30 апреля в Тбилиси прошёл Форум им. Кахи Бендукидзе – от того же оргкомитета, который ранее делал в Москве Чтения Адама Смита. Судя по фото, присутствовало около сотни человек, но похоже, что столь скромное количество связано с лимитом вместимости зала, наверняка могло быть больше. Трансляция была на очень неважном техническом уровне, периодически отваливался звук. Те 26 человек, которые собрались слушать трансляцию в Будве, полагаю, имели возможность заполнять это тягостное молчание обсуждением того, что успели услышать. Надеюсь, вскоре появится нормальная запись, без глюков.
Прозвучало восемь докладов, из которых наибольший интерес для меня представляли два: обзор тенденций российской экономики от Натальи Зубаревич (вкратце – не надейтесь, такими темпами ещё долго сама не загнётся, этот толстый будет долго сохнуть) и обзор тенденций развития частных городов от Веры Кичановой (вкратце – Просперу рано хоронить, а ещё есть такой проект Монтелиберо). Уж и не знаю, почему я выделяю именно эти два доклада – давайте считать, что это просто сексизм.
Также примерно в это же время в Черногории под Тиватом на двухмесячном ивенте под странным названием Зузалу Монтелиберо представил один из активистов нашего проекта. Одна из секций ивента была полностью посвящена чартерным городам и сетевым государствам. Трансляция была, но я узнала об этом уже постфактум. Запись в архив ещё не залита, придётся подождать. Когда дождусь, постараюсь сделать кратенький обзор того, что там интересного успели рассказать Титус Гебель, Патри Фридман и другие менее известные ребята, из коих мне довелось поболтать в клубе Монтелиберо только с Питером Янгом.
Ну а в России тем временем полная стабильность: недавно вот полиция умыкнула двух членов ЛПР, одного ограбили и посадили на 12 суток на подвал, про второго вообще ничего не известно. Продолжаю считать позицию руководства ЛПР преступлением. Вместо того, чтобы организованно эвакуировать либертарианцев из России, они продолжают без толку и с риском для жизни торчать там, и даже вот недавно приняли решение о проведении в сентябре очередного съезда партии. Призываю своих остающихся в РФ читателей оставить этих идиотов в их безнадёжно бедственном положении и закончить уже перебазировку туда, где либертарианцы гораздо нужнее. У нас тут вообще-то захват мира идёт полным ходом.
В недавнем посте с новостями Монтелиберо я обмолвилась, что среди участников проекта на удивление мало не то что действующих членов какой-либо из двух Либертарианских партий России, но даже и людей, как-то с ними связанных. Пожалуй, эту мысль стоит развернуть.
Разумеется, на старте проекта никто не мог точно сказать, во что он со временем превратится. Одному из основателей он виделся как очаг агоризма. Другому как платформа для грядущих преобразований Черногории в русле либертарианства. Мне – как площадка для эвакуации российских политических активистов от путинского режима. В результате мы действительно имеем очаг агоризма, а стратегическая цель преобразования Черногории записана у нас в описании проекта, хотя в этом направлении мы не сильно продвинулись. Что касается площадки для эвакуации – мы действительно стали таковой, вот только к нам присоединяются всё больше не политические активисты – а обычные либертарианцы, никакой такой политикой не увлекающиеся.
И, знаете, похоже, что это даже хорошо. Судя по тому, что до меня долетало в тот период, когда я ещё относительно близко общалась с политическими либертарианцами, большая часть их партийной деятельности сводилась к грызне вокруг устава и дележу власти в партии (она как раз тогда разваливалась надвое). Здесь тоже изредка возникают трения вокруг координации совместной деятельности, но нету этого вот бесконечного выписывания людей из движа. Одобряешь рыночек, не одобряешь государственное вмешательство, не практикуешь принуждения – ну и отлично, нам с тобой по пути, а с умными книжками познакомишься на досуге, если руки дойдут.
Меня недавно спрашивали, чем, собственно, наше сообщество отличается от любой другой тусовки, ведь тут, в Черногории, есть ещё несколько эмигрантских групп, которые точно так же не практикуют насилия и вполне себе одобряют свободу. Мне пришлось поразмыслить, и по итогам размышлений я нашла единственное принципиальное отличие: у нас есть токеномика. То есть, в общем-то, мы всего лишь активно практикуем оформление наших рыночных отношений и обязательств в явном виде, и именно это даёт нам возможность очень активно развиваться.
Спрашивается: а если какое-нибудь другое сообщество сумеет внедрить токеномику у себя, чем они будут отличаться от нас? И вот тут я с удивлением констатирую, что, в сущности, ничем. Токеномика (в отличие от криптовалют) работает на доверии, потому как привязка токенов к объектам реального мира без доверия невозможна. А доверие среди участников сообщества возможно лишь благодаря тому, что они разделяют такую общую ценность, как любовь к рынку, то есть именно к добровольным сделкам. Любые поползновения в сторону идей о том, что лохов полезно обманывать, немедленно будут отторгнуты сообществом (вместе с носителями подобных идей), потому что никаким государственным насилием наши взаимные обязательства не обеспечены, а разворачивать инструментарий частного насилия – это дорого и хлопотно, и ну его нафиг. Если какое-то другое сообщество сумеет воспроизвести подобные отношения внутри себя, мы смело можем признавать их равными себе, а заодно и признавать их токены. Вот так совершенно, казалось бы, вспомогательный инструмент незаметно оказывается уникальной особенностью и едва ли не основой идентичности.
Ну а политические методы решения проблем лучше и впрямь оставить партиям. А для них мы, видимо, обречены оставаться совершенно неполитическим проектом, то ли по продаже земли, то ли ещё по какой-то политически бессмысленной деятельности. Пожелаем этим ребятам удачи в их миссии, но если какой партиец хочет от политики перейти к экономике – наши двери открыты.
Я сейчас очень сильно отдалилась от текущей российской повестки, поэтому практически не высказываюсь на эту тему. Однако Мировая гражданская война между сторонниками безграничного расширения государства и сторонниками его ограничения задевает в том числе маленькую Черногорию, так что это стоит уделить хотя бы пост.
Для наступления на личную свободу этатистами используется такая уязвимость экономической теории к политическому давлению, как экстерналии. Каждый может стать переносчиком вируса и заражать других, то есть самим своим присутствием потенциально представляет для окружающих значительную отрицательную экстерналию. И если попытки ограничить человеческую свободу под предлогом того, что люди дышат и выделяют ужасный углекислый газ, от которого Земля скоро сварится, наталкиваются на серьёзное непонимание, то напугать людей смертельной и непосредственной, а не через десятилетия, опасностью оказалось заметно проще.
В Черногории общество довольно стойко удерживает оборону. Ему помогают серьёзные разногласия между президентом и премьером, не позволяющие принимать действительно непопулярных решений. Но ему мешает давление Евросоюза, от которого зависят кредиты и поток туристов, несущих в страну деньги. Поэтому государство наступает очень осторожно, и немедленно делает шаг назад, наткнувшись на серьёзное сопротивление. Это даёт для ЕС нужную картинку, дескать, мы попытались, но эти мракобесы принялись перекрывать дороги, и нам пришлось искать компромисс. Так, осенью была попытка постепенно сделать вход в крупные супермаркеты только по сертификату, но через пару недель все ограничения отменили. Ближе к зиме обещали сделать вход по сертификату на рождественские базары, а через пару недель, наоборот, объявили о послаблениях: в рождественские каникулы снимаются практически все ограничения, празднуйте на здоровье. Разумеется, каждое послабление обществу приходится выгрызать уличными акциями.
В России всё куда хуже. Общество почти полностью закатано в асфальт ещё прошлой зимой, никого не удивляют посадки за одиночные пикеты, посты в соцсетях, и прочий произвол, о котором большая часть моих читателей имеет куда более непосредственное представление, потому не буду заострять на нём внимания. Однако, похоже, попытка на исходе второго года войны за общественное здоровье ввести разрешительный режим перемещения всё-таки натолкнулась на достаточно массовое низовое сопротивление.
Либертарианская партия России (та из двух, которую государство вроде не разгромило до конца) анонсировала запуск общественной кампании против куаркодизации. Я прочитала список предложений, и они выглядят достаточно здраво. Как обычно в РФ, уровень поддержки инициативы определяется прежде всего числом подписей на чендж.орг, так что первым делом стоит сходить туда и подписаться, а дальше уже прикидывать, чем ещё можно кампании помочь.
Ну и, разумеется, ждём всех, кому невмоготу вся эта фронтовая атмосфера, в уютной промозглой и дождливой Черногории. По крайней мере, границы ещё открыты.
В США прошли довольно грязные выборы в коллегию выборщиков, и какое бы решение электоры в итоге ни приняли насчёт кандидатуры президента, его легитимность будет под большим вопросом.
В ЛПР окончательно оформилось разделение на две независимых партии. Обе провели свои съезды, избрали руководящие органы, скорректировали уставные документы – и намерены конкурировать за людей, желающих вступить в либертарианскую партию.
ЛПР – это ориентир для системы управления США. Точно так же, как совсем ещё недавно было в ЛПР, США расколоты примерно пополам, а это означает, что каждая из сторон вынуждена тратить несоразмерные усилия по навязыванию своей повестки второй стороне, а та лишь ждёт удобного момента, чтобы после очередных выборов поотменять это всё к чёртовой матери. На выборы в США было потрачено несколько миллиардов долларов, этого бы хватило для реорганизации единого дисфункционального правительства в систему из двух контрактных юрисдикций, каждая из которых могла бы свободно конкурировать за налогоплательщиков.
В ЛПР есть региональные отделения, почти в полном составе ушедшие в один из форков партии, а есть колеблющиеся штаты, где в итоге образовалось по два полноценных отделения. Схожим образом должно получиться и в США: крупные города почти в полном составе уйдут под демфорк, глубинка под респфорк, а где-то образуется достаточная чересполосица, чтобы для смены юрисдикции не нужно было даже переезжать в соседний квартал, потому что представительства обеих расположены в одном квартале.
Хочу пожелать США не останавливаться на достигнутом расколе и продолжить его углубление, не скатываясь в гражданскую войну. Хочу пожелать ЛПР бурного развития, подстёгиваемого конкуренцией. Хочу пожелать читателям видеть в происходящем ростки прекрасного будущего, а не закат цивилизации.
Когда в конце февраля Александра Литреева замели за вещества, я выпустила пост, где призывала сосредоточиться не столько на конкретном деле, сколько на отмене самой статьи 228. Предлагалось поторопиться с давлением на государство при помощи массовых акций, пока инфоповод не оказался замещён чем-то ещё. Увы, инфоповод оказался-таки замещён, и массовые акции сейчас могут происходить только в результате саботажа со стороны государства, как это случилось в московском метро в день премьеры пропускной системы.
Так что, пока страна понемногу садилась под домашний самоарест, группа поддержки Литреева тихо работала на его освобождение, и добилась успеха: Александр вышел на свободу. Но и такое направление действий, как подкоп под государственную наркополитику, забыто не было, и сегодня движение Чайный клуб выпустило очень хороший детальный лонгрид о том, как государство борется с наркотиками, и как это следовало бы делать.
Я в курсе, что Либертарианская партия находится с Чайным клубом в натянутых отношениях, но в этом конкретном случае я бы сочла большим упущением со стороны ЛПР не попиарить эту статью – даже если для этого потребуется утащить её к себе на сайт, а также убрать из неё упоминания ЧК и подписи всех авторов, не состоящих в партии. Как любит повторять Екатерина Шульман, для политического успеха нужно объединяться вокруг общих интересов, а не общих симпатий. Так что помогите, пожалуйста, своей редакции принять верное решение.
Также было бы здорово, если бы Егор Жуков переслал статью своему недавнему собеседнику, Евгению Ройзману. Я в своём февральском посте наивно заявляла, что даже в рамках его людоедской логики наркопотребитель не является преступником. Чёрта с два. В эфире жуковской передачи “Условно ваш” Ройзман заявлял как раз обратное. Также он указывал, что совершенно не в курсе того же португальского опыта – а в статье в том числе рассказывается и про него.
Благодаря короновирусу появилось ещё одно перспективное направление давления на государство. Можно требовать полной или частичной отмены статьи 228, а ещё можно требовать амнистии всех, кто сидит по этой статье, в связи с угрожающей эпидемической обстановкой. Когда у чиновников есть варианты “да” и “нет”, им проще отказать. Когда есть выбор между отменой статьи и амнистией сидящих по ней, шанс на амнистию резко повышается. За амнистией можно тут же настаивать на моратории – какой смысл выпускать кучу людей из тюрем, чтобы тут же начинать набивать освободившиеся места по этой же статье. А за мораторием и до отмены недалеко. Но даже если отмены не будет, это уже не так страшно – живём же мы уже много лет в режиме моратория на применение смертной казни.
Год назад я поздравляла ЛПР с одиннадцатилетием, сравнивая партию с нескладным подростком, который активно растёт и пытается казаться взрослым. В 12 лет мы видим у этого подростка полный внутренний разлад, истерики, потерю смысла жизни и суицидальные помыслы (простите, конкретики не будет, пост не о том). Это сопровождается публичными комментариями, вроде недавнего поста Виталия Тизуня о том, чем плохи политические партии как таковые.
Мне по этому поводу ближе, однако, риторика Дэвида Фридмана, которая сводится к утверждению о том, что упаковку для товара следует выпускать, даже если конечная её судьба – быть выброшенной. Мне остаётся лишь развить фридмановскую метафору и указать, что из упаковки, тем не менее, не нужно делать карго-культ, и если вы готовы приобретать товар без упаковки, то и тратить на неё ресурсы не обязательно.
Задача либертарианской партии – внедрение либертарианских идей в государственную нормативную базу с использованием специализированных государственных политических интерфейсов. Задача либертарианского движения в целом – распространение либертарианских идей в обществе. Партия тоже может выполнять эту побочную для неё задачу, но не обязана, поскольку предназначена для другого. Для неё трансляция идей в общество – это просто способ пополнения личного состава. Либертарианская партия может завтра самораспуститься, и это будет просто отказ от одного из подходов к уменьшению государства, но отнюдь не конец либертарианства в России.
Так что я поздравляю всех, кто сегодня состоит в ЛПР и кто готовится в неё вступить. Вы делаете дело, которое полагаете важным и полезным, только не относитесь к нему, пожалуйста, со звериной серьёзностью, а то за вас бывает немножко стыдно.
Многие оптимистично выразились относительно свежей серии обысков у членов ЛПР, что это, дескать, знак качества и признак того, что партия идёт верной дорогой. Я бы сказала, что сегодня репрессии в адрес политактивистов это не признак страха власть имущих, а деловитое копошение, выполняемое с холодным сердцем и без особых размышлений. Трава выросла – пора косить. Трава при этом может утешать себя мыслью о том, что чем больше её косят, тем она гуще.
У меня, честно говоря, была смутная надежда на то, что раз ЛПР отличается от других партий своей радикальной риторикой свободы, то это скажется и на поведении перед лицом репрессий. Не сказалось. Протест в исполнении ЛПР такой же легалистский, как и в исполнении Навального. Когда силовики врываются в дом к либертарианцу, они уходят оттуда такие же целые и с добычей, как если бы это был обычный волонтёр Навального или сотрудник Открытой России.
Так что, если кто-то полагает, что российские либертарианцы это суровые вооружённые анархисты, которые не дадут на себя наступить, или что попытка вломиться к одному из них немедленно повлечёт стихийный митинг у него под окнами – ему придётся расстаться с этими вредными иллюзиями. Либертарианские идеи не настолько укоренены в либертарианском сообществе, чтобы риторика в отношении государства перешла в практические действия в отношении него же.
После всего этого мне даже как-то неловко рассуждать о том, какова либертарианская доктрина действий на случай той или иной агрессии: очень уж нерелевантно начинают выглядеть подобные рассуждения.
Так что в этом посте я не даю рецептов, потому что я их не знаю. Я не знаю, как бы я себя повела, будь я членом либертарианской партии, против избранного лидера которой предпринята неприкрытая государственная агрессия. Для меня это серьёзный довод, чтобы и далее воздерживаться от вступления в партию. Боюсь, что если я начну декларировать свои взгляды открыто, то когда государство до меня дотянется – а это случится быстро – то я окажусь перед его функционерами в одиночестве, и максимум получу в свою поддержку несколько пикетов.
Пожалуйста, отвечайте за свои слова, в мире и так многовато пустопорожней болтовни. Если не чувствуете за собой решимости укусить топчущий вас сапог, то не поднимайте знамя с девизом Dont Tread On Me. Лучше скрывать своё либертарианство, чем открыто дискредитировать его.
Стоило мне выложить текст про то, что краудфандинг это наиболее напрашивающийся способ финансирования производства общественных благ на свободном рынке, как подкатила иллюстрация.
Санкт-петербургское отделение ЛПР снимает офис, и для сбора средств на его аренду решило устраивать регулярный стрим. Сегодня в 20-00 по Москве на ютуб-канале Анкап-подкаст состоится шоу “Варим самогон”, во время которого ведущий намерен за каждые 1000р донатов выпивать по стакану самогона. Уж не знаю, будут ли они его гнать прямо на месте, или разливать готовый, но это может оказаться забавным.
Мне предложили за 300 рублей выложить это объявление, и я решила изменить ненадолго своим правилам, по которым обзор ресурса должен быть не одиноким, а сопровождаться моим ответом на сопровождаемый донатом вопрос. Сегодня хороним без покойничка.
Я, пожалуй, тоже зайду послушать стрим, хотя пить при этом намерена мартини с тоником, уж извините.
Судя по уставу, который Светов хочет принять на съезде, это именно так.
Анонимный вопрос. К вопросу приложен донат на сумму 0.00099851btc
Этот вопрос оказался на сегодня рекордсменом среди вопросов с приложенным донатом по тому времени, которое мне потребовалось на ответ: обычно, если ответ оплачен, я отвечаю в тот же день. Дело в том, что к либертарианской партии России я не имею никакого отношения, так что мне пришлось прошерстить оба ваших устава – тот, что действует сегодня, и тот, что Михаил Светов рассчитывает принять на съезде ЛПР, который состоится 2 ноября в Москве (мне прислали ссылки на облако, но для сохранности я предпочла переложить документы к себе на сайт). Чтиво было не из лёгких, так что заранее прошу прощения у тех, кому и ответ покажется скучноватым, больно уж специфический вопрос.
Так вот, если полагаться на букву уставов, то и сейчас, и в прекрасной световской ЛПР будущего у вас типичная олигархическая партия, где вся реальная власть находится в руках комитетов, имеющих в своих руках контроль над механизмами собственного переизбрания. Изменения, которые предполагается внести, носят, в сущности, косметический характер:
региональным отделениям запрещается предпринимательская деятельность (очень странно для партии, которая по идее должна носиться с предпринимательством как с фетишем).
зато региональным отделениям разрешается своя символика, хотя и по согласованию с федеральным комитетом (я и не знала, что раньше у вас по уставу была одна символика на всю партию, эта норма нарушалась направо и налево).
общее собрание регионального отделения теряет право исключать из партии (вся власть комитетам!).
общее собрание регионального отделения теряет право рассматривать апелляцию на исключение из партии руководящим комитетом отделения (власть комитетов неоспорима!) .
мораторий на возвращение в партию ранее исключённых членов увеличивается с трёх до пяти лет (это мне напоминает постоянное продление сроков действия прав Диснея на Микки-Мауса – такое ощущение, что из ЛПР исключили кого-то, кого очень не хочется возвращать, и теперь продляют срок, в течение которого этого будет нельзя сделать).
раньше федеральный комитет распускался, если из него выходило больше трети состава, в новой редакции – больше половины (если доминирующая фракция имеет абсолютное большинство, оппозиция оказывается в принципе не в состоянии заблокировать работу комитета).
вводится ограничение на максимальную численность комитетов (повышение административного веса каждого члена комитета)
федеральный комитет сможет приостанавливать полномочия отдельных своих членов и увольнять председателя партии (расширение власти доминирующей фракции).
апелляция в этический комитет становится платной. Выиграл суд – залог вернули. Проиграл – деньги уходят в казну партии. Санкций для тех, кто принял неправомерное решение, по которому выиграна апелляция, не предусмотрено (очень удобно, например, выгнать из партии всю оппозицию перед съездом, а пока и если этический комитет всех восстановит, поезд уйдёт, все решения на съезде уже приняты, профит).
Наверняка я обратила внимание далеко не на все изменения, но вряд ли упустила что-то сильно принципиальное. Ещё одна особенность световского устава в том, что уставов в нём целых два: первая часть работает до тех пор, пока партия не зарегистрирована, вторая часть заменяет первую в случае официальной государственной регистрации партии.
Объём документов весьма велик. Текущий устав имеет 44 страницы, предлагаемый Михаилом Световым – 78 страниц. Обычно, когда люди составляют настолько обстоятельные договоры о совместной деятельности, это говорит об огромном недоверии, которое они испытывают друг к другу, и о некоей внешней силе, к которой всегда можно апеллировать, если в совместной деятельности что-то пошло не так. Устав важен именно внешнему судье, который ничего не знает о том, что творится в организации, и для которого карта равна территории. Организациям, которые создаются естественным путём ради максимальной эффективности совместной деятельности, и которые не рассчитывают опираться на чью-то внешнюю легитимность, не свойственно расписывать внутренние нормы в таких талмудах.
Для естественной организации характерно сперва обходиться исключительно неформальными договорённостями, потом по мере роста вводить какие-то писаные нормы, потом сводить их в уставы. Неестественная, соблюдающая российский закон о политических партиях, вынуждена брать шаблонный устав и демонстрировать государству, что живёт по нему. По факту же она всё равно будет работать в рамках неких неформальных договорённостей.
А теперь я позволю себе отвлечься от уставов и процитировать фрагмент лекции Михаила Светова, прочитанной им 16 октября 2019 года в Новосибирске:
Либертарианская партия России сегодня единственная организация, которая всерьёз говорит о том, что регионам нужно дать широкие полномочия, передать их таким образом, чтобы из Москвы их больше отобрать было – невозможно.
Про то, что регионы должны навязать Москве новый федеративный договор, Михаил говорит уже несколько месяцев, и особенно часто – в последний месяц, в рамках своего беспрецедентного тура по всей стране. Так навяжите!
Региональное отделение партии объединяет местных политиков, которые непосредственно взаимодействуют с местными политиками, представляющими другие политические силы. Именно с ними они входят в коалиции и союзы, договариваются о распределении кандидатов по округам и о порядке выступлений на митингах, о том, чтобы взять погонять оборудование или воспользоваться офисом. Москва во всей этой реальной региональной политической деятельности – дезорганизующий фактор, который может способствовать лишь срыву заботливо выстроенных на местах договорённостей, но почти никогда не в состоянии помочь. Особенно это актуально для партий без централизованного финансирования сверху. Если главный источник денег партии – взносы рядовых членов, то насколько же надо быть контуженными вертикалью власти, чтобы вообще обращать хоть какое-то внимание на хотелки московского начальства! Кто не ужинает девушку, тот её не танцует.
Либертарианской партии Российской Федерации не нужен устав. Ей нужен федеративный договор. Я позволю себе снова процитировать фрагмент из той же лекции:
В чём критика либертарианцами демократии? В том, что демократия принимает равные неудобные законы для всех. Нету такого закона, который в равной степени подходит москвичам, новосибирцам и жителям Южно-Сахалинска.
Ну, нету, значит, нету. Скажите спасибо Михаилу за полезную лекцию, и сделайте, как он предлагает. Сумеете навязать новый федеративный договор Москве в рамках партии – это станет первым шагом к тому, чтобы навязать его Москве и в рамках государства. Сумеете ограничить такого мягкого и интеллигентного вождя, как Михаил Светов – это станет первым шагом к тому, чтобы ограничить такого брутального и неприятного типа, как Владимир Путин.
Гражданское общество в России уже довольно давно пытается раскачать лодку и поменять власть на что-то более человекообразное, чтобы прекратить сползание страны в авторитарную дыру. Фронтменом российского протеста давно и прочно стал Алексей Навальный.
Стержнем навальновской повестки является эксплуатация общественного запроса на справедливость. Беззаконие, коррупция, разворовывание государственного бюджета – освещение всех этих тем обеспечило Навальному заслуженную популярность. Националисты пытались выступать против ущемления прав русскоязычного населения, но этот аспект справедливости оказался не особенно востребован в массах. Старорежимные демократы педалировали тему российской внешнеполитической агрессии, зажима гражданских свобод и усиления политических репрессий – но заслужили только ярлык демшизы. Либертарианцы протестовали против усиления регуляций и повышения налогов – их вообще не замечали. Всё текло своим чередом, пока не пришёл Светов.
В глазах обывателя навальновская повестка сводилась к тому, что вот он придёт к власти – и посадит всех жуликов и воров, чем и восстановит справедливость. Светов же повысил градус популизма ещё сильнее, добавив: а кого не посадим, тех выгоним с работы без выходного пособия и лишим политических прав. Такой запрос на месть благодаря использованию мудрёного слова “Люстрации” зашёл людям не сразу, но агрессивная реклама сделала своё дело. Либертарианская партия получила огромный приток свежей крови и по праву заняла своё место в протестном пантеоне одесную самого Навального.
Получилась интересная ситуация, когда тема свободы из публичного дискурса ЛПР практически ушла, сменившись той самой темой справедливости, поскольку эта риторика приносит больше политических очков. Главная задача ЛПР сейчас, если судить по риторике – вместе со своими союзниками сбросить режим, а там уже можно отмежёвываться от Навального и других попутчиков, и приступать к отстаиванию именно своей повестки реформ. В какой мере к этому времени либертарианская партия сохранит внутри себя либертарианские ценности, пока не очень понятно, однако становится ясно, что либертарианство гораздо шире того, чем занимается партия (и чем вообще уместно заниматься политической партии).
Раньше деятельность ЛПР сводилась не столько к политике, сколько к просветительству, сейчас ситуация поменялась, и именно политика вышла на первый план. Это прекрасно, поскольку разделение труда обычно способствует большей эффективности этого самого труда. При этом, конечно, следует ожидать, что из партии выйдут те, кому политическая деятельность неинтересна вовсе, и кто состоял там именно ради просвещения, а то и вовсе рассматривал её как клуб по интересам. Это логично, ведь многие анкапы в принципе считают, что занятие политикой бесперспективно, и куда уместнее будет, скажем, пропагандировать либертарианский лайфстайл.
Я полагаю, что и минархисты с панархистами могут получить некий косвенный профит от распространения среди аполитичных масс идей анкапа, и анкапы вряд ли проиграют от наличия условно дружественного политического представительства – ведь они ничего не имеют против использования слабых мест государства для его ослабления. Так что я призываю не мешать либертарианцам лезть в политику, не ссориться с членами ЛПР, но и не считать, что на этой партии свет клином сошёлся, и что любая либертарианская активность должна быть как-то согласована с этой политической организацией.
А вот идти в политику под либертарианскими лозунгами вне ЛПР – это уже серьёзная заявка на то, что либертарианская рыночная ниша велика, и способна вместить более одной либертарианской партии. Возможно, это и так, но тут вам придётся быть готовыми к жёсткой конкуренции, что может оказаться контрпродуктивным, поскольку отвлекает ресурсы от конкуренции с провластными организациями.
В деснице у Навального либертарианцы, а в шуйце – кофе. Так победим!
