Тег: собственность

Чем обеспечено функционирование NAP и защита частной собственности?

Анонимный вопрос

В конце моей книжки про анкап заботливо собраны определения разбираемых в книге понятий из либертарианского лексикона. Беру оттуда нужные:

Принцип неагрессии – никто не имеет права на безнаказанную инициацию насилия.

Право собственности – признаваемая другими претензия на эксклюзивное или преимущественное использование объекта.

NAP соблюдается людьми с самой глубокой древности и основан на понятии справедливости. Напомню, как я её определяю:

Справедливость – ощущение соразмерности наносимого ущерба и ценности предмета конфликта.

Чувство справедливости и вовсе досталось нам от дочеловеческих предков, по крайней мере, его наличие экспериментально подтверждено у обезьян.

Так что мы можем достаточно уверенно утверждать, что принцип неагрессии неявно заложен в человеческую природу в ходе эволюции. Другое дело, что исторически множество тех, на кого распространялся принцип неагрессии, и чья частная собственность уважалась, было ограничено ближним кругом. Чем более чужим ощущается человек, тем меньше окружающим дела до его претензий, а стало быть, и до его прав.

Любой вор знает, что крысятничать у своих это последнее дело. Что его останавливает? Уж конечно, не уважение к частной собственности, он уже вор. И не страх возмездия, его он успешно преодолевает, идя на рискованные преступления против собственности чужаков. Его останавливает именно чувство общности. Это свои. Не трожь. Западло. Короче, этика с моралью (вы знаете, где посмотреть определения).

Что же заставило людей начать уважать права совершенно посторонних лиц? Прежде всего – развитие глобальной торговли.

Исторически торговля долго считалась презренным занятием, потому что торговец воспринимался прежде всего как мошенник и вымогатель. Тайно выведал, где подешевле, расхвалил людям товар, продал подороже – мошенник. Или купил, пока товар был в изобилии, а затем продал дорого, когда товар стал в дефиците – вымогатель. Поэтому торговцу всегда психологически комфортнее продавать не местный ширпотреб, а заморские диковинки. На них никто не знает закупочной цены, то есть не уличит в мошенничестве, и они всегда в дефиците, у людей нет воспоминаний о том, что этот же товар когда-то продавался заметно дешевле, а потому торговец не воспринимается и как вымогатель. Просто это дорогой товар, премиального сегмента.

Чем выше объёмы торговли, тем меньше торговец трясётся над максимизацией профита с каждой копеечной сделки, зато всё больше ценит пропускную способность своих торговых точек. И вот он уже не торгуется из-за каждого пучка редиски, а публично указывает твёрдые цены на весь ассортимент. Аналогично, и закупки ведутся по всё более долгосрочным контрактам. Честное купеческое слово начинает котироваться в самых широких кругах, это ещё больше снижает издержки торговли, и ещё сильнее расширяет мировую торговлю.

Для человека, живущего в замкнутом обществе, достаточно соблюдать моральные нормы в кругу своих, а чужаков воспринимать как естественных врагов, в отношении которых всё позволено. Для торговца каждый оказывается потенциальным клиентом, или потенциальным рекламным агентом. Это перестраивает их мораль. Те, кто полагается на обман чужаков, в долгосроке проигрывают тем, кто печётся о репутации.

Ну а теперь, после всех этих рассуждений, я могу коротко сформулировать, чем же обеспечены соблюдение NAP и защита частной собственности. Они обеспечены эволюционно выработанными механизмами приспособления человека к жизни в глобальном мире.

В связи с этим неудивительно, что те, кто сегодня развязывают войны, делают это именно под знаменем борьбы с глобализмом.

Мошенник и вымогатель, двигатель прогресса

Почему право на собственность – свобода, а не ограничение свобод других?

Анонимный вопрос

Разумеется, право на собственность – это именно ограничение свобод других. Право на собственность это претензия на то, чтобы распоряжаться неким объектом и препятствовать тому, чтобы им распоряжались другие. Их свобода распоряжения приватизированным объектом закономерно уменьшится.

При этом, конечно, в разных обществах могут практиковаться совершенно разные порядки осуществления подобных претензий, в том числе применительно к разным классам объектов. Это могут быть порядки типа “хочешь попользоваться – бери, пользуйся, потом верни на место, чтобы могли взять другие”. Могут быть порядки “хочешь пользоваться – бери, а другим обеспечь такую замену, против которой они не станут возражать”. Или “можешь брать до тех пор, пока для других остаётся достаточно объектов того же качества”.

Но всё-таки мы говорим о собственности, когда порядок использования объектов определяется более эксклюзивными правилами, вроде изложенных у меня в книжке в соответствующей главе. Разумеется, даже в этом случае совершенно не обязательно, что любой приобретаемый в собственность объект оказывается в полном и безраздельном распоряжении приобретающего. Практики вроде использования своей собственности во вред другим всё равно будут наталкиваться на вполне закономерное сопротивление.

Спрашивается, если права собственности – это сплошные ограничения свобод, то почему мы вдруг заявляем, что общество, где они соблюдаются – свободное? От чего свободное? Прежде всего, конечно, от войны всех против всех. Зная, что у тебя есть право на этот предмет, и другие его уважают, ты не будешь тратить уйму ресурсов на ежесекундную готовность отстоять свою власть над предметом в схватке с другими претендентами, это освобождает ресурсы на более приятные занятия, то есть увеличивает свободу. Зная, что у тебя нет права на этот предмет, потому что он принадлежит другому, ты не будешь изыскивать способы его прямого отъёма, а сосредоточишься на увеличении своих возможностей к рыночному обмену. Это увеличивает богатство возможностей, то есть, опять-таки, свободу.

Более витиеватое, но развёрнутое изложение того, как права собственности обеспечивают свободу в обществе, вы всегда можете прочитать у Дэвида Фридмана в Механике свободы, в главе В защиту собственности.

branilac slobode

Предпринимательская теория собственности

Вскоре после моего пересказа статьи Константина Морозова о том, что либертарианцам нужно либо признать моральный реализм, либо отказаться от идеи доказать, что их идеология наилучшая, я принялась отсматривать материалы недавно прошедшей в Питере конференции “Капитализм и свобода”. Там я наткнулась на доклад Сергея Сазонова “Предпринимательская теория собственности”.

Мне показалось, а Валерий Кизилов в комментах в фейсбуке подтвердил моё подозрение, что тема этого доклада перекликается с морозовской статьёй.

В докладе показывалось, что чисто философски концепция собственности может быть основана на двух противоположных основаниях: глубокой частной собственности (изначально вся собственность – достояние индивидов, а дальше они уже могут делегировать свои права обществу) и глубокой публичной собственности (изначально всё принадлежит всем, а дальше общество может соглашаться с выделением чего-то в индивидуальное владение).

Дальше объяснялось, что у идеи глубокой частной собственности в наиболее общепризнанной локковской трактовке есть неустранимый недостаток – это как раз то, на что указывает Константин Морозов. Основанием первичного присвоения является всеобщее право неисключительного пользования любыми бесхозными ресурсами, но каждый присваивающий их лишает тем самым всех остальных их права неисключительного пользования. Глубокая же публичная собственность такого логического недостатка лишена.

Хотя обе концепции происхождения прав собственности позволяют вывести из них схожие картины мира, между ними есть серьёзная разница. Выводя права собственности из глубокой частной собственности, мы должны доказывать крайнюю необходимость любого государственного вмешательства. Выводя их из глубокой публичной собственности, мы, напротив, должны доказывать любое своё правомочие по распоряжению теми или иными вещами – а действительно ли это будет общественно полезным использованием собственности.

Дальше Сергей демонстрирует обоснование глубинной частной собственности, лишённое вышеприведённого недостатка. Превращение простого объекта в ресурс, который можно обращать в собственность, происходит не в момент локковского “смешения труда с землёй”, а в момент вынесения предпринимательского суждения на их счёт. Увидел, как можно применить никому не нужное – всё, присвоил. Локковское противоречие снимается тем, что простой объект превращается в ресурс мгновенно, и никто при этом своего неисключительного права пользования не лишается. У идеи же глубокой публичной собственности в рамках этого подхода, напротив, появляются неустранимые проблемы.

Короче, очень рекомендую познакомиться с докладом, отличная разминка для мозгов. А мне надо будет подумать, включать ли, и если да, то в какой форме, этот материал себе в книжку.

Заборы при анкапе

Что если твой дом окружили забором, пока ты ходил в Минархит за новой кошкоженой? В этом случае нет никакой попытки убийства, и человек имел право построить забор, так же как ты имел право построить до этого свой дом.
Что делать в таком случае?
Имеешь ли ты право сломать забор, чтоб пройти?
Это нарушение НАП?
А если такой бетонный забор будут заливать каждый день?

Ненавижн

Как поддерживать свободу выхода из общин при анкапе?

Анонимный вопрос

Для начала предлагаю перечитать главу из Механики свободы про торг в условиях анархии. Если вкратце, то там рассказывается про точки Шеллинга – некие особенные положения системы, которые по тем или иным причинам представляются тем, кто имеет с ней дело, уникальными, а потому с большей вероятностью придут в голову сразу нескольким потенциальным контрагентам в условиях отсутствия предварительных договорённостей. Точки Шеллинга, в частности, помогают проводить естественные границы, поддержание которых экономит сторонам больше усилий.

Тот или иной спонтанно сложившийся статус кво со всей очевидностью является точкой Шеллинга, а его нарушение, конечно же, встретит некоторое сопротивление. Если в сообществе обычно мужчины подают друг другу руки, а женщины обнимаются между собой и с мужчинами, то подавшая руку женщина будет воспринята настороженно, и её, вполне вероятно, попытаются обнять. Если в сообществе принято свободно ходить по землям соседей, обозначая свои границы максимально ненавязчиво, не запирать двери, заскакивать в гости, оставлять почту под порогом и так далее – то попытка воздвигнуть глухой забор уже будет воспринята с напряжённым недоумением. А уж забор, который изолирует от внешнего мира чужой участок – это однозначное хамство; к такому недружелюбному соседу придёт целая делегация и постарается объяснить, что тут так не принято. А если, наоборот, принято отгораживаться заборами, пускать во двор злых собак, и при любом копошении у границы стрелять в воздух, то новый забор, мешающий попасть к себе домой, придётся рассматривать просто как неизбежный факап: надо же было так лохануться и не уследить, что сосед сумел полностью окружить тебя своей территорией. Теперь придётся закинуть к себе дронами какую-нибудь токсичную заразу, а уже после этого можно начинать вести с соседом мирные переговоры.

Аналогично с выходом из общины. Если это обычное дело, кто-то постоянно входит и выходит, то именно такой открытый порядок доступа воспринимается, как естественный, и за эту точку Шеллинга будут держаться. А если отродясь не было таких прецедентов, то именно попытка выхода будет воспринята, как нечто из ряда вон выходящее, придётся объясняться, доказывать своё право и, возможно, как-то компенсировать остающимся свой уход. Это, кстати, не такая уж невероятная ситуация. Представьте себе, например, артель, которая наметила себе фронт работ к определённому дедлайну – и тут вы внезапно решаете покинуть общину. Вас могут банально не выпустить, пока работа не закончена, или стрясти серьёзную неустойку за то, что оставшимся придётся теперь ударно впахивать, а они такого не планировали.

Попытка продавить свою позицию вопреки статус кво, каким бы он ни был, непременно встретит сопротивление, причём оно может оказаться непропорционально серьёзным, даже если требуется уступка, которая кажется пустяковой. Причина понятна: если просто взять и уступить, то новый статус кво будет заключаться в том, что ты уступаешь под давлением. Такие вещи хорошо видны при столкновении представителей разных культур, когда для одного уступать в мелочах это хороший тон и залог того, что в будущем тебе тоже пойдут навстречу – а для другого уступка означает, что надо давить дальше, пока не сломаешь – ведь противник уже прогнулся, надо добивать.

Теперь поговорим о рецептах. Что делать, чтобы у тебя не отжимали участок, чтобы выпускали из общины и так далее. Выстраивайте себе нужную репутацию. Кстати, у нас об этом был очень хороший ролик, пересмотрите его.

Если у вас репутация человека, который, увидев забор, полезет его ломать, не глядя, то это так себе репутация. Вы ломаете забор, в вас стреляют, а потом объясняют заинтересованным лицам, что этот сумасшедший принялся ломиться на мою территорию, предупреждений не слушал, пришлось в порядке самообороны стрелять. Жаль, что сразу наповал, нехорошо как-то вышло. Куда полезнее иметь репутацию человека, за которого впишется куча народу. Ещё неплохо иметь репутацию человека, который может принести массу пользы, и с ним лучше дружить. Короче говоря, работа над репутацией способна сотворить чудеса.

Ну и напоследок хочу порекомендовать очень славный мультик Клаус. Там как раз про то, как менять статус кво в ситуации, когда огородить чужой дом забором, чтобы не выпустить хозяина – это так, невинная проделка.

Блиц-4

Какие то чуваки из реддита купили кучу акции мертвых компании и разорили “жадные” хедж-фонды за их шорт этих компании. Кто больше прав в этой ситуации?

Анальный фокусник

Больше правы те, кто покидает казино и идёт играть в шахматы.

Я уже как-то разбирала тему про манипуляции рынком и даже более конкретно, про схему pump and dump. Размышления сводились к тому, что если этим занимаются трейдеры, то это такая же рискованная стратегия, как и любая другая. А попытки это регулировать являются точно такой же манипуляцией рынком. Так что если торговая площадка в принципе подразумевает возможность закрыть торговлю, чтобы помешать кому-то получить прибыль, то нечего делать на таких площадках. Неудивительно, что чуваки из реддита в итоге наплевали на акции и пошли торговать криптой. Со временем наиболее толковые из них даже поймут, какая крипта лучше годится для того, чтобы купить и держать, а какая разве что для спекуляций. Но на криптобиржах у них, по крайней мере, не отберут игрушку, даже если возникнет опасность, что они с её помощью кого-то огорчат.

Читаю перевод Механики Свободы. Очень интересно, спасибо. Сам английский знаю на уровне чтения англо-русского словаря, поэтому сейчас будет не критика, а скорее вопрос. В конце главы Редкие – значит исчерпаемые упоминается проблема изобилия. Как же меня с этого бомбануло. Изобилие – лучшее, на что может надеяться человечество, и называть его проблемой – богохульство.

Потом вспомнил, что существуют ложные друзья переводчика, и значение у problem намного шире, чем у проблемы – это и задача и вопрос и даже ситуация.

У меня всё ещё бомбит. Хочу понять, это просто неточность перевода, или автор действительно думает, что у изобилия есть какие-то проблемы?

Днарь

По тексту мне казалось достаточно очевидным, что автор иронизирует над леваками, которые утверждают, будто появление изобилия вызовет проблемы для существования частной собственности. Да, действительно, многое, бывше платным, станет бесплатным, и это означает лишь переход к иным схемам монетизации, как мы это видим, скажем, на примере копий текстов. Собственность как концепция никуда не денется. Именно конкуренция в производстве товаров и услуг сбивает цену на них настолько, что она может оказаться и нулевой. Но для того, чтобы вообще возникла проблема того, как получить деньги за нечто дешёвое и легкодоступное, как раз и нужен капитализм. Этот парадокс, собственно, и является темой главы.

Запрещать или не запрещать аборты?

Разбирала эту тему – раз и два. Могу лишь добавить к ранее изложенному, что вопрос о том, стоит ли делать аборты, столь же неприятен, как вопрос, стоит ли делать анестезию ударом киянки по затылку. До тех пор, пока у нас нет доступных методов анестезии, не дающих сотрясения мозга в качестве побочного эффекта, есть огромное число ситуаций, в которых такой варварский метод будет лучше, чем его отсутствие. Но когда наука уже шагнула достаточно далеко вперёд, анестезия киянкой может потребоваться лишь в весьма экзотической ситуации. Так и с недопущением рождения ребёнка. Запрещать ли удалять его из организма хирургически без шанса на выживание плода? До тех пор, пока под рукой нет менее варварских методов, есть огромное число ситуаций, в которых лучше уж так. Но когда наука даёт нам широкое разнообразие средств контрацепции, хирургический аборт становится гораздо более редкой процедурой, чем мог бы быть.

Как относиться к тем, кто из принципа заставляет не предохраняться и рожать? Предложите им лечение аппендицита без анестезии.

Насилие и права собственности

Волюнтарист, Битарх

Вначале хочу поделиться с вами довольно интересным материалом касательно темы насилия и частной собственности под названием «Политическое понятие свободы». Автор ведёт рассуждения, исходя из которых права собственности всегда имеют насильственное происхождение, поскольку насилие необходимо применять для их удержания.

Перед тем, как дать свой комментарий, заранее отмечу, что мы рассматриваем как частные права собственности отдельных людей и компаний (за которые выступают либертарные правые), так и коллективные права собственности, сформированные в рамках добровольных объединений (за которые выступают либертарные левые). Однако мы отметаем ситуацию, в которой прав собственности не существует вообще, поскольку в таком положении дел нельзя организовать какое бы то ни было эффективное перераспределение ресурсов на решение тех или иных задач, ведь тогда абсолютно каждый у каждого сможет в любой момент отнять любой ресурс независимо от обстоятельств.

Если дело касается защиты непосредственной собственности, которой вы часто распоряжаетесь или вовсе держите в своих руках прямо сейчас, то проблемы её удержания нет – на вас необходимо напасть с причинением физического вреда (или по крайней мере с ненулевой вероятностью его причинения), чтобы отобрать её. Если в обществе ещё не было искоренено насилие как явление в целом, то вы вполне обоснованно можете использовать средства самозащиты. Кстати, необязательно даже летальные, это могут быть перцовые баллончики, электрошокеры, ультра/инфразвук. Достаточно будет нанести агрессору лишь очень неприятные ощущения, без долгосрочных физических последствий, чтобы вынудить того отпустить вашу сумку или покинуть дом. Если же насилие было искоренено, то никто на вас просто не будет нападать.

Касательно защиты удалённой собственности – её тоже можно организовать без насилия, например, применяя следующие методы, которые описал Битарх в своём материале «Защита собственности в обществе, искоренившем насилие»:

1) Договор в рамках контрактной юрисдикции, по которой КЮ будет прилагать определённые усилия для предотвращения нарушения прав вашей собственности. Самый очевидный вариант для недвижимости договор между КЮ и поставщиками коммунальных услуг (электричество, газ, вода) об их отключении в случае сквоттинга или неуплаты аренды.
2) Физическое ограждение собственности забором и система контроля доступа: шлагбаум, дверь с электронным замком.
3) Для ситуативной защиты, когда собственник хочет не допустить попадания кого-либо на свою территорию (например, разозлившихся рабочих, которые хотят захватить завод) охранник на входе или живая цепь людей.
4) Для любых вещей, содержащих электронные компоненты (от самолётов, яхт и автомобилей до бытовой техники, телефонов и наушников) блокирование использования без ввода кода доступа, сетчатки глаза, отпечатка пальца или RFID-метки.
5) Сетевые (доступные глобально через интернет) системы репутации, куда могут заносить нарушителей частной собственности, что повлечёт для них отказ в обслуживании, бойкот, остракизм.
6) Система опционов. Она уже сейчас широко распространена в ИТ-компаниях Кремниевой долины. Наёмный работник финансово заинтересован в успехе предприятия, он получит прибыль от роста капитализации компании, и не заинтересован воровать собственность работодателя, так как по условиям контракта эти опционы сгорят в случае противоправных действий со стороны работника.

Как мы видим, защита собственности необязательно требует насилия, только разве что в случае непосредственного отнятия той собственности, которой вы распоряжаетесь в данный момент, однако это уже является агрессивным нападением на вас, в таком случае допустима самозащита. Права собственности и насилие необязательно являются одним целым.

Пример защиты собственности без насилия

Если агрессор убьёт владельца собственности, то собственность переходит ему?

Кто то

Собственность – это, как сейчас модно объяснять, пучок правомочий. Причём правомочий этих можно наизобретать чёртову уйму: чем более сложны правовые отношения в обществе, тем этих правомочий больше, тем их труднее различить, и тем сильнее они переплетаются. Так, я могу прийти в гости к приятелю и сесть поработать за комп, который он арендует вместе с квартирой на деньги своих родителей, причём доступ за комп оплачиваю поцелуем. Я использую пиратскую операционную систему и набираю текст статьи, которая обещана заказчику, и за которую мной получена предоплата. Могут ли в связи с этим родители приятеля, хозяин квартиры с компом и сотрудники производителя операционной системы также требовать с меня поцелуй, и какую именно долю от поцелуя? Могу ли я вместо поцелуя отправить парня к своему заказчику, чтобы тот сам его целовал, раз у него такая срочность, что мне приходится работать где попало в неурочное время? Ответы на эти вопросы кажутся очевидными, только если у нас в голове есть некоторые примерно одинаковые представления о должном.

Но представления о должном довольно сильно зависят от контекста. Если я убиваю противника в компьютерной игре, и игра подразумевает возможность обобрать труп, то переход мне собственности покойного не вызывает особых споров. Если те же правила действуют в живой ролевой игре, то моя собственность на имущество убитого также может быть вполне легальной. Наконец, если я участвую в такой неприятной разновидности ролевых игр, как настоящая война, то и там присвоение себе оружия, боезапаса и всяких сувениров с тела убитого не вызывает непонимания окружающих.

Более того, военная добыча может не сводиться к шмоткам с трупа. Если завтра Навальный убьёт Путина, он вполне сможет претендовать на то, чтобы унаследовать президентский пост в России, и покажите мне того странного человека, который это оспорит. Пропишите ему тройную дозу фэнтези.

Но как только мы переходим в контекст, где убийство не считается способом разрешения конфликта, оно перестаёт быть и легитимным способом приобретения собственности убитого. После этого весь пучок правомочий для убийцы сожмётся до фактического владения тем, что он сумел с убитого снять, и лишь до тех пор, пока не отберут.

Мадам Президент, выберите, пожалуйста, блюдо, на которое положить Ваш трофей во время инаугурации.

Блиц 3

Как будет работать коммерческая недвижимость при анкапе?

Placeholder

Занятный вопрос. Чаще спрашивают, как при анкапе будет работать что-то из сферы так называемых общественных благ. Коммерческая же недвижимость представляет собой частное благо. При государстве право частной собственности оказывается в известной степени условным, потому что зависит от того, не передумает ли государство это право признавать, и не решит ли какой-то объект национализировать. При анкапе право частной собственности тоже условное, и зависит от того, насколько сильную отрицательную экстерналию создаёт владелец собственности для окружающих.

Так что, если уж отвечать прямо на поставленный вопрос: коммерческая недвижимость при анкапе будет работать так, чтобы создавать минимум отрицательных экстерналий и максимум дохода. Те предприниматели, которые лучше других будут решать эту оптимизационную задачу, будут преуспевать.

Как будут работать частные детективы при анкапе? Ведь вроде нельзя нарушать чужую собственность.

Анальный фокусник

Как я уже упомянула в ответе на предыдущий вопрос, частная собственность – понятие условное. Ну, эта моя любимая мантра о том, что права суть претензии, которые терпят – вы её уже наверняка наизусть выучили. Поэтому частный детектив сперва по возможности ведёт расследование, не нарушая ничьих прав собственности, и вообще никого не тревожа – например, по открытым данным, записям публичных камер, анализу предоставленных клиентом улик и так далее. Если в ходе расследования у него возникает интерес к тому, что находится на чьей-то собственности, он ищет способы заручиться согласием собственника. Если не получает согласия, то обычно удаётся найти обходные пути.

Ну а в ситуации, когда решительно все нити ведут к уникальной улике, контролируемой неким собственником, не желающим предоставлять к ней доступ, это оказывается веским подозрением в том, что сей собственник в худшем случае и есть искомый преступник, либо его сообщник, либо в лучшем случае сочувствующий. И вот тут-то собственник вполне может быть поставлен перед выбором, что принесёт ему меньшие издержки: веские подозрения в соучастии в правонарушении или же предоставление детективу права на расследование на своей территории.

Добавим также такой инструмент, как награда за содействие в расследовании – если пресловутый собственник понимает, что за своё неудобство он получит вознаграждение, то отчего бы и не потерпеть.

Допустим наступил анкап, и на улице человек убил человека. При нынешней системе этим делом займётся полиция. А кто займется эти делом при анкапе? Частные детективные организации? Но им нужно заплатить, а если у человека не было родственников или друзей?

анонимный вопрос

Ну а это уже пример традиционного вопроса про анкап: как будет обеспечиваться общественное благо. К счастью, вы указали место убийства: улица. Задача улицы в том, чтобы обеспечивать массовое перемещение людей в пределах населённого пункта. Как именно владелец улицы монетизирует решение этой задачи – отдельный вопрос. Нас же в данном случае интересует то, что безнаказанные убийства на улице мешают выполнению задачи массового беспрепятственного перемещения по ней. Если владелец улицы не решает эту задачу, людям придётся либо изобретать способы обезопасить себя на этой улице, либо держаться подальше от этого злого места. Во втором случае трафик падает, и это непосредственно бьёт по доходам хозяина улицы. В первом случае увеличиваются издержки жителей, они становятся менее платёжеспособными, и доход владельца улицы падает опосредованно. Так что у него есть экономические стимулы решать эту проблему, даже если он не связан обязательством обеспечения безопасности на своей улице напрямую.

Разумеется, если владельцу улицы удастся скрыть происшествие, то это сэкономит издержки. Но вы же знаете этих людей: вечно они что-то разнюхивают, вечно у них какая-то мнительность… Стоит этому эпизоду всплыть – и начнутся всякие домыслы о том, что тут десятки трупов каждую ночь вывозят, и пора бежать из этой клоаки. Ну нафиг, открытость выгоднее.

Город, известный тем, что безопасность на улицах там обеспечивал волонтёр. Ну, тоже способ, конечно, но обычно героизм одного лишь маскирует проёбы других.

Ради высшего блага

Битарх попросил прокомментировать его статью про защиту собственности в обществе, искоренившем насилие, только не очень сильно придираться.

Напомню, что основная идея у Битарха в следующем. Стоимость оружия уменьшается, его разрушительная мощь увеличивается, дальше мы экстраполируем график числа мужей от времени и получаем, что через некоторое время одному человеку окажется под силу лёгким движением руки уничтожить всё человечество. Чтобы этого не допустить, Битарх предлагает заранее связать людям руки, они не смогут совершать ими лёгкие движения, и тогда человечество будет спасено.

Как вязать руки? Требуется поголовное вооружение. В этом случае любое посягательство на жизнь другого человека должно приводить к мгновенному уничтожению агрессора. В таких условиях рациональные агенты ни на чью жизнь посягать не посмеют.

Но есть проблема: помимо посягательств на жизнь, бывают ещё посягательства на собственность, а право собственности – это предмет соглашения между людьми, и оно может оспариваться. Поэтому Битарх постулирует: применять насилие для защиты своей собственности – недопустимо. Предлагают выбрать кошелёк или жизнь – можно выбрать жизнь, а при попытке покушения на жизнь уничтожить покушающегося. Но если, скажем, ваш временно пустующий дом заняли какие-нибудь сквоттеры, то жопа. В лучшем случае можете попросить коммунальщиков отрубить им свет. И то непонятно, пойдут ли они вам навстречу, если сквоттеры оплачивают электричество.

Как решать подобные проблемы? А как хотите, – отвечает Битарх, – это ваши проблемы, лишь бы без насилия. И приводит в качестве воодушевляющего примера байку про то, как государства под страхом насилия запретили использование ДДТ, вместо того, чтобы предоставить это рыночку. При помощи государственной дубинки победили ДДТ, победили озоновые дыры, побеждаем глобальное потепление и короновирус, побеждаем здравый смысл – справимся и с насилием.

Этатизм – это интеллектуальная болезнь, при которой человек ставит предполагаемые ценности умозрительных коллективных субъектов выше реальных индивидуальных ценностей.

Будьте здоровы!

Как соотносятся анархо-индивидуализм и либертарианство?

анонимный вопрос

Чтобы получить живое представление об анархо-индивидуализме, могу порекомендовать послушать такого анархо-индивидуалиста, как Александр Татарков. О своём мировоззрении он говорит довольно много. Ну а мы поговорим про различия с либертарианством.

Основной постулат анархо-индивидуалиста состоит в том, что именно индивид определяет для себя, как ему строить свою жизнь и свои отношения с окружающими, а любые нормы, поступающие извне, имеют для него статус благих пожеланий, и он имеет полное право исполнять их, принять к сведению, игнорировать, демонстративно нарушать и так далее. Разумеется, анархо-индивидуалист согласен с тем, что он несёт всю полноту ответственности за выбранную им линию поведения, но оставляет за собой право избегать этой ответственности. Единственное, в чём анархо-индивидуалист себя ограничивает – он не занимается построением властных институтов, это табу. Нарушение этого табу превращает его в обычного макиавеллиста.

Нетрудно видеть, что анархо-индивидуалист, не нарушая своих принципов, может существовать с окружающими и в состоянии гоббсовой войны всех против всех, и сидеть в лотосе, достигая просветления, и присоединяться к любой кооперативной деятельности, и анкапствовать, будучи частным предпринимателем.

Основной постулат либертарианства – принцип самопринадлежности. Человек принадлежит самому себе, и это довольно близко к представлениям анархо-индивидуалистов. Но ещё это означает признание института собственности, ведь если собственность отрицается полностью, то о самопринадлежности не может быть и речи, а если собственность отрицаетеся частично, то это означает допущение посягательств на самопринадлежность, например, принуждения. Поэтому либертарианец, в отличие от анархо-индивидуалиста, ограничивает себя не только в построении властных институтов, но и в посягательстве на чужую собственность.

С тех пор, как либертарианство было изобретено, сам феномен собственности подвергся анализу и сейчас обычно трактуется как целый пучок различных правомочий. Максималистский подход к собственности, когда она трактуется как абсолютное неограниченное право распоряжения объектом, очень удобен для того, чтобы рисовать карикатуры на либертарианство или ещё как-то его критиковать. Таких попыток в инфополе огромное множество, из наиболее интересных назову текст Лакси Катала Фундаментальные проблемы анархо-капитализма.

Анархо-индивидуализм – это удобная базовая рамка, в которой человек действует, строя с нуля свои отношения с незнакомым окружением, где действуют неизвестные ему правила, или же правила пока не выработаны.

Либертарианство – следующий логичный шаг к построению мирного процветающего общества, когда люди уже в целом признают правосубъектность друг друга, а значит, могут вырабатывать рамки для определения прав собственности и их передачи.

Отмечу, что либертарианство не совсем синонимично анархо-капитализму. Для понимания различий адресую читателя к соответствующей главе фридмановской Механики свободы Либертарен ли анархо-капитализм?