивание госдолга, расширяются полномочия спецслужб – в общем, государство вовсю наступает.
Агористы тем временем изобрели биткоин, вовсю орудуют в даркнете, печатают оружие на 3D-принтерах, осваивают биохакинг. На стыке с панархистами запускают Bitnation.
И, наконец, есть феномен Нью-Гэмпшира, где агористы и сторонники политических методов объединили свои усилия, пусть и не особо заморачиваясь координацией действий. Политические активисты там активно избираются в законодательные органы и занимаются дерегуляцией. А агористы устраивают акции прямого действия по демонстративному нарушению идиотских законов – и это также запускает общественные кампании по их отмене. И именно одновременные действия по двум фронтам привели к тому, что Нью-Гэмпшир стал самым свободным из всех пятидесяти штатов.
Похожая тактика применяется грузинской партией Гирчи. С одной стороны, это политическая партия, она участвует в выборах и вроде бы является легальным субъектом политики. А с другой стороны – это банда отмороженных агористов, которая прямо в своём центральном офисе открыто выращивала марихуану, а затем публично продавала косяки на площади в присутствии полиции. Это привело к тому, что марихуану в Грузии легализовали. Сейчас они организовали в своём центральном офисе бордель – всё идёт к тому, что вскоре в стране будет легализована и секс-работа. Таким образом, мы видим, что скоординированные действия политиков и агористов дают ещё более действенный результат, чем если бы они работали по отдельности.
Между тем, агоризм сам по себе просто потихоньку делегитимизирует государство и увеличивает долю людей, худо-бедно выскользнувших из-под его близорукого ока. А политический процесс сам по себе способствует тому, что всё более широкие массы узнают слово “либертарианство”. И то, и другое очень полезно, но не идёт ни в какое сравнение по эффекту с совместным применением этих двух рецептов – агоризма и минархизма. И это мы ещё почти не видели внедрения наработок панархизма, с их функциональными контрактными юрисдикциями. Подозреваю, что по трём фронтам сразу наступление было бы ещё более эффективным.
В России в последний год позиции Либертарианской партии довольно сильно укрепились. Хотелось бы, чтобы и агористы не отставали, иначе будет, как в Украине, а хотелось бы, как в Грузии. У российской Либертарианской партии есть свой Ротбард – это Михаил Светов. Осталось отыскаться своему Конкину.
Я опубликовала уже два текста об инцелах, но оба мне не нравятся: в них легко считывается враждебность к предмету исследования, и это неправильно. Сейчас мне, наконец, удалось сделать достаточно непредвзятый синтез. Таким образом, вы могли в реальном времени наблюдать ход мысли при поиске верных формулировок по сложной теме. Надеюсь, это было занимательно.
Прогресс в коммуникациях, позволяющий буквально каждому, какими бы удивительными ни были его интересы, найти себе родственную душу, привёл к появлению некоторых весьма своеобразных субкультур. И если раньше значимую роль в построении таких групповых идентичностей играли культурные феномены, скажем, определённый жанр музыки, то теперь люди куда чаще кучкуются по идеологическому признаку, или вокруг какой-то проблемы. Предмет нашего рассмотрения — субкультура инцелов, и их проблема весьма серьёзна: девушки отказывают им в сексе.
Слово
инцелы происходит от involuntary
celibate – недобровольное
воздержание. Инцелы, как правило, считают,
что их неудачи полностью обусловлены
внешностью, то есть запрограммированы
генетически, и потому их проблема
нерешаема без насилия. Некоторые идут
в своей логике дальше и начинают,
например, отстаивать идеи о том, что
женщин нужно законодательно ограничивать
в праве отказа в сексе, или о том, что за
изнасилования нельзя преследовать,
ведь это удовлетворение естественной
жизненно важной потребности.
В статье про частную дискриминацию я показывала, что, во-первых, дискриминация в обществе неизбежна и необходима, а во-вторых, чем более насущной выглядит для контрагента чья-то потребность, тем больше вероятность, что он не будет дискриминирован, даже если взаимодействовать с ним не очень-то хочется. В наш век эмансипации женщина обычно не считает мужскую потребность в сексе настолько насущной, чтобы добровольно удовлетворять её по первому запросу, и уж тем более она не склонна к этому на этапе первого знакомства, пока никакой привязанности к мужчине не возникло. Поэтому неудивительно, что инцелы в бешенстве от современного женского воспитания и желали бы как-то поменять положение вещей.
Итак, инцелы недовольны всеми мужчинами, у которых не возникает системных проблем в сексе, и всеми женщинами, которые выбирают тех, кто им симпатичнее. Как же либертарианцу доносить свою позицию в общении с представителями субкультуры, настолько предубеждённой против вообще всех, кто в неё не входит?
Рассказывать им про биологию, про половой отбор, говорить, что эволюционные механизмы работают благодаря тому, что кого-то отбраковывают — совершенно контрпродуктивно. Наоборот, полезнее указывать, что человечество давно перешагнуло пределы чистой биологии, и сейчас отбор обусловлен в первую очередь культурными факторами. Мир стал сложными и разнообразным, не бывает такого, чтобы всем нравился один-единственный типаж. Есть множество примеров того, что женщинам нравятся мужчины самой разной внешности.
Итак, спасение для дискриминируемых групп — в увеличивающемся разнообразии общества. Что же мешает увеличению разнообразия? Конечно, государство.
Именно государство обеспечивает детям типовое образование, навязывает единые культурные нормы, норовит запретить нетрадиционные сексуальные практики и нетрадиционные виды брака. Ну а когда человеческие предпочтения унифицируются, то у тех, кто заметно отклоняется от нормы, начинаются проблемы.
Конечно, и у инцелов предпочтения сильно отличаются.
Одни достаточно спокойно рассматривают идею использования коммерческого секса вместо утомительных обрядов ухаживания, не гарантирующих результата. Им государство мешает, не давая легализовать проституцию.
Другим нужна именно классическая патриархальная семья, с супружеской верностью и крепкими устоями — их бесит, что даже вступив в брак, они никак не защищены от того, что жена загуляет с каким-нибудь красавцем, да ещё и ребёнка от него заведёт, используя мужа только в качестве кошелька. Им государство мешает, лишив людей права предъявлять за измену судебные претензии — санкции за это в России не пропишешь даже в брачном контракте.
Третьи вообще не видят для себя возможностей секса с людьми. Им государство мешает, зачем-то влезая в сферу эксплуатации секс-роботов, хотя здесь вообще непонятно, чьи интересы оно защищает.
Четвёртые не имеют особых претензий к другим людям и их предпочтениям, и желали бы сами под них подстроиться. Им государство мешает, регулируя сферу биотехнологий и пластической хирургии, что взвинчивает цены. Возможности инцелов по подгонке себя под стандарты оказываются ограничены.
Наконец, пятые осознают, что дело не во внешности, а в обычной робости и неумении коммуницировать. Государство и здесь мешает, зачем-то криминализуя лёгкие психоактивные вещества, вроде марихуаны, эйфоретиков, эмпатогенов. Между тем, казалось бы, каждый мог бы сам для себя решать, что ему страшнее — возможный побочный эффект от приёма веществ или неизбежное пожизненное лузерство.
Также можно указать инцелам на тот факт, что именно государственный патернализм делает людей столь легкомысленными. Зачем брать на себя ответственность за собственные поступки, если госудаство в любом случае позаботится? В патерналистском государстве женщина легко предпочтёт того, к кому чувствует влечение, даже если он никчёмен в качестве спутника жизни — ведь благодаря государству спутник жизни ей не нужен, и она просто ищет, с кем развлечься.
Именно благодаря действиям государства образуются мощные миграционные потоки. Люди бегут от своих бездарных диктаторов в более благополучные страны, чтобы как-то прокормиться — а заодно увеличивают конкуренцию за женщин. Ведь подавляющее большинство трудовых мигрантов — это неженатые мужчины в самом соку.
Наконец,
важно напомнить инцелам, что даже если
их сообщество добьётся от государства
каких-то явных преференций, то это
приведёт не только к явной пользе, но и
к столь же явному вреду. Если сейчас их
по большей части просто не замечают, то
государственное покровительство
непременно сделает их объектом ненависти
со стороны всех тех, кого ради инцелов
пришлось законодательно ущемить, а
также всех тех, кто сам рассчитывал на
преференции, и теперь завидует. Государство
— это попытка каждого жить за счёт всех
остальных. Избегайте этого токсичного
инструмента, не будет от него толку,
живите, как честные люди.
Ну а после того, как будет сформирован образ врага, можно добавить и немного позитивной повестки. Проталкивание политических инициатив по дерегуляции в разных отраслях, если вам милее минархический подход. Идея организации ЭКЮ для сторонников традиционных семейных ценностей, если вам кажется более перспективным переход к панархии. Кинки-пати, ПАВ-пати, свингер-пати и тому подобный движняк — если вы суровый агорист, и к государству на пушечный выстрел приближаться не хотите. Так или иначе, инцелу очень сильно поможет вовлечение в деятельность, и лучше, если эта деятельность будет в русле либертарианских ценностей.
Меня попросили рассказать, что я о них думаю, и нельзя ли как-то обратить эту социальную группу в либертарианство.
Инцелы (от involuntary celibate – недобровольное воздержание) – это очень специфическая субкультура, которую составляют, грубо говоря, те, кому не дают. Точнее, те, кто глубоко оскорблён этим фактом, считает своё положение безнадёжным и намерен как-то вымещать свою злость на этом жестоком мире. Известны массовые убийства, совершённые инцелами, и авторы этих убийств высоко котируются в инцеловской субкультуре.
Подавляющее число инцелов – граждане США и ЕС. Русскоязычное сообщество молодо и малочисленно, но явно предполагает быстро набрать себе сторонников. Единственное отличие, которое мне удалось найти в доктринах русских и евроамериканских инцелов, состоит в том, что евроамериканские считают за доблесть не работать и сидеть на пособии, а русские в силу неразвитой социалки такой опции лишены, поэтому чуть более человекообразны.
Политическая повестка инцелов довольно незамысловата. Справедливо указывая, что секс это редкий ресурс, эти социалисты далее заявляют, что необходимо справедливое распределение этого ресурса. Альфы, дескать, могут позволить себе менять тян хоть еженедельно, а омежкам остаётся только стоять в сторонке и злиться. Одни винят в этом мировой бабский заговор, другие вагинокапитализм.
О том, какими именно методами обеспечить справедливое распределение секса, у них идут споры, но обычно обсуждаются всевозможные государственные запреты. В самом деле, кто ещё, как не условный Жириновский, обеспечит каждому мужику по бабе?
Ну и что с ними, такими, делать? Как превращать в своих союзников? Об этом, как сказала бы Екатерина Шульман, читайте в нашей новой книге “Никак”.
Единственное, что способно обезопасить мир от укрепления организованных групп мстителей за свои попранные позитивные сексуальные права, это широкая дерегуляция всего, что относится к сексу и биотехнологиям. Больше борделей с секс-роботами, полная легализация добровольной секс-работы и любых форм брака – и вот уже наиболее вменяемые инцелы осознают, что чёрт бы с ним, с бесплатным сексом, можно обеспечить себя платным, и едва ли не более высокого качества. Ещё и будут посматривать свысока на тех, кто по старинке довольствуется любительским трахом, когда правильные пацаны выбирают профессиональные услуги, в форме разовых утех или какой-нибудь формы конкубината.
Наконец, раз уж ключевой проблемой инцелы видят свою убогую внешность (невероятно, но эти парни действительно в массе своей считают, что им не дают, потому что они некрасивы), то прогресс в биотехнологиях должен вскоре обеспечить возможность корректировать геном если не себе, так хотя бы потомству. Да и пластическая хирургия продолжит дешеветь.
Инцелы не станут либертарианцами, но благодаря рыночку перестанут быть инцелами.
Что же можно предложить тем, кто не готов ждать мифического анкапа, а хочет результата здесь и сейчас? Например, он сам инцел, или же инцелом угораздило оказаться его близкого родственника (вариант “друга” исключаю – может, я предвзята, но у меня сложилось впечатление, что друзей у этих злобных мудаков просто не бывает).
Начнём с того, что инцела нужно вытащить из комьюнити. Пока человек находится в эхо-комнате, любые внешние сигналы, не подтверждающие уже сложившуюся у него позицию, просто не будут восприняты. Силой лишать возможности общения нереально, да и контрпродуктивно, так что годится только переключение на иную деятельность. Если парень занят, например, работой над интересным проектом, ему некогда пиздострадать самому и общаться с другими пиздострадальцами. Опять-таки, очень желательно, чтобы эта замещающая деятельность подразумевала общение, а не какое-нибудь аутичное ковыряние в программном коде.
Далее самое сложное. Конечно же, внешность не играет почти никакой роли. В мужчине привлекает его уверенность в себе и обаяние. Пробить это инцеловское “да у меня опять не получится, хватит уже позориться, отстаньте, даже пробовать бесполезно” почти невозможно. Пытаться расслабить угрюмого мудака алкоголем не стоит – под градусом получите из него ещё и агрессивного мудака. Лучше попробовать травку и эйфоретики. Нужна небольшая разнополая компания, вещества и минимальная культурная программа, какая в голову придёт, от игры в бутылочку до просмотра какой-нибудь лёгкой эротической комедии. Никто не настраивается заранее ни на какой секс, зачем, речь просто о том, чтобы весело провести время. Ну а уж если даже совместное ржание над тупыми приколами в сочетании с невыносимыми позывами к обнимашкам не придаст ему уверенности, то сдавайте его психоаналитику, мои дальнейшие советы тут бессильны.
А вот когда инцел начнёт проявлять хоть какие-то признаки выздоровления, уже можно вдогонку нагрузить ему ещё и либертарианства. “Вот, смотри, сидел бы ты на пособии – и какой бы у тебя был круг общения? Государство сажает человека на иглу социалки и делает из него инцела.” “Вот, смотри, как легко и просто получилось под веществами, и никакой физической зависимости, никаких ломок. А государство готово укатать по ст. 228 любого, кто поможет тебе в этом. Потому что государству нужны инцелы, это тактика разделяй и властвуй.” “Вот, смотри, сколько всяких полезных практик в области секса государство запрещает, даже безобидные свингерские вечеринки для него становятся организацией борделей. Оно создаёт искусственный дефицит, чтобы ты думал не головой, а яйцами.”
Может быть, эти же соображения получилось бы донести до него и в его изначальном состоянии. Но тогда мы бы рисковали вместо потенциального террориста, озлобленного на женский пол, получить потенциального террориста, озлобленного на государство. Он взорвёт вахтёра в здании ФСБ, а вас потом на допросы будут таскать, оно вам надо?
Вот этот парень по всем инцеловским методичкам насчёт внешности просто обязан быть инцелом. Но ему некогда, он секретарь федерального комитета либертарианской партии России.
В период, когда Роскомнадзор сходил с ума и лупил по площадям в попытках заблокировать Телеграм, многим российским пользователям помог прокси от компании Vee Security. Сейчас Роскомназдор поубавил пыл, телеграм поумнел, и большую часть времени прокси ему уже не требуется.
Однако этот эпизод продемонстрировал, что людям в репрессивном государстве (а репрессивными потенциально являются все государства) имеет смысл заблаговременно освоить правила сетевой гигиены. В частности, одним из средств для этого является использование VPN-сервисов.
Конечно, если перед вами стоят разные специфические задачи вроде серфинга из-под великого китайского файрволла или просмотра фильмов с Netflix из страны, куда он не раздаёт контент, то вы наверняка уже нашли себе для этого надёжные быстрые и недешёвые сервисы. Однако для подавляющего большинства пользователей это избыточный функционал, за который не хочется переплачивать.
Connecto VPN от компании Vee Security – как раз такое оптимальное решение для нашего небогатого рынка. С одной стороны – чёткий акцент на безопасность. Никаких логов, никакого обязательного указания персональных данных при подключении, при желании за сервис можно заплатить криптовалютами. С другой стороны, при помесячной оплате цена составит всего четыре евро в месяц, в то время как лидеры просят около десятки.
У компании пока всего четыре сервера, но я почитала зимние обзоры, и тогда их было три. Плавный рост по мере раскрутки – это хорошая устойчивая бизнес-модель. Vee Security находится в безопасной эстонской юрисдикции, так что российским клиентам в этом плане нечего опасаться.
С каждого, кто решит подключиться к сервису Connecto VPN по моей ссылке, я получу 2 евро за месячную подписку, 5 евро за полугодовую и 8 евро за годовую. Так что, если вы всё равно подумывали, не задонатить ли мне денежку, можете совместить полезное с приятным. Сервис действительно хорош, я читала о нём много тёплых отзывов не только непосредственно перед написанием этой статьи, когда пыталась найти какие-нибудь подводные камни, но и задолго до этого, от своих знакомых. Обычно хвалили.
Помните, давным-давно я вместе с вами радовалась, что либертарианец выдвинулся в президенты Украины? На выборах Геннадий Балашов получил какие-то смешные цифры поддержки, в том числе и потому что его электорат ушёл к Владимиру Зеленскому. И, как оказалось, не зря! Только что представитель Зеленского в Раде заявил, что его партия “Слуга народа” пойдёт на парламентские выборы с либертарианской программой.
Конечно, судя по текущим опросам, шансы либертарианской партии Украины получить абсолютное большинство в Раде невелики, придётся формировать коалицию, но хорошего помаленьку, это и так существенно больше, чем можно было надеяться. Поздравляю соседей с этой удачей, кот из мешка оказался какой надо кот.
Братья Стругацкие это советские фантасты, которые в силу свойственных плановой экономике перекосов издавались советским государством куда меньшими тиражами, нежели имевшийся спрос, а потому при переходе к рынку этот отложенный спрос начали активно удовлетворять, и у моих родителей на полке стояло полное собрание сочинений. Могу предположить, что поколение нынешних пятидесятилетних знает эти книги куда лучше, чем те, кому сейчас двадцать пять. Вот и я от детских энциклопедий по истории как-то сразу перешла на фэнтези, затем на научпоп, а собрание сочинений Стругацких так и пылилось на родительской полке.
Собственно, на этот пост меня натолкнуло упоминание Михаилом Световым в стриме о том, как он в детстве читал писателей прямо-таки полными собраниями сочинений. Я не столь занудна, и у тех же Стругацких в итоге в разное время прочла три книги.
Первой была “Трудно быть богом”, повесть про попаданца-коммуниста в средневековье. Невозможно было её не прочитать, поскольку она мемная, и хотелось понимать истоки всех этих баек про то, как серых сменяют чёрные, и почему благородный дон не должен видеть причин чего-либо не делать. Тогда не было массовой литературы про попаданцев, поэтому писатели использовали в качестве антуража другую планету, но вся проблематика вполне соответствует попаданческой. Оригинальность произведению придаёт то, что у попаданца ни хрена не вышло с насаждением в средневековом обществе своих ценностей, и миссия закончилась провалом. Современные писатели штампуют более оптимистичные вещи, а тут получилось сделать бестселлер без хэппи-энда, уважаю.
Второй оказалась повесть “Хищные вещи века”, тут спасибо Александру Розову, написавшему про неё интересную рецензию. Книжка про то, как коммунист попадает в благополучное капиталистическое общество потребления, приходит в священный ужас и начинает строить планы о том, что можно сделать с этими несчастными потерянными людьми, желающими счастливо жить и не желающими стройными рядами штурмовать Марс. Перед коммунистами встала дилемма: то ли вводить в страну штурмовые колонны и гнать население в гулаг, то ли начать многолетнюю кампанию по промыванию мозгов. Протагонист гуманно придерживался второй стратегии, считая первую провальной, и на том спасибо.
Наконец, третья повесть – это “Далёкая Радуга”, которую я прочла совсем недавно на даче, когда выдался свободный вечер – просто книжка из того самого собрания сочинений обнаружилась рядом с креслом. Повесть рассказывает о планетарной катастрофе, случившейся из-за особенностей коммунистической системы организации фундаментальных исследований, а также о том, что в плановой экономике нет цен, и потому невозможен экономический расчёт. Последнее иллюстрируется на богатом материале. Из метрополии привезли дефицитные приборы, и учёные идут на различные ухищрения, как бы суметь получить их вне очереди, по блату, или просто спереть. Варианта “купить” у несчастных просто нет. Для экспериментов нужна энергия, и учёные тырят её из местной энергосистемы, потому что выдаваемая по талонам уже потрачена. Варианта “купить” у несчастных просто нет. Очередной эксперимент заканчивается катастрофой (не исключаю, что она тоже была вызвана тем, что конкурирующая лаборатория умыкнула какой-нибудь дефицитный контроллер прямо с испытательного стенда, но причины трагедии остаются за кадром), и выясняется, что на планете не предусмотрено средств эвакуации (какая ещё техника безопасности, коммунизм на дворе). В довершение всего, задача о том, кого именно и какие именно ценности спасать в первую очередь, также решается совершенно волюнтаристски, причём не легитимным органом управления, а капитаном единственного космического корабля, который сам решил, кому жить, кому умереть, как будто корабль является его частной собственностью. И именно такой подход, когда красный директор царь и бог на своём предприятии, позиционируется в качестве наиболее морально оправданного. Так ещё в далёкие шестидесятые фантасты уже описывали контуры красного пояса девяностых годов.
Мне как-то приходилось отвечать на вопрос о том, какие книжки стоит читать. Я посоветовала сперва обеспечить себе рамку восприятия, а потом можно читать любые, и результат вас неизменно порадует. Вот вам, пожалуйста, либертарианское прочтение коммунистических агиток. Пробуйте читать всякое, это интересно. И да, Стругацкие стилистически просто чудесны, и я прекрасно понимаю природу их популярности. Будет больше времени – прочту у них ещё что-нибудь.
Если ты будешь выглядеть достаточно угрожающе, на тебя не решатся напасть. Это простое соображение порождает довольно сложные спонтанные порядки. Мы видим их в поведении не только человека, но и множества других биологических видов. Даже растения норовят изобразить из себя что-нибудь очень опасное, к чему лучше не прикасаться. Вот и либертарианцы норовят повесить на свои знамёна зверюшек, преуспевших в применении доктрины сдерживания, таких как гремучая змея или дикобраз.
Наглядная демонстрация доктрины сдерживания в животном мире
В военной теории доктрина сдерживания начала завоевывать популярность в 19 веке и стала доминирующим воззрением после появления ядерного оружия. Изначальное соображение было простым. Надо сделать так, чтобы ведение войны оказалось заведомо невыгодным. Раз целью войны, по Клаузевицу, является мир, лучший, чем довоенный, то нужно сделать средства ведения войны как можно ужаснее и масштабнее, чтобы ни у кого и в мыслях не было, что в результате войны страна может получить экономический выигрыш. Правда, параллельно высказывалось и противоположное соображение, о том, что война, во-первых, отвлечёт на фронт множество рабочих рук, а во-вторых, обеспечит промышленность военными заказами, и это означает, что рабочие получат резкое повышение зарплат, стало быть, у них есть все резоны желать большой войны. И хотя в ходе первой мировой войны оказалось, что почему-то вместо повышения благосостояния начинается голод и нищета, это не помешало вскоре появиться Кейнсу с его идеями, что в кризис надо больше тратить, ибо это и есть наилучший путь достижения богатства.
В интербеллум распространение получила доктрина Дуэ о том, что волю противника к сопротивлению легко сломить неизбирательными стратегическими бомбардировками производственных мощностей в тылу, то есть, опять-таки, у военных теоретиков теплилась мысль о том, как очевидная экономическая бессмысленность противостояния может воспрепятствовать началу бойни. Но вторая мировая война наглядно продемонстрировала, что потери лишь способствуют сплочению, и начинается тотальная война далеко за пределами любых довоенных рациональных расчётов.
После окончания второй мировой войны человечество немедленно принялось готовиться к новой войне, теперь уже ядерной. Ядерные державы вели активные испытания нового оружия и средств его доставки, разрабатывали доктрины его применения, строили бункеры для укрытия органов госуправления и штабов. А затем, наконец, произошло важнейшее, на мой взгляд, событие 20 века: Карибский кризис. Впервые в человеческой истории две державы, полностью снарядившиеся к войне, запустившие на полную катушку свои пропагандистские машины, мобилизовавшие войска, имеющие неразрешимые противоречия в своих доктринах развития, подразумевающих полное поражение противника – не решились начать войну и запустили деэскалацию. Что произошло? Правительства обеих стран отчётливо осознали, что если война начнётся, они станут первой мишенью и будут уничтожены почти с полной гарантией. Этого осознания оказалось достаточно.
Стало понятно, что именно должно быть положено в основу доктрины сдерживания. Не экономическая блокада и санкции, не готовность вбомбить страну в каменный век, а только гарантия уничтожения руководства. До тех пор, пока руководитель государства может жертвовать своими подчинёнными, он будет готов воевать. Как только он сам становится на эту шахматную доску в качестве фигуры, его мотивация к войне резко уменьшается.
Как известно, новый, ранее не существовавший, товар обычно сперва оказывается предметом баснословной роскоши, но постепенно, благодаря своей привлекательности и сверхприбылям, которые даёт его производство, привлекает инвестиции, приобретает всё большую массовость, а его цена снижается. В конце концов товар становится практически общедоступным.
Товар “сдерживание противника через гарантированное уничтожение его лидеров” был очень дорог, и позволить его себе могли поначалу лишь сверхдержавы. Однако со временем, с одной стороны, расширялся круг ядерных держав, уменьшалась стоимость и росли потребительские качества ядерного оружия, а с другой стороны, уменьшалась толерантность людей к военным потерям.
Хорошей иллюстрацией этой тенденции стала последняя конвенционная война между цивилизованными странами – фолклендский конфликт. Он интересен тем, что в ходе войны обеими сторонами более или менее аккуратно соблюдались нормы международного права, относящиеся к законам и обычаям войны, а сам конфликт был чётко географически локализован вокруг спорной зоны. Иначе говоря, стороны уже не могли позволить себе тотальной войны, вынуждены были сдерживаться и быстро перешли от горячей фазы конфликта к дипломатии.
Когда появилось высокоточное оружие, великие державы стали использовать его для уничтожения лидеров противника в слаборазвитых странах. Однако это, с другой стороны, ещё больше снизило порог вхождения в круг стран, могущих позволить себе доктрину сдерживания через угрозу лидерам, ведь теперь для этого даже не требовалось обходить ограничений МАГАТЭ, как это в своё время сделал, по неофициальной информации, Израиль.
Однако прогресс в соответствующих технологиях не стоит на месте, высокоточное оружие продолжает удешевляться, и теперь нас пугают уже чем-то вот таким:
Очевидно, что рано или поздно дешёвое дальнодействующее высокоточное анонимное оружие будет доступно очень широкому кругу субъектов, в том числе частных лиц. А это означает, что человечество вплотную приблизилось к либертарианской мечте – обеспечить себе гарантии ненападения со стороны государства.
В феврале 2019 года состоялся первый в истории акт полноценного систединга. Пара биткойнеров, американец Чад Элвартовски и тайка Надя Тепдет, установили небольшую жилую платформу в 15 морских милях от побережья Таиланда, то есть за пределами территориальных вод, но внутри двухсотмильной исключительной экономической зоны. В апреле военно-морской флот королевства Таиланд уничтожил платформу, что согласно морскому праву есть военные действия против суверенной державы. Так государства в очередной раз продемонстрировали, что морское право работает только между суверенными субъектами, каковыми являются только государства, но не люди.
А теперь давайте пофантазируем. Систедеры продолжают мирно заниматься своими делами: Чад продолжает радовать публику заявлениями “Я рассчитываю, что мой адвокат сумеет добиться разумного соглашения с тайским правительством”, Надя ждёт получения политического убежища в США. А тем временем небольшой дрон роняет бомбу на короля Раму Десятого, после чего в блокчейне биткойна появляется неизвестно кем оставленная запись, где говорится, что так будет уничтожен любой глава государства, посмевший помешать свободным людям селиться вне юрисдикции государства. Спустя несколько месяцев после Тайского кризиса институт систединга объявляет, что намерен установить жилую платформу в 15 морских милях от побережья Вьетнама…
Не каждое государство готово разменять короля на тусовщика
Думаю, пройдёт не очень много времени, прежде чем люди сообразят, что ставить платформы в нейтральных водах – это уже скучно, вон их сколько понатыкали – и примутся объявлять о сецессии уже своих расположенных на суше земель, предсказывая в случае непризнания своего суверенитета вразумляющее возмездие в адрес главы своего государства со стороны анонимных доброжелателей, которым просто близки идеи свободы, и потому они готовы защищать их по всему миру…
Дальше больше. Люди соображают, что суверенная территория – это атавизм, суверенитет может быть экстерриториален – и начнут декларировать свою независимость от государства, даже не потрудившись покинуть его пределы. Застраховался в анонимном фонде вразумления этатистов – и живи себе, без налогов и репрессий. Пришёл налоговый агент – показываешь ему страховой полис, тот меняется в лице, извиняется и уходит. Всё чинно, мирно, по-анкаповски.
Что нужно для того, чтобы подобные фантазии стали реальностью?
Чёткое понимание, что государства начинают говорить на языке права только с теми, за кем видят силу.
Децентрализованная асимметричная защита. Территорию защитить от государства невозможно, не стоит и пытаться. Можно лишь создать угрозу лицам, принимающим решения на стороне противника, чем более высоким, тем лучше. Конечно, нужно оказывать моральное давление и на исполнителей, но ожесточать их крайне вредно: они не должны видеть в вас смертельно опасного врага, иначе вы рискуете прийти к тотальной войне вместо сдерживания. Ожесточённому противнику уже и пропаганды не нужно, он вас лично ненавидит, и глотку готов перегрызть.
Удар в адрес ключевых лиц государства должен приходить не со стороны тех, на кого нападает государство, а по возможности анонимно.
Какими именно средствами осуществляется сдерживание, по большому счёту неважно, если соблюдаются ограничения: оружие должно давать минимальные риски побочных потерь, иметь приличную дальность поражения, быть максимально точным, максимально дешёвым. Оно даже не обязано быть летальным, воспитательный эффект может быть достигнут и без таких радикальных мер, как убийство. Это может быть и разглашение критичных персональных данных, вроде адреса проживания семьи, и увод денег с банковских карт, и проколотые колёса, и пакет с говном на голову вместо бомбы – да мало ли можно придумать аналогов дикобразьей иголки в современном мире!
Нужна широкая реклама. Акции в рамках доктрины сдерживания должны красочно освещаться, быть грамотно срежиссированы, а в идеале быть ставить объекты воздействия в максимально идиотское положение. Именно публичный позор наиболее эффективно работает и против публичных выборных фигур, и против надувающихся от сознания своей важности диктаторов.
Современные демократии активно используют размывание ответственности, когда те или иные неправовые законы принимаются коллективными органами. Однако здесь кроется не только сила, но и слабость. Одного верховного главнокомандующего сравнительно легко защитить, а попробуй постоянно охранять целый батальон парламентариев! Доктрина сдерживания противопоставляет коллективным решениям коллективную же ответственность.
Разумеется, доктрина сдерживания сработает не со всеми, всегда может найтись особенно упёртый функционер, которому нипочём все ваши предупреждения. Здесь сработает та же тактика, что и для общественных кампаний: нужно просто переключиться на вышестоящего, чтобы уже он скомандовал отбой не в меру ретивому подчинённому. Вообще, при конструировании стратегии сдерживания противника все наработки по ведению общественных кампаний можно перенимать практически в полном объёме.
Юлия Латынина любит повторять, что общество устроено так же, как устроена армия, причём одно влияет на другое. Непреднамеренным следствием того, как именно гражданское общество будет сдерживать институционального агрессора, станут определённые изменения в структуре самого общества. Максимально децентрализованный принцип координации и стремление достигать целей непрямыми средствами – непременно взрастят в обществе систему тех самых экстерриториальных контрактных страховых юрисдикций, которыми я тут вам на канале уже все уши прожужжала. Спонтанные порядки именно так и работают.
Самое весомое возражение против доктрины сдерживания таково. Да, конечно, общество может затерроризировать несчастных зашуганных бюрократов во влажных мечтах европейских хипстеров. Вот только эти хипстеры запоют совсем иначе, когда условные коллективос начнут убивать их по ночам – у государства куда более богатый арсенал средств не только преследования по закону, но и прокси-насилия.
Да, действительно, государство может очень легко поднять ставки в этой игре, и мягкое deterrence by denial с его пакетами с говном и прочими попытками обеспечить репутационный ущерб перестанет работать (если лидер противника не может победить красиво, он может отступить, а может решить, что чёрт с ним, буду побеждать некрасиво), после чего гражданскому обществу придётся всё-таки принимать на вооружение хардкорное deterrence by punishment, и применять летальные средства. Но тут важно всё-таки не скатываться в тотальную войну, вести сугубо точечные акции и активно транслировать во внешний мир голосами непричастных: да что вы делаете-то? Зачем доводите этих несчастных людей до отчаяния? Вам жалко пойти на ничтожные уступки? На кой вам эта война?
Весь смысл доктрины сдерживания в том, чтобы противник решил: игра не стоит свеч. Даже в самых запущенных случаях это вполне решаемая задача.
Я уже выкладывала здесь статью, посвящённую практическому применению новомодной технологии lightning для того, чтобы отправлять мне микродонаты – понемногу, зато часто, ну или пользоваться этим замечательным инструментом в каких-то иных целях. В статье обнаружились неточности, и когда-нибудь у меня дойдут руки их исправить, но сегодня я хочу рассказать немного о другом.
Со мной связался Антон Коваленко и сообщил, что у него заработал телеграм-бот, который умеет одно единственное действие – обналичивать ваши биткойны в киви-рубли. Зато делает это безукоризненно, в полном соответствии с составленной Антоном подробной инструкцией. Проверила работу бота на себе, вывод битков в фиат занял считанные секунды.
Ну и заодно рекомендую глянуть его же мануал по лайтнингу более общего характера. Может, вы сумеете понять там больше меня. Технология очень бурно развивается, но интерфейсы пока только-только начинают проявлять хоть какие-то намёки на возможное дружелюбие. Будем наблюдать, как пишет один популярный телеграм-блогер.
«Такие «выборы»[выбор ЭКЮ], очевидно, предоставляют принципиально иной уровень свободы и обеспечивают настоящую справедливость в сравнении с выборами в демократии большинства. Последняя не учитывает индивидуальных различий и заставляет всех жить по правилам большинства. Ведь если один великолепно чувствует себя в системе с широкой независимостью и высокой ответственностью, а другой предпочитает социальную защищённость и готов к высоким налогам, то либо один, либо другой обязательно будет притеснён в своей самореализации.»
Автора этой книги никак нельзя назвать либертарианцем. Возможно, он даже не слышал этого слова, когда писал свою книгу. Он пришёл к идеи панархии сугубо из понимания губительности модели «демократии большинства», которая сейчас стала синонимом слова «государство». Соответственно, он смотрит на мир непредвзято. В отличие от многих либертарианских авторов, Шустов учитывает запросы широких слоёв населения, которых некоторые идейные либертарианцы презрительно называют «леваками».
Будьте реалистами — таких людей большинство даже в «эталонной» для многих либертарианцев Швейцарии. Активные попытки продвигать минархические идеи не дали ощутимых результатов даже при полной свободе выборов и огромном финансировании. Что уж говорить про Россию с патерналистским менталитетом и нищим населением.
Как можно видеть по цитате из книги, «левак» будет чувствовать себя притеснённым при минархизме и окажет максимально возможное сопротивление правящей партии (скорее всего, просто не даст либертарианской партии прийти к власти). Если посмотреть со стороны условного “Васяна”, минархизм есть некоторая форма «либерального фашизма» – когда людям, желающим жить при патернализме, насильно навязывают либеральные ценности (ведь суды при минархизме обладают территориальной монополией, а законы обязательны на всей территории государства).
Получается, что в глазах избирателей минархисты будут выглядить точно так же, как выглядят «леваки» в глазах либертарианцев. Вы, как либертарианец, стали бы голосовать за «левака», предлагающего навязать всему обществу идеи социальной справедливости? Не думаю. А «левак», видя, что вы предлагаете навязать всему обществу прямо противоположное, станет за вас голосовать? Тоже не думаю. Учитывая, что сторонников хоть какой-то социальной поддержки в обществе большинство, электоральные шансы минархистов стремятся к нулю. Многие из них не хотят признавать этот факт и начинают намекать на полезность применения физического насилия против своих оппонентов («вертолётные туры Пиночета»), показывая, что в методах борьбы за власть они не будут уступать даже своим крайним идеологическим противникам — сталинистам.
Для достижения электорального успеха любой либертарианской партии надо либо стать эдакой «народной партией», привлекающей к себе людей как можно большего спектра взглядов, либо блокироваться с левой партией на базе единой повестки, что представить себе несколько сложнее. Может быть, ЛПР стоит выбросить идею навязывания либеральных ценностей и поменять свою программу с минархической на панархическую? Как показывает история, шансы успеха у такой программы очень высокие (с ней победил на выборах в Нидерландах Авраам Куйпер — читайте статью про пилларизацию).
минархисты разглядывают свой электоральный рейтинг
