Тег: экономика

С какого боку грызть Темасек?

После публикации вчерашнего поста я встретила интересное возражение Антона Епихина, ведущего канала RLN.Today. Он утверждал, что моя идея о приватизации прибыльной госкомпании – не самое лучшее, что можно сделать для упразднения государства. Вкратце, рассуждения таковы. Люди привыкли к тому, что есть некоторый набор поставляемых государством общественных благ, и отказ государства их поставлять вызовет широкое возмущение, а потому ситуацию быстро откатят назад. Поэтому чисто политически довольно сложно отнять у государства какие-нибудь привычные функции вроде полиции или судов, даже если оно поставляет эти услуги дорого и очень низкого качества. Зато можно попытаться продать гражданам идею того, чтобы эти услуги оказывались акционерными обществами, где акционерами являются все граждане. Но АО “Суд” тоже не самая очевидная идея. Однако если начать с государственной инвестиционной компании, то почему бы и нет, такой вид госсобственности уж точно не является обязательным, и идея передачи его гражданам будет иметь успех. Вместо того, чтобы продать её с аукциона частным лицам, с последующим распределением между гражданами выручки, можно распределить поровну между гражданами акции компании. Компания после смены номинальных владельцев продолжит работать в прежнем режиме, просто вместо выплаты дивидендов единственному акционеру – государству – будет выплачивать их новым акционерам – гражданам.

Я на это резонно возразила, что не всё ли равно. Люди, получив акции, всё равно будут дальше сами решать, что с ними делать – держать, продавать или скупать у других для получения крупного пакета. С таким же успехом можно было сперва продать желающим, а потом пусть пускают выручку, куда хотят. Но нет, – отвечает Антон, – разница есть. Убедившись на примере высоколиквидных активов государства, что их можно передать в собственность граждан, граждане войдут во вкус и с большей вероятностью через какое-то время потребуют повторить эту операцию и с другими активами, в том числе с армией и полицией. А если бы инвестиционную компанию просто продали и раздали деньги, то про другие госструктуры будет гораздо легче сказать, что вы не понимаете, это другое, и это другое мы будем финансировать из налогов.

Мне всё ещё кажется, что особой разницы нет. Точнее, её нет с точки зрения экономики, а какое именно решение с точки зрения психологии и политической риторики будет легче продать людям, и за каким с большей вероятностью последуют дальнейшие шаги по разгосударствлению общества – это мне сложно сказать. Так что просто описываю эту точку зрения, возможно, она действительно справедлива, и тогда присутствующие среди моих читателей сингапурцы, конечно же, должны настаивать именно на таком варианте реорганизации Темасек Холдингз.

Почему государственная индонезийская компания Томасек такая успешная, если госуправление неэфективное?

анонимный вопрос

Насколько я смогла понять, речь, скорее всего, идёт о сингапурской компании Temasek Holdings. Как мы все знаем из блокбастера про дворец Путина, изначально деньги на его постройку аккумулировались из откатов с поставок медоборудования в бюджетные учреждения под предлогом создания суверенного инвестиционного фонда. Учитывая, что на первом сроке Путина в публичном дискурсе постоянно маячило понятие авторитарной модернизации и, в частности, Сингапура, можно предположить, что изображалось желание создать именно что-то вроде Темасек.

По сути, мы имеем дело с интересной формой повышения инвестиционной привлекательности страны: вместо того, чтобы держать высокие налоги, образуются госкорпорации, официальная задача которых – приносить прибыль в бюджет. Больше прибыли от госкорпораций – меньше потребность в налогах. В результате какая-нибудь Саудовская Аравия за счёт доходов с государственной нефтянки могла позволить своим немногочисленным гражданам жить практически в безналоговом государстве.

Также госкорпорации можно использовать для развития инфраструктуры или, скажем, геополитических задач. Это тоже мощный инструмент, но как только над экономическими соображениями начинают превалировать какие-то ещё, доход от таких корпораций закономерно снижается. Возводимая инфраструктура может оказаться невостребованной, геополитические потуги также легко заканчиваются пшиком. Так что перенимание какого-нибудь китайского опыта для государства – опасная игра.

Но, насколько я смогла понять, в Сингапуре государственный холдинг просто инвестирует в привлекательные активы по всему миру, то есть государство пошло на сознательное самоограничение, выделило пакет госсобственности для использования строго в коммерческих целях, и последовательно придерживается этой тактики.

Разумеется, самая большая опасность для граждан государства, которые рассчитывают на то, чтобы быть бенефициарами госкорпорации, в том, что у менеджеров компании своё мнение о пользе, и они начинают компанию разворовывать. Так что Ли Куан Ю сперва очень жёстко заборол коррупцию, потом ещё несколько лет продолжал старательно пропалывать эту грядку, и лишь затем создал в 1974 году инвестиционную компанию.

Я глянула финансовые показатели компании. За последние десять лет портфель компании вырос на 70%. Таким образом, можно констатировать, что если не ставить перед инвестиционной компанией противоестественных целей, нещадно карать за коррупцию, внедрить в ней все передовые практики отчётности и управления, выработанные на рынке – то имеется шанс, что компания действительно будет работать сродни рыночной и со вполне сопоставимыми показателями. Ну, да, авторитарная модернизация действительно возможна, а государственные учреждения действительно способны некоторое время в условиях жёсткого контроля соблюдать писаные правила. Тем не менее, желаю сингапурцам приватизировать эту компанию, снизив госрасходы на сумму выпадающих бюджетных доходов – а разовую прибыль от приватизации разделить поровну между гражданами. Поигрались – и хватит, нельзя бесконечно выигрывать в казино. А дальше каждый гражданин сам решит, купить ему на вырученные деньги акции Темасек Холдингз или что-нибудь ещё.

А нет ли номера карты, куда можно донат перевести?

Канал «Деньги и песец» (близкий по духу)

Я глянула ваш канал, там есть интересные мысли, подписалась, хотя на мой вкус многовато репостов, материалы выходят слишком часто, да и общее содержание больше про песец, чем про деньги. Так что через некоторое время, возможно, отпишусь, как наемся. Немного странно, что экономист и финансист, не чуждые чтения материалов от Симона Кордонского и репостящие цифры годового роста биткоина, предпочитают для донатов запрашивать именно номер банковской карты, хотя можно это сделать в битках, хоть ончейн, хоть через лайтнинг. Но потенциальный донатер имеет право на свои причуды, так что я добавила на страницу донатов форму для отправки рублей.

Из интересных мыслей в канале помяну последнюю. График отдачи от образования, который демонстрирует рост отдачи в девяностых, сменившийся падением в двухтысячных. Вы и некоторые ваши читатели предполагаете, что дело в уменьшении экономической свободы, когда место компетентности заняла лояльность. Другие ваши читатели указывают, что дело может быть в общем отмирании высшего образования, потому что мир стал слишком быстрым, чтобы долго учиться. Я не видела аналогичного графика для каких-нибудь США, интересно было бы сравнить, по слухам, там и у них схожие проблемы. Короче, тут есть, о чём поразмышлять.

Также хочется отметить кочующую из поста в пост мысль о том, что снижение реальных располагаемых доходов граждан, наблюдаемое почти все десятые, носит не просто рукотворный, но ещё и сознательный характер. Подданный должен быть нищ, чтобы думал о хлебе насущном, а не задавался странными нематериальными вопросами вроде смены режима. К тому же низкий уровень оплаты труда обеспечивает стране хоть какую-то инвестиционную привлекательность, невзирая на страновые риски. Это интересное конспирологическое соображение, которое объясняет наблюдаемые факты, но не обосновывается какими-нибудь утечками секретных инструкций и тому подобными вещами, которыми, собственно, только и можно подтвердить конспирологические теории.

Будет ли Новый год при анкапе?

Libertarian Band внезапно порадовала бонусным новогодним роликом, где рассматривает вынесенный в заголовок вопрос. В команде явно завёлся поклонник Баженова, потому что анализ ведётся с позиций экономического мэйнстрима. Таким образом, большую часть ролика идут рассуждения о том, насколько выгодны праздники для государственной экономики, что к анкапу имеет крайне косвенное отношение. Впрочем, в любом случае такой ролик – явно лучше, чем моё вчерашнее унылое подведение итогов года, да и выводы в ролике делаются вполне корректные.

С Новым годом, если вам так будет угодно!

Позолоченный век в США и его кризисы

Хорошо, признаю, ФРС облажался. Допустим, Федрезерв действительно надувал финансовые пузыри во время войны и даже после, что привело к депрессии 1930-39 гг. Но как быть с паниками 1873 (а впоследствии долгой депресии 1873-79 гг.), сокрушительной 1893 и затянувшейся депрессией до 1896, и краткосрочной 1908. Никакой ФРС там и близко не пахло.

Причем я делаю акцент больше на депрессии 1893, т.к. она самая ужасающая по масштабам и урону (уступающая разве что той самой, великой). Процент безработицы достиг 17-19% в самый пик! И ведь всё это происходило в период правления Гровера Кливленда, которого считают самым либертарианским президентом США. Он был за: низкие налоги, невмешательство в экономику. И против: высоких тарифов (которые тогда были просто огромны!), субсидии бизнесу, пенсий и материальной помощи пострадавшим (например отказался выделить 100000$ пострадавшим при неурожае фермерам в Техасе 1887 году). Ну и накладывал бо…то есть вето на антиконституционные (как он считал) законы, которые хотел протолкнуть конгресс. Кстати, что думаешь о нём?

Анальный фокусник

И снова мне на помощь в ответе на вопрос приходит Павел Усанов. В прошлый раз я сослалась на его препринт 2014 года Великая депрессия и Новый курс — уроки для современности. На сей раз сошлюсь на более свежий препринт 2018 года Позолоченный век и Прогрессивная эра в США: уроки для современности. Вот, кстати, видео, в котором он делает доклад на эту тему:

Ну а в качестве старшего братика, который излагает всё куда детальнее, но которого мало кто будет читать, на сей раз выступает книжка Милтона Фридмана и Анны Шварц Монетарная история Соединённых штатов: 1867-1960. Оттуда я буду брать иллюстрации.

Кризис 1873-1879

Видим, что в это время снижение деловой активности сопровождалось снижением денежной массы, снижением цен и – внимание! – повышением реальных доходов. Иначе говоря, производство росло бешеными темпами – и это несмотря на дефляцию (причины дефляции хорошо известны: США возвращались к полноценному конвертированию долларов в золото после того, как навыпускали уйму необеспеченных гринбэков в годы Гражданской войны). Таким образом, дефляция не обязана приводить к замедлению производства. В общем, называть этот период депрессией как-то странно, скорее это просто структурная перестройка экономики в условиях быстрого экономического роста и снижения денежной массы. В двадцатые годы 20 века тоже был бешеный экономический рост – но сопровождавшийся раздуванием денежной массы, о чём я писала, отвечая на вопрос про Великую депрессию.

Кризис 1893-1896

Кризису предшествовало значительное увеличение денежной массы, с 210 до 308 млн долларов на счетах Казначейства за период с с 1879 по 1888 годы. Это было связано с умножением числа сторонников мягких денег: возврата гринбэков, то есть необеспеченных казначейских билетов, или же неограниченного выпуска серебряных долларов (как раз в это время серебро начало резко дешеветь, потому что темпы его добычи увеличились). Между тем биметаллический стандарт предполагал фиксированное соотношение между ценой золота и серебра. Какие это таит возможности для арбитража, все желающие могут в популярной форме прочесть у Элиезера Юдковского в четвёртой главе фанфика Гарри Поттер и методы рационального мышления. К чему приводит упорство государства в сохранении биметаллического стандарта, можно также прочесть у Сайфеддина Аммуса в Биткоиновом стандарте, где обобщён опыт не только США, но и, например, Китайской империи.

Добавим к этому, что, хотя в США в это время ещё не было ФРС, зато существовала нерегулируемая эмиссия банкнот примерно 8000 банков в условиях частичного резервирования. Поэтому, когда все эти факторы денежной экспансии проработали достаточно долго, достаточно было любого скачка конъюнктуры, чтобы случилась банковская паника. Она и случилась в 1893 году. В условиях частичного резервирования это неизбежно означало банкротство множества банков. Объём денежной массы резко сократился, вслед за ним сократился объём инвестиций.

Вместе с тем, хотя на пике кризиса безработица и выросла до значительных величин, а доходы упали, рынок очень быстро подстроился под новые условия, и вскоре она вновь упала. Так что и здесь мы видим тенденцию: кризис быстро проходит, если государство не дёргается и не пытается лечить его регулированием. На иллюстрации видно классическую V-образную структуру кризиса: быстрый спад, быстрое восстановление. Реальный доход восстановился до докризисного уровня уже в 1895г.

Кризис 1908 года

То же самое: кредитная экспансия (денежная масса выросла с 261 млн долларов в 1897 г. до 339 млн долларов в 1906 г.), банковская паника, V-образный характер кризиса, и чуть больше года на восстановление к докризисным показателям.

Гровер Кливленд (президент в 1885-1889 и 1893-1897)

Как нетрудно видеть по датам президентства, кризис 1893 года никак не мог быть заслугой Кливленда, потому что он только-только принял дела у своего республиканского предшественника Бенджамина Гаррисона. Так что скорее ему следовало бы поставить в заслугу быстрый выход из кризиса, и рекордное число вето, которое он наложил на законопроекты, принятые Конгрессом, как раз этому способствовали: он препятствовал раздуванию государственных расходов (позднее точно так же отреагировал на кризис 1921 года Уоррен Гардинг – и с тем же успехом), отстаивал снижение пошлин, зарубил законопроект об эмиссии дополнительных серебряных долларов, а проблему золотого резерва Казначейства решил привлечением частного капитала – синдикат из нескольких финансистов попросту выкупил достаточное количество облигаций.

Кливленд оказался единственным президентом в истории США, который умудрился просидеть два срока не подряд – и это характеризует накал страстей, царивший в то время вокруг вопроса о том, что полезнее – Laissez Faire или регулирование экономики. К сожалению, борьба Кливленда с нарастанием этатизма оказалась в конечном итоге проигранной: если при нём Демократическая партия в противовес Республиканской оставалась практически либертарианской, то дальше демократов сожрали влившиеся к ним сторонники Михаила Светова партии популистов, и с тех пор вместо выбора между свободой и этатизмом граждане США выбирают между гигантской клизмой и сэндвичем с дерьмом.

Среди левых имеет некое распространение идея о том, что права на т.н. средства производства должны принадлежать работникам

Представим экономику, где имущество всех или большей части предприятий, производящих товары и оказывающих услуги, находится в долевой собственности работников, которые получают и теряют её при присоединении к коллективу/уходу из коллектива, решения принимаются путем волеизъявления работников,
а чистая прибыль предприятия делится на всех поровну.

Прошу привести критику такой модели. Как отвечать оппонентам, предлагающим такую модель? На что указывать? Спасибо.

анонимный вопрос

Прежде, чем представлять себе экономику, которая вся состоит из подобных предприятий, есть смысл посмотреть, как они могли бы образовываться в рамках обычной экономики, где собственность на средства производства есть.

Итак, есть группа людей, которые хотят реализовать некую идею и собираются открыть бизнес. Им нужен набор компетентных работников на несколько различных позиций, а также стартовый капитал. Работники, предположительно, есть – это они сами. Откуда взять капитал? В современной экономике они могут скинуться в определённых пропорциях, и каждый получит пай в основываемом предприятии, соответствующий внесённой сумме. В рамках предлагаемой модели паи строго равны, а значит, и скидываться потребуется строго поровну, что уменьшает гибкость системы, ведь у потенциально ценного работника может не быть достаточно сбережений, чтобы войти в предприятие, или он не готов ими рисковать. Когда функции капиталиста и работника разделены, это не проблема. Когда они принудительно объединяются, то не каждый подобное потянет.

Каковы альтернативы тому, чтобы скидываться поровну? Можно взять кредит в том или ином кредитном учреждении. Но под голую идею кредит дадут только под серьёзные проценты. Их можно было бы снизить, предоставив залог, но по условиям задачи залога не предполагается, и даже акции будущего предприятия заложить невозможно, ведь предприятие должно оставаться в равной долевой собственности у работников, а не у каких-то капиталистов.

Но хорошо, допустим, группа лиц скинулась совсем понемногу, открыла микробизнес, постепенно раскручивается, вкладывая большую часть прибыли в расширение производства – и вот им начинает не хватать рабочих рук. Надо нанять ещё кого-то и выделить ему равную с собой долю, пропорционально уменьшив доли каждого из основателей. Чем больше был стартовый вклад, чем дольше приходилось отказывать себе в самом необходимом, чтобы раскрутить предприятие – тем тяжелее будет даваться решение о том, чтобы просто так на халяву выделить кому-то равный с собой пай. Если донанять предполагается какого-то архиценного специалиста, то основатели подумают-подумают, да и решат, что дело стоящее. Но с таким же успехом речь может идти, наоборот, о том, чтобы нанять кого-то с низкой квалификацией. Например, производство выросло, доставлять клиентам самостоятельно уже неудобно, нужен курьер. И вот этот вот курьер, должность, с которой справится буквально первый встречный, становится равноправным пайщиком успешного стартапа? Нетрудно видеть, что у старых работников будут возникать подобные психологические проблемы при открытии каждой новой вакансии.

Аналогичные трудности ждут того, кто стоял у истоков, много сил вложил в предприятие, а теперь по тем или иным причинам хотел бы его покинуть. Он понимает, что монетизировать свою долю у него возможности нет, и все его заслуги перед компанией обнуляются в ту же секунду, как он уволится. Ему же теперь предстоит искать новое место и уговаривать новый коллектив взять его пайщиком. Понятно, что в условиях хорошо работающего института репутации человек, бывший на хорошем счету в одной компании, сумеет без проблем устроиться в другую, но всё-таки вместо индивидуальной стоимости своего труда надеяться на то, что удастся получить долю в более производительном предприятии – это не столь гибкая схема.

Самый же кошмар начнётся, если в силу изменений рыночной конъюнктуры или ещё по каким причинам необходимо провести сокращение штатов, иначе компания начнёт терпеть убытки. Всё, скандал обеспечен. Каждый обвиняет всех остальных в том, что положение компании ухудшилось, никто не готов прыгать за борт, теряя свою долю, но без этого вместо регулярной доли прибыли, наоборот, всем пайщикам приходится регулярно вкладываться в убыточное предприятие в равных долях. Остаётся непонятным, как именно решать, кого выкинуть. В обычной компании решение принимает руководство, исходя из производственной необходимости. Но тут все пайщики, и у каждого есть право голоса. То есть придётся решать демократически на общем собрании, и вполне может оказаться, что уйти придётся не наименее нужным сотрудникам, а наименее красноречивым.

Таким образом, подобные предприятия проигрывают компаниям без социалистических обременений на трудовые отношения, в гибкости, а потому будут, видимо, уступать и в конкурентной гонке. В сущности, никто не мешает уже сейчас открывать предприятия такого типа в странах без трудовых кодексов, вроде Грузии. Но практика показывает, что это мало кому нужно. Даже если люди объединяются в артель или кооператив, то всё-таки предпочитают сохранить за собой право на долю в компании, и при выходе из неё требуют свою долю деньгами или оборудованием, а при приёме нового члена им представляется оправданным требовать с него вступительный взнос – опять же, в денежной или в натуральной форме.

В сущности, весь инструментарий рыночных манипуляций с акциями – это именно дополнительное расширение возможностей к ограниченному функционалу равной долевой условной собственности, и если уж он эволюционно выработан в ходе экономического прогресса человечества, то весьма странно будет в массовом порядке от него отказываться. Но вольному воля, любой желающий может начать работать по этой схеме хоть завтра.

Так что же, это совсем нежизнеспособная схема? Отнюдь. Почти по этим самым принципам работали карибские пираты. Подробнее об этом вы можете прочесть в недавно переведённой главе книги Дэвида Фридмана о правовых системах, сильно отличающихся от наших. В сущности, единственным отличием пиратской схемы от предлагаемой социалистической было то, что пираты всё-таки выбирали себе руководство и платили ему не равную долю добычи, а повышенную. Также пиратам помогало то, что перед ними не так уж остро стояла проблема стартового капитала: корабли они не строили, а захватывали. Но и социалисты, собственно, вполне могут мыслить свою систему как экспроприацию уже готовых предприятий у владельцев в пользу работников, так что здесь они могут быть столь же успешны, как и морские разбойники.

Таким образом, можно констатировать, что в рамках сравнительно простой экономической деятельности, и особенно в ресурсных экономиках со слабой капиталоёмкостью, социалистическая схема вполне может прижиться, но чем серьёзнее разделение труда, тем сложнее её будет адаптировать под потребности членов коллектива, и тем ближе она по факту будет напоминать обычную рыночную схему с частной собственностью на средства производства.

Проблемы токеномики и контрактные юрисдикции

На счёт выводов относительно непригодности блокчейна для регистрации собственности на недвижимость согласен частично. В чистом виде – да. Я занимаюсь четыре года этим вопросом в Болонском университете. В прошлом году, когда приезжал в Киев, делал доклад, как применять блокчейн в качестве реестра недвижимости. Вот, если интересно познакомиться: теория, протоколы, архитектура системы, регулирование. Достаточно просто изложил это в докладе в блокчейн хабе.

Алексей Конашевич

Спасибо, с большим интересом посмотрела доклад. У меня концепция регистрации прав собственности была надгрызена немного с другого конца и набросана куда более грубыми мазками. Не будучи программером, я отвечала не на вопрос “как”, а скорее на вопрос “кому этим заниматься без государства, почему они будут это делать, и делать хорошо”.

В вашем докладе неявно сквозит мысль о том, что собственно государство как монопольная территориальная юрисдикция в системе валидации перехода прав собственности – это ресурсоёмкий атавизм, не увеличивающий эффективности системы, но усложняющий её оптимизацию.

Для того, чтобы формально описать систему функционирования децентрализованных механизмов права, вы надстраиваете над смарт-контрактами смарт-законы – дополнительную абстракцию, валидирующую смарт-контракты, отделяя законные от незаконных. Далее вы задаётесь вопросом о том, кто создаёт смарт-законы, и вводите новую абстракцию, е-голосование:

Но в мире децентрализованных реестров это работает не так. Е-голосование за закон – это, по сути, его валидация группой независимых валидаторов. Что случается, если некое меньшинство голосует против закона в нынешней правовой реальности? Их принуждают исполнять закон, принятый большинством. Что происходит при децентрализованном праве? Меньшинство имеет возможность создать форк. Появляется два альтернативных смарт-закона, каждый из которых описывает своё множество допустимых смарт-контрактов, и разные добровольные сделки могут проходить в разных правовых полях.

По сути, это всё те же старые добрые контрактные юрисдикции, которыми я тут уже публике прожужжала все уши.

Нефть, экономика, лимбо

Не успели диванные политологи как следует вникнуть в вирусологию, как уже приходится осваивать премудрости нефтяной индустрии. Я решила не отставать и посмотрела вчера на МБХ медиа рассказ о том, что это было вообще, и что теперь ждать.

Сперва Михаил Крутихин рассказал про то, как майские фьючерсы на WTI достигли дна и принялись рыть вглубь. Этот анекдот уже пересказали множество раз, и конкретно у Крутихина вышло так себе, потому что из его слов выходило, что это не не стоящий внимания пустяк. Однако не вижу оснований для того, чтобы та же самая история не повторилась ближе к концу мая, потому что для её предотвращения нужно, чтобы либо спрос на нефть вырос, либо предложение упало, в противном случае будет даже хуже, чем сейчас, потому что свободной ёмкости в хранилищах через месяц будет ещё меньше.

Следом выступил Григорий Баженов и повторил то, что он уже излагал у себя на канале отдельным роликом – как устроены налоги в российской нефтяной и нефтепеперабатывающей отрасли. Вкратце: нефть может хоть обнулиться, но цена на бензин не дрогнет – весь выигрыш заберёт бюджет. Таким образом, российской нефтепереработке светят простои, а самым слабым игрокам отрасли, то есть частникам без интеграции с нефтедобывающими компаниями – банкротство. Заправки худо-бедно выживут, но в условиях уменьшения пролива будут влачить довольно жалкое существование.

Наконец слово взял Михаил Ходорковский и рассказал о ситуации в нефтедобыче. Согласно подписанным Россией соглашениям ей предстоит снизить добычу на четверть. Если уменьшать добычу аккуратно, стараясь не угробить при этом скважины, получится добиться максимум десятипроцентного снижения. К тому же свободная ёмкость в хранилищах на исходе, экспорт обвалился, так что добычу придётся сворачивать резко, а это значит – необратимо. Заглушенная скважина через пару месяцев придёт в негодность, и для восстановления добычи её нужно будет бурить заново. Но на старых сильно обводнённых месторождениях такое бурение при разумных ценах уже банально не окупится. Так что Россия встаёт перед выбором: или качать нефть, невзирая на соглашения, а потом приплачивать тем, кто любезно согласится её забрать – либо необратимо терять до трети добычи. При этом вполне вероятно, что решение будет приниматься не рыночком, а чисто аппаратно, и кому-то позволят работать, а кого-то пустят под нож.

В связи с этим хочу сделать прогноз. Довольно быстро перед российским руководством встанет очевидное соображение. Если оно хочет, чтобы его нефтянка не сдохла, российская нефть должна покупаться. На экспорт надежды нет, значит, нефть должна жрать российская экономика. Но она не может делать это, сидя на карантине. Значит, в жопу карантин. Разумеется, в качестве официальной причины будет названо что-нибудь другое. Например, “по просьбам трудящихся Северной Осетии”. Или “после изучения успешного шведского и белорусского опыта”.

Для чего в других государствах людей сажают на карантин? Ради спасения человеческих жизней. Простите, я могу поверить во многое, но только не в то, что для Путина важны человеческие жизни. Так что помечется, помечется, и свернёт всю эту самоизоляцию. Ну, может, кроме Москвы, а то больно зажралась, пусть усохнет малость. Так что готовьтесь к тому, что героическое сидение дома было полностью напрасным: переболеем все, пока не получим стадный иммунитет. Кто-то не выживет. С нашей экономикой и медициной шведский путь изначально был безальтернативным. Что такое это ваше сглаживание кривой? Это известная игра лимбо, когда нужно суметь пройти под планкой. Чем ниже планка, тем сложнее задача. Высота планки определяется уровнем медицины. С российской медициной можно даже не пытаться, нефиг позориться.

Германия сглаживает кривую

Что делать? Я уже посвящала отдельный пост стратегиям в кризис, и придерживаюсь прежних рекомендаций: уход в тень, выстраивание горизонтальных связей, осваивание криптовалютных расчётов, и сведение всего взаимодействия с государством к требованию прямых выплат, снижению налогов, отмене регуляций, сокращению силовиков и так далее.

Дорога к рабству. Обзор

По заказу Чайного клуба

На хайековскую “Дорогу к рабству” написано много отзывов и рецензий, где книга вписывается в исторический контекст, указывается её место в ряду хайековских публикаций, и даётся краткий разбор идей. Как бы мне ни хотелось обойтись без всего этого академизма, но не выйдет, поскольку вся книга представляет собой политический памфлет на злобу дня, и единственная причина, по которой произведение сохраняет актуальность до сих пор, заключается в том, что идеи не умирают, и это относится не только к идеям самого Хайека, но и к тем, с которыми он боролся.

“Дорога к рабству” была издана в Великобритании в 1944 году, когда страна заканчивала уже пятый год войны с национал-социалистическим Рейхом, победа над Рейхом оставалась просто вопросом времени, и можно было бы спокойно начинать размышлять о послевоенном переустройстве мира, но автору показалось куда более важным обратить внимание публики на то, что драконоборец начинает всё больше напоминать того, с кем борется. Самой страшной опасностью для Британии Хайеку виделась победа на ближайших парламентских выборах партии лейбористов. Ровно это и случилось. В результате Великобритания вплоть до реформ Тэтчер накапливала своё экономическое отставание от более свободных стран.

Главная идея, с которой Хайек борется в своей книге – это идея о том, что экономическое планирование приносит процветание. Он старательно показывает, что соблазн чуточку подрегулировать сверху для вящей пользы общества – это первый шаг к тому, чтобы зарегулировать всё и вся до невозможности дышать: на этой дороге нет естественного оптимума, достигнув которого, правительство само остановится и заявит, что вот теперь хорошо, и больше ничего подкручивать не надо. Также он показывает, что регулирование тотально, экономические свободы неотделимы от политических, так что далёким от экономики людям не следует благодушно взирать на интервенционистские потуги, мол, лишь бы политические свободы не трогали, а экономика это узкоспециальная тема, экспертам лучше знать, как ей рулить.

Хайек не утверждал, что всё безнадёжно, и ступив на дорогу к рабству, человечество уже будет не в состоянии остановиться. Если бы он так считал, ему не было бы нужды браться за книгу. Он, однако, утверждал, что чем дальше заходишь по этой дороге, тем труднее остановиться, поэтому социализм лучше бить на дальних подступах. К сожалению, практика показала прямо обратное: чрезвычайно трудно отказать социалистам в мелких уступках, пока общество в целом либерально, а когда всё уже зарегулировано в хлам, то от постоянного завинчивания гаек устаёт и общество, и правительство. Появляется достаточно сильный запрос на дерегуляцию, она проводится, люди вздыхают с облегчением, но вскоре оказывается, что левиафан, отступив в одном месте, уже наседает в другом.

В статье Шлагбаум на дороге к рабству: тупик или объезд? мы с Битархом упомянули про тезис Джона Медоукрофта о том, что именно гибридное общество оказывается стабильным, в отличие от либерального и тоталитарного, а также указали, что ни увеличение прозрачности, ни снижение прямого участия государства в экономике не помогает избежать того, что общая зарегулированность общества продолжает медленно расти.

Книга “Дорога к рабству” – хороший пример риторики, которую можно и нужно использовать, работая с политиками. Другое дело, что большая часть доводов из книги уже нерелевантна, если вы, конечно, не имеете дело с твердолобыми марксистами, а против более или менее современных сторонников государственного регулирования имеет смысл применять более поздние тексты того же Хайека, вроде “Пагубной самонадеянности”.

Этот вопрос поставил меня в тупик в споре. Для чего нужно приватизировать государственное предприятие если оно прибыльное?

Bvl72

Давайте разберёмся, откуда взялось это предприятие.

Во-первых, государство могло собрать с граждан налоги, потратить на нужды граждан меньше, чем было собрано (или взять денег в долг, или напечатать новых денег) – и купить приносящее прибыль предприятие. Таким образом, получается нецелевая трата средств: деньги были собраны под предлогом оказания гражданам услуг, а вместо этого потрачены на ведение бизнеса. Правовая логика диктует решение: предприятие продать, выручку поделить между гражданами – и впредь предприятия за счёт бюджета не приобретать.

Во-вторых, государство могло обеспечить госкомпании преференции, благодаря которым оно и процветает. Например, госпредприятие выполняет госзаказы, или торгует беспошлинно, или имеет льготные кредиты, или использует инсайдерскую информацию, или просто является монополией. Таким образом, мы имеем нечестную конкуренцию, в результате которой конкуренты госпредприятия получают меньшую прибыль или даже несут убытки. Правовая логика требует упразднить этот конфликт интересов и удалить с поля играющего судью.

В-третьих, государство могло выкупить убыточное частное предприятие в предбанкротном состоянии, а потом конъюнктура поменялась, и эта же самая деятельность начала приносить прибыль. Иначе говоря, государство пошло на существенный предпринимательский риск, который в данном конкретном случае оправдался – но сколько было случаев, когда купленное убыточное предприятие так и продолжило сосать деньги из бюджета, или всё-таки банкротилось! Таким образом, налогоплательщиков без их согласия подвергают риску серьёзных экономических потерь. Правовая логика требует согласовывать инвестиционную политику с акционерами, и в случае, если бы так себя вело руководство инвестиционного фонда, это привело бы к его отстранению.

Короче говоря, любая попытка государства вести предпринимательскую деятельность так или иначе нарушает права граждан, а потому последовательные либертарианские реформы неизбежно должны включать в себя полную приватизацию госимущества.