Конечно, могут. Самый яркий тому пример – Британская Ост-Индская компания. Поэтому отвечать приходится скорее на вопрос “как не дать корпорациям это сделать?”
Политические философы довольно давно мурыжат родственный вопрос о том, как не дать правительству скатиться в тиранию. Предлагаемые решения можно разделить на две категории. Первая – технологические. Это разные схемы разделения властей и прочее институтостроение. Вторая – идеологические. Это пропаганда готовности дать отпор любым попыткам скатывания в тиранию.
Примерно то же и с корпорациями. Можно строить схемы того, как именно в распределённом режиме будут решаться конфликты при анкапе. Например, мне вполне импонирует фридмановская, или родственная ей схема Молинью. Ну а можно просто постулировать, что, во-первых, именно сам человек всегда решает, соблюдать ему тот или иной договор, или выйти из него, а во-вторых, именно человек есть мера всех вещей, и если он полагает, что видит несправедливость, то ему решать, помочь ли в её устранении. Нет никакого волшебного договора о ненападении, который обязателен к повсеместному соблюдению, есть частные представления о должном. Корпорация потеряла берега? Корпорацию стоит наказать.
Анархия нежизнеспособна без постоянной готовности людей к прямым действиям по отстаиванию справедливости. А те или иные структуры, вроде организаций по разрешению споров, просто позволяют использовать разделение труда. Маленькая и сплочённая корпорация зла способна закошмарить небольшую территорию и выжать из неё соки. Но в условиях анархии у неё мало шансов развить успех и расшириться сверх некоторого предела: накопление критической массы скоординированно действующих недоброжелателей будет отнимать у этой корпорации все силы на их сдерживание.
Так что, пожелай я при анкапе самоутверждаться через принуждение и отъём чужой собственности, я бы делала это малой группой, анонимно, и растворялась в ночи, едва только противник опомнится. В развитом информационном мире это бы, скорее всего, означало хакерские атаки – после налётов на физические объекты сложнее заметать следы. Да, такого рода преступность при анкапе вполне возможна и даже жизнеспособна. Но всякие умозрительные кейсы в духе “твой дед установил пиратскую винду полвека назад, с тех пор накапали проценты по неустойке, и поэтому решением нашего карманного суда ты обращён в контрактное рабство на тридцать лет” – это попытка представить себе анархию, в которой все поголовно остаются поражены этатизмом головного мозга. Пока поражены, никакой анархии просто не будет, а когда болезнь удастся преодолеть, такие кейсы станут невозможными.
Сторонникам авторитарно-правых (консервативных) идей стоит задуматься — совместима ли вообще так восхваляемая ими финансовая и экономическая свобода с сохранением физического насилия в обществе?
Довольно большую ошибку допускают те, кто считает, что можно обеспечить свободные экономические взаимоотношения в обществе, в котором допустима насильственная деятельность, а уж тем более существует сильный централизованный орган насилия. Давайте же исправим эту ошибку.
Сразу отметим что проблема гораздо шире чем насилие со стороны государства, а значит одно лишь уничтожение стационарного бандита никак её не решит. Проблема в самом агрессивном насилии как таковом, вне зависимости от его источника. Общественность только будет продолжать поддерживать государства в усилении финансового контроля, пока существует угроза финансирования насильственной деятельности, например, терроризма. И даже в безгосударственном обществе люди, боясь стать жертвами насилия, продолжат давить уже на свободные и независимые финансовые структуры, чтобы те тоже как можно сильнее контролировали поток финансов. Да и сами структуры заинтересованы в контроле, поскольку насилие им тоже угрожает.
Возможно вы слышали про случаи когда некоторые европейские банки добровольно блокировали счета криптовалютных трейдеров из-за подозрения в финансировании терроризма, хотя трейдеры предоставили все требуемые по законодательству документы в рамках процедуры AML/KYC. Государство не принуждало банки это делать, но они, тем не менее, решили всё же отказаться от части прибыли ради снижения потенциального репутационного ущерба для себя (в случае если криптовалюта действительно была получена за джихадизм или наёмные убийства и это потом всплыло бы, с этими банками не захотели бы вести дела заботящиеся о своей репутации клиенты, пускай даже с точки зрения гос. законов банки всё сделали правильно).
Также не забывайте что в обществе с нерешённой проблемой насилия финансовый контроль неизбежно будет расти с развитием научно-технического прогресса, ведь потенциальные насильники будут иметь всё больше возможностей в нанесении значительного вреда, например, используя очень ёмкие энергоносители, новые виды взрывчатки, или даже биологическую угрозу в виде намеренного вирусного заражения (синтезаторы ДНК становятся всё доступнее с каждым годом).
К чему же это всё приведёт? А к тому, что многие рыночные агенты, находясь в страхе, будут максимально тщательно проверять происхождение средств любых вступающих в сделки с ними субъектов. Кто ведь захочет совершить сделку с человеком, зарабатывающим свои деньги на продаже взрывчатки террористам, и тем самим ставящим его же жизнь под угрозу?
Как результат, транзакционные издержки будут только расти, а любые неточности и подозрения будут приводить к блокировке банковских счетов и изъятию средств подозрительного человека, лишь бы точно обошлось без насилия. Многие могут попасть под раздачу просто так (проблему «ложных срабатываний» никто не отменял). Это явно затормозит экономику, сделает её довольно неэффективной, что в итоге приведёт к сильному падению благосостояния людей и торможению прогресса. И не поможет даже использование неподконтрольных финансовых инструментов, например, криптовалют, ведь от них тоже не будет толку, если большинство агентов в экономике не захотят их принимать, опять же, опасаясь насильственного происхождения.
Консерваторы могут возразить — вот для сдерживания насилия и нужно сильное государство. Они считают, что если его правильно оформить, в ограничивающие разрастание конституционные рамки, то можно обеспечить как экономическую свободу, чтобы люди могли беспрепятственно зарабатывать деньги и заниматься предпринимательской деятельностью, так низкий уровень насилия.
Однако сильное государство не может обойтись без финансового контроля, ему для своего существования нужны огромные средства, которые можно получить только взимая большие налоги с людей и предприятий, а также используя монопольные привилегии в значительной части экономических сфер. Сильное государство несовместимо со свободной экономикой. И даже слабое минимальное государство тоже, поскольку оно всегда вырождается в сильное государство, политиков невозможно остановить в расширении своих полномочий, мы это хорошо можем наблюдать в течении всей истории государств. Даже самые либеральные на первый взгляд государства, как, например, Швейцария, с каждым днём усиливают экономический контроль над своими гражданами.
Тем более у политиков есть заинтересованные группы людей, поддерживающие их, и много оправданий для усиления контроля – это и расширение государственной социальной программы, и увеличение обороноспособности, и якобы развитие экономики. Последнее самое абсурдное, что только можно придумать — как это насильственное изъятие из экономики средств путём налогообложения её участников, а также жёсткое ограничение их деятельности в определённых экономических сферах может помочь ей развиваться? Нонсенс! Но некоторые заинтересованные группы следуют и за таким нонсенсом.
Думаю теперь должно быть понятно, что борьба с насилием как явлением в целом является критически важной для достижения финансовой свободы и всех сопутствующих ей положительных аспектов. А общественные модели, допускающие инициацию насилия, будь оно государственно-монопольным и централизованным, или же частным и независимым, финансовой свободе явно противоречат.
Фридман посвятил проблеме территориальной обороны от агрессора типа “национальное государство” две главы Механики свободы, с интервалом в сорок лет. В первой части он прикидывал шансы анархоСША, отбиться от ядерной агрессии Советского Союза, и констатировал, что ради обороны от столь серьёзного агрессора он согласен смириться с существованием государства. Во второй части, когда СССР был уже надёжно мёртв, он облегчённо выдохнул и принялся фантазировать на тему того, как территориальная оборона обеспечивается без государства.
На мой взгляд, Фридман уделяет излишне много внимания территориальному аспекту проблемы. Так, когда он отметает модель финансирования обороны через страховку, он ставит телегу впереди лошади и предполагает, что клиентам будут пытаться впарить именно национальную оборону (а те будут надеяться сэкономить в расчёте на то, что её купит сосед). Но клиенту не нужна национальная оборона. Ему нужна уверенность в том, что если лично с ним произойдёт страховой случай, он получит деньги. А будет он при этом на территории неподалёку от того места, где купил полис, или на другом конце планеты, ему неважно. И какими именно средствами компания будет снижать для себя риски того, что придётся выплачивать страховку, его тоже не волнует, лишь бы не мошенничала.
Так что, если организация территориальной обороны действительно уменьшает шансы нападения внешнего агрессора типа “государство”, страховые компании в силах рассчитать, сколько в неё вложить, чтобы это оставалось выгодным, и как взаимодействовать с другими страховыми компаниями, чтобы разделить с ними траты, например, пропорционально клиентской базе.
Также Фридман приводит интересный тезис о том, что само по себе отсутствие единой юрисдикции над некой территорией не является гарантией от претензий агрессора. И когда условный СССР приходит в область, где царит анкап, ему достаточно раздолбать один город ядерной бомбой и заявить что-нибудь вроде: вот, смотрите, здесь был Альдераан, больше его нет. Если жители Явина не желают той же участи, с них стопицот милллионов кредитов послезавтра, и нас не волнует, что у них нет ни единой администрации, ни налогообложения; жить захотят – как-нибудь договорятся.
Фактически, он предполагает, что когда стационарному бандиту накладно расширять территорию, у него остаётся опция действовать в её отношении в качестве кочевого бандита. Дальше, как вы понимаете, всё зависит от того, насколько скоординированным будет ответ. Если сообщество способно достичь уровня координации, достаточного для выплаты крупной дани, то разумно предположить, что и дальнейшее сопротивление будет скоординировано на уровне как минимум не меньшем. А это означает, что вторая звезда смерти будет-таки уничтожена, не сделав ни единого выстрела, в отличие от первой, которой хватило аж на три.
При этом отметим, что именно свободный рынок способствует наиболее быстрому научно-техническому прогрессу. И если на начальном этапе анкапа за счёт разницы в масштабах государства ещё будут в состоянии что-то противопоставить сетевым рыночным структурам, то по окончании переходного периода технологическое отставание государств станет уже слишком очевидным, и им придётся сосредоточиться скорее на том, чтобы удержать остатки власти над собственными подданными.
Возможно, под внешней политикой анкапа вы имели в виду не оборону. Но, поскольку для анкапа государство это не более, чем бандит, то и отношения с бандитом сводятся не более чем к удержанию его от бандитизма в свой адрес, а прочая дипломатия сводится именно к этому аспекту. Визовый режим? Это о том, чтобы бандит не нападал на путешественников. Таможенный режим? Это о том, чтобы бандит не грабил корованы. Регуляторный режим? Это о том, чтобы бандит не вмешивался в договоры. Все эти переговоры будут сводится к тому, что интересант потратит деньги на откуп. Пока эти деньги будут меньше, чем деньги на сковыривание бандита, у того будут шансы выжить.
Почему либертарианцы не любят рассказывать об открытом программном обеспечении и его преимуществах? Разве либертарианец не должен пользоваться только свободным софтом (вместо Windows и MacOS – Linux, вместо Android и iOS – LineageOS), если он уважает собственную свободу и частную жизнь? Свободный софт помогает защититься от слежки государства и корпораций – обрести настоящую свободу. Или большинство либертарианцев не уважает свою частную жизнь? Если слишком сложно разобраться во всех технических тонкостях, почему не платить другим за создание доступных программ, учебных материалов?
Ричард Столлман
Меня попробовали недавно научить писать телеграм-ботов. Почему-то это означало, что нужно поставить линукс. Система встала без проблем, но дальше начались танцы с бубном. Ставим питон. Открой консоль, пиши такое-то заклинание. Сработало? Ну-ка, давай скрин. Ага, поправка, пиши вот такое заклинание. Теперь поставим такие-то библиотеки. Пиши такое-то заклинание. Всё, запускай пайчарм. Почему не с ярлыка на рабочем столе? Почему даже такое элементарное действие нужно делать из консоли? А теперь в пайчарме открой его внутреннюю консоль и пиши там такое-то заклинание, чтобы установить библиотеки. Стой, мы же их ставили! Неважно, их надо ставить локально под каждый проект. И ещё интерпретатор не забудь выбрать. Я уже в пайчарме, это среда разработки, зачем мне в ней десять интерпретаторов, выбирать из них? Что мешает сделать один по умолчанию и десять опциональных для извращенцев? Кто вам преподавал UX?..
Я ничего не имею против опенсорсного софта или контента. Залезла на википедию, внесла правки в статью про Дэвида Фридмана. Пять минут – и миллионы русскоязычных пользователей получают доступ к актуальной информации. Спонтанные порядки – это сила! Но если хэндмэйд одежда дорогая и неудобная, то ходить в ней будут только реконструкторы. Если опенсорсная ОС требует на простые вещи тратить гораздо больше усилий, чем проприетарная, то сидеть на ней будут только гики, угорающие по безопасности.
Тот, кто украдёт у майкрософта исходные коды винды и выложит их в открытый доступ на какой-нибудь максимально децентрализованной площадке, окажет человечеству огромную услугу. Потому что эта система совершенно заслуженно занимает свою долю рынка – даже несмотря на то, что проприетарная и шпионит за пользователем. Я неоднократно писала о том, что мы уже готовы жить в условиях новой искренности, когда все могут и имеют полное моральное право шпионить за всеми, так что шпионство системы не воспринимается, как нечто ужасное – пока она деньги не тырит и в следственный комитет на тебя не стучит (а вконтактике люди сидят, даже зная, что он стучит на пользователей). Есть много примеров того, как тот или иной софт некоторое время был проприетарным, а затем его выложили в открытый доступ, и дальше его развивает уже сообщество. Ну и понятно, что чем слабее будет даруемая айти-гигантам государственная защита, тем чаще подобное будет происходить.
Про Lineage OS я ничего не слышала, полезла смотреть, оказалось, что моя модель трубки не поддерживается. Так что, когда буду менять, куплю уже с прицелом на этот фактор (если поддерживаемые модели телефонов не окажутся несоразмерно дорогими), тогда и поглядим. Надеюсь, это будет больше похоже на опыт с википедией, а не с линуксом.
Сидеть на опенсорсном ПО – это как быть веганом. Если ты живёшь в Индии, то без проблем, кругом полно вкусной веганской хавки. Если в России – то ты бессмысленно обрекаешь себя на более дорогую жизнь более низкого качества, ради неких этических принципов. Чем дороже для тебя эти принципы, тем на большие жертвы ты пойдёшь ради их соблюдения. Свободное ПО – это круто, но удобное в использовании ПО для подавляющего большинства – гораздо круче. Рыночек порешал.
В нашем новом мире данные превратились в весьма выгодный товар, которым торгуют государства, компании, хакеры, да все кому не лень! Неужели все они разом откажутся от этого ресурса, даже если вырезать государство под корень? Да и людям в основном всё равно на свои личные данные при посещении сайтов, скачивании игр, приложений, тик токов. То есть идет эдакий обмен своих данных на удобство/блага. Не думаю, что в таком случае нарушаются чьи-то права собственности. А что думаете вы?
P.S. Этот вопрос у меня возник, когда я скачивал одну захайповавшуюся китайскую игру (кто понял, тот понял, о чём речь). Там прямо так и написали, что вот вы согласны с тем, что мы будем использовать вашу инфу с аккаунтов для своих целей. То есть простым понятным человеку языком, а не как в других приложениях, где всё замыленно и туманно, объяснено, мол, мы не пиздим у вас, но как-то заберём, а лучше не думайте вообще об этом, чяо!
Анальный фокусник
Я хотела бы воспользоваться этим вопросом, чтобы порекомендовать читателю статью в канале с нескромным названием без компромиссов, но с удивительно скромным числом подписчиков. Впрочем, сам текст статьи выложен вконтакте, где подписчиков у автора на порядок больше. Там меня заинтересовал вот какой тейк.
Если слепо чтить текст договора со всеми его закорючками, оговорками и сносками петитом, то у поставщика услуг есть экономический стимул подстилать себе соломки в тексте договора: потребитель не будет детально вникать, но при этом текст договора существенно его ограничит. Но вот те детали договора, которые на виду, приходится делать привлекательнее для клиента, ибо конкуренция.
Но если считать договором только то, что было в явной форме проговорено во время заключения соглашения, а все неявные нюансы, по которым обсуждения не было, считать лишь односторонними благими пожеланиями – то появляется экономический стимул делать договоры короткими и понятными, чтобы сам процесс заключения договора не был обременителен для покупателя, иначе он уйдёт к другому поставщику.
Как мы можем видеть из приведённого вами примера, когда нет надобности в крючкотворстве, юристы быстро переходят на человеческий язык и прямо указывают, на что они оставляют за собой право. И, как мы видим по вашей реакции, клиент такую честность скорее одобряет. Между тем, вряд ли вы бы так снисходительно отнеслись к обозначенному в договоре намерению производителей игры, например, уводить деньги со всех ваших банковских счетов или биткоин-кошельков, к которым компания сумеет получить доступ. Хотя, казалось бы, речь тоже всего лишь о доступе к данным.
Мы живём во всё более прозрачном мире, который, к тому же, вскоре наполнится большим количеством фейков, неотличимых от реальности. Правовая защита персональных данных, охрана приватности личной жизни, закрытые ключи и пароли – всё это арьергардные бои перед полной капитуляцией. Что делать после капитуляции? Об этом я писала в одном из своих старых постов под названием Цифровая идентичность.
Будущее зыбко, но у меня такое ощущение, что наше поколение уже заранее приняло новые правила игры и не сильно переживает по этому поводу. Ну а те, кто по привычке будет хотеть что-то скрыть, обречены время от времени попадать в глупое положение. Пожелаем им не слишком нервничать от подобных конфузов.
Прошу прощения за то, что я не ответила на прямой вопрос о том, какого цвета трусы мы будем носить при анкапе, и какого фасона при минархизме. Что поделать, если мы будем ходить без трусов.
На первый взгляд, у свободного, не ограниченного государством, капитализма есть одна фундаментальная особенность – неизбежная концентрация всего капитала в одних руках. Что приводит к ситуации ничуть не лучше “государственного капитализма” в СССР (условно говоря, если сейчас 1% владеет 99% капитала, то понятно, что со временем 0.1% будет владеть 99.9% и так далее). То есть отсутствие государственного вмешательства в рынок ведёт к появлению такого всемогущего монопольного капиталиста, что государство покажется меньшим злом.
Где почитать, если есть, 1) Опровержение (желательно эмпирическое) тезиса о концентрации капитала. 2) Что может остановить концентрацию, кроме неэкономического (читай, государственного) вмешательства?
Вопрос сопровождается донатом в размере 0.00080000 BTC
К сожалению, любые попытки эмпирического подтверждения или опровержения тезиса о неизбежной концентрации капитала при капитализме наталкиваются на искажающее влияние государства. Можно приводить примеры того, как капитал концентрируется, потому что крупные капиталисты успешно лоббируют свои интересы, и в результате в государстве принимаются регуляции, выгодные крупному бизнесу и невыгодные мелкому. При этом остаются за кадром рыночные причины концентрации капитала. Можно демонстрировать, как государственные антимонопольные службы мешают пресловутой концентрации капитала, и при этом остаются за кадром чисто рыночные механизмы, которые также ей противостоят. Поэтому я бы хотела сосредоточиться именно на рыночных механизмах, работающих в том или ином направлении.
Концентрация капитала
Главная рыночная причина концентрации капитала – положительный эффект масштаба. Крупная компания может позволить себе использование большего количества капитальных благ, повышающих производительность труда, что позволяет получать больше прибыли и вкладывать её, опять же, во всё более капиталоёмкие факторы производства.
Также стоит отметить, что потребительские блага усложняются, и производство многих из них непременно требует вовлечения серьёзного капитала. Так, мелкая судоверфь не построит круизный лайнер, а маленькая студия не снимет блокбастер.
Размывание капитала
Теперь посмотрим на причины, способствующие уменьшению концентрации капитала.
Во-первых, помимо положительного эффекта масштаба есть и отрицательный. Чем крупнее структура, тем больше издержек приходится на паразитные процессы. Приказы по цепочке руководства идут дольше, чем от при её отсутствии. Приказ в цепочке руководства с большей вероятностью исказится, чем в условиях, когда индивидуальный предприниматель ставит задачи сам себе или непосредственным исполнителям. Сотрудники в крупных структурах мотивированы уже не прибылью компании, на которую они влияют весьма опосредованно, а искусственными KPI. В результате они больше сосредоточены на достижении KPI, а не на интересах бизнеса. Всё это снижает маржинальность. При определённой величине структуры отрицательный эффект масштаба оказывается сильнее положительного. Разросшийся выше оптимального размера бизнес начинает проедать капитал, уступая долю рынка более мелким конкурентам.
Во-вторых, именно малый бизнес внедряет львиную долю инноваций. Даже в крупной компании опытное производство сравнительно невелико по размеру и опирается на небольшое число дефицитных специалистов. Почуяв сверхприбыль в результате внедрения своей задумки, такой специалист довольно легко покидает компанию и открывает собственный стартап, который и снимает сливки с рынка. Удачные стартапы растут, доля старых капиталов снижается.
В-третьих, ради снижения рисков крупный предприниматель предпочтёт не складывать все яйца в одну корзину, и вложит деньги в несколько компаний. Так размывается структура владения компаниями, собственник уже не может пристально следить за развитием своего бизнеса, ответственность перекладывается на менеджмент, и именно топ-менеджеры становятся главными выгодоприобретателями процесса, а относительный доход инвесторов падает.
Наконец, никуда не исчезает и фактор размывания капитала при наследовании. Чем крупнее компания, тем больше шансов на то, что в завещании будет упомянута куча народу, а также разнообразных фондов, в то время как мелкое предприятие скорее достанется одному наследнику.
И о чём нам это говорит?
Да ни о чём. Оптимальный размер бизнеса для каждой отрасли, а часто также и для каждого региона свой и постоянно меняющийся, он определяется уровнем развития технологий, которые могут способствовать как увеличению отдачи от централизации (например, автомастерские были быстро вытеснены автозаводами после внедрения конвейера), так и увеличению отдачи от децентрализации (так широкополосный интернет резко увеличил число производителей контента и уменьшил средний размер редакции).
Концентрация капитала в руках немногих может и расти, и снижаться, это, в сущности, неважно. Важно то, что на свободном рынке благосостояние наиболее бедных растёт даже тогда, когда благосостояние наиболее богатых растёт ещё быстрее. И вот на эту тему как раз есть множество эмпирических исследований (хотя, конечно, и тут приходится помнить о том, что эмпирика будет неизбежно искажена государственным вмешательством). Подробнее об этом можно почитать в одной из глав переводимой мною Механики свободы за авторством Дэвида Фридмана, которая так и называется: Богатые богатеют, и бедные богатеют. Вожделенная эмпирика там тоже есть.
… когда обнищания рабочего класса всё никак не происходит…
Основной источник дохода государства – налоги, и вероятно, что для уплаты процентов по облигациям государство прибегнет к повышению долговой нагрузки. Неудачные размещения облигаций с точки зрения государства – сигнал, что ему не доверяют настолько, насколько дешево оно хочет привлечь средства, и это может стать причиной сокращения госрасходов.
В то же время невозможность занять может способствовать залезанию в карман через налоги. Я склоняюсь к тому, что лучше не давать в долг государствам, но с эгоистической позиции такое решение кажется не всегда оптимальным – ставки бывают вкусными, а риски низкими по сравнению с другими предложениями на рынке.
Но если с государством не хочется иметь дел и по этическим причинам, то с госкорпорациями всё как-то сложнее.
Частный банкир™
Я долго не бралась ответить на этот вопрос, потому что всё-таки в области финансов слабо подкована. Точно так же, например, в своём недавнем интервью с Алексеем Марковым говорит Григорий Баженов: не моя, дескать, сфера, поэтому здесь я никому не отвечаю, а сам спрашиваю. Конечно, мне проще, потому что вопрос касается не доходности и надёжности тех или иных инвестиций, а этической стороны вопроса, этическое же суждение способен сформулировать кто угодно.
Но даже для того, чтобы ответить с позиций этики, хочется быть уверенной, что не попадёшь пальцем в небо. Собственно, в чём состоят мои сомнения? Допустим, я говорю, что ссужать государству это фу, и надо нести деньги в банк. И это окажется тупой дилетантский совет, потому что банки не только платят меньшие проценты, так ещё и покупают на полученные от граждан деньги всё те же самые облигации госкомпаний. Или я называю какую-нибудь частную компанию, чьи облигации покупать не зазорно, а окажется, что её контрольный пакет принадлежит какому-нибудь упырю, активно сотрудничающему с государством, в том числе для того, чтобы щемить своих конкурентов.
Но если упорно стараться блюсти чистоту мантии, то куда вкладывать? В биткоин? Если речь о том, чтобы отложить на старость, то – однозначно в биткоин. Но если хочется хотя бы частично жить на пассивный доход, то уже хочется выбирать из инструментов, обеспечивающих кэшфлоу. В недвижимость, как завещал Кийосаки? Можно подумать, застройщики в России – меньшие упыри, чем топ-менеджмент госкорпораций. Да, собственно, и с биткоином не всегда понятно, откуда монеты. Может, ты помогаешь чиновнику отмыть взятку? Конечно, наиболее этически безупречные инвестиции – это агористский бизнес. Но о какой надёжности тут может идти речь?
Поэтому давайте я отвечу так. Само желание размышлять о том, какие инвестиции более этичны, а какие менее – прекрасно. Стремление наказывать компании или правительства за неэтичные поступки сбросом их бумаг – мощный репутационный инструмент, им стоит пользоваться. Но в условиях, когда трудно найти полностью чистые активы, можно, по крайней мере, практиковать умное голосование: покупать тех, кто относительно приличен, в ущерб тем, кто совсем отморозки. При прочих равных – предпочитать частников госкорпорациям. Если есть выход на мировые фондовые рынки, то присматриваться к бумагам правительств и компаний из более прилично себя ведущих стран. Но, разумеется, при этом не забывать о рисках и прибыли.
Как при анкапе обстоит вопрос с правами животных? В отличие от людей, у них нет возможности самообороны
Разжигатель ненависти к москалякам
Мне нечего добавить по этому вопросу ко всем моим ранним текстам по сабжу, так что я воспользуюсь поводом просто сослаться на них.
Либертарианство и охрана окружающей среды. Тут я рекомендую световский ролик про то, что если мы хотим больше животных, давайте их есть и всячески извлекать из них выгоду. Плюс упоминаю Остром, которая показывает, что делать с трагедией общин применительно к дикой природе.
Зоофилия. Здесь рассказывается про правовой статус животных, про мораль в качестве главного регулятора отношения к зверюшкам, а также неожиданно всплывает кот по имени Стаббс.
Права животных. Тут приводится одна из первых моих неуклюжих формулировок о том, что право есть претензия, которую терпят, и даются советы для фанатов древнего Рима.
Об убийстве животных в зоопарке. Начинаю с комариков, прохожусь по кейсу с одной неудачливой обезьяной и заканчиваю светлым прогнозом о том, как Землю поглотит девственная природа.
О правах разумных нелюдей. Показываю подходы к установлению правовых отношений с нечеловеческим разумом – на примере попугая.
Вообще, при сочинении очередного вопроса очень рекомендую предварительно заглядывать на страничку навигации и проходиться поиском по предполагаемым ключевым словам вашего вопроса. Вполне вероятно, что вы получите довольно разноплановый ответ на ваш вопрос по уже опубликованным материалам.
Для кого-то девушка из lofi radio, а для кого-то иллюстрация права животных валяться на кровати
В Петрозаводске недавно отменили правила размещения вывесок и, скорее всего, предприниматели вновь начнут вешать очень яркие баннеры, дабы заявить о своем заведении, правда, обычным людям такой расклад явно не очень будет нравиться. Что будет с дизайн-кодом вывесок (и с фасадами зданий, ведь по-разному застекленные балконы, да кондиционерные блоки, портят внешний вид объекта) при анкапе?
анонимный вопрос
Это типичный пример вопроса об экстерналиях. Кто оплатит собственнику исторического здания аккуратную реконструкцию вместо дешёвого и качественного современного ремонта? Кто запретит уродовать фасад удобными и полезными кондиционерными блоками? Кто побудит делать баннеры и вывески радующими придирчивый вкус эстета, а не увеличивающими продажи? Кто, если не государство?
Вы, конечно, заранее знаете, что на этот вопрос должен ответить любой анкап. “Конечно, рыночек”, – ответит анкап. Но как рыночек всё это сделает? У него нету ручек. Есть у рыночка невидимые ручки, не беспокойтесь. Сейчас поясню, откуда они растут.
Сначала невидимые ручки берут экономику за шкирку и вытаскивают из очевидной жопы. Если никакое государство не будет при этом цепляться за экономику, то рыночку будет легче её вытащить. Каждый предприниматель будет сам решать, ориентируясь на местные культурные нормы и собственные представления о допустимом, какого размера и какой кислотности цветов здесь уместна вывеска, чтобы получить максимум прибыли. И чем лучше защищено его право собственности на то, что под вывеской, тем в более долгосрочной перспективе эта прибыль будет рассматриваться.
Бедный купит квартиру подешевле, по возможности вместительную и не слишком далеко от работы. Зажиточный купит просторную и уютную. Богатый построит красивый дом, в котором каждая деталь будет радовать лично его глаз. Где-то между зажиточностью и богатством о такой архаичной проблеме, как торчащий на видном месте кондиционерный блок, уже будет как-то странно вспоминать.
Какие-то исторические здания будут снесены ради объектов, которые принесут больше дохода. Когда этот доход превратится в богатство и процветание, оставшиеся исторические здания окажутся дорогими и престижными – в их бережную реконструкцию вложатся те, кто захочет жить в исторических зданиях сам или селить там туристов. А кому не хватит старых исторических зданий, найдёт классного архитектора, и тот построит новое здание, которое станет не менее историческим – несмотря на то, что в нём-то будут предусмотрены ниши для кондиционерных блоков. И вывески на нём будут смотреться солидно и благородно. А может, сочно и неоново, если таков окажется дух квартала. Потому что зачем вешать вывеску, нарушающую дух места, особенно если ты не стеснён в средствах? Она будет не столь эффективна.
А где-то вместо таких тонких материй, как дух, будут строгие правила, предписанные собственником территории – или товариществом собственников. Они в своём праве, но скорее всего и они будут своими правилами добиваться того, чтобы их земля стоила дороже, район считался престижнее, а арендатор не слишком пугался ненужных строгостей. У них для этого будет куда более непосредственная мотивация, чем у чиновников из какого-нибудь градостроительного управления.
Я мало что понимаю в футболе, и из международных спортивных организаций более или менее знакома только с конфедерацией практической стрельбы, но это не особенно принципиально. Так или иначе, все подобные организации создаются для продвижения тех или иных видов спорта или другой активности (какой-нибудь GreenPeace или Красный Крест – организации того же толка, хотя к спорту отношения не имеют).
Задача подобных организаций – упрощать взаимодействие между локальными командами, клубами и тому подобными подразделениями, вырабатывать единые правила, организовывать соревнования и так далее. Они питаются взносами участников, донатами, продажей рекламы, мерча и тому подобного. Короче говоря, для их деятельности государства вообще не требуются.
В чём проявляется участие государства в деятельности таких организаций? Ну, для спорта это наличие национальных сборных, национальных чемпионатов и так далее. Если государств не будет, то вместо это будут какие-нибудь соревнования внутри условной красной лиги, зелёной лиги, фиолетовой лиги и так далее – а потом финальная схватка за какой-нибудь, хм, радужный кубок.
Всякие там олимпийские игры сейчас официально принимают у себя вовсе не страны, а конкретные города, вот и будут за это право соревноваться не государства, а муниципалитеты, а то и вовсе частные владельцы стадионов да отелей.
Каким-нибудь “врачам без границ” границы, как нетрудно понять уже из названия, только мешают. То же можно сказать и о прочих международных ассоциациях активистов – их возможности от упразднения понятия “государственный суверенитет” значительно вырастут.
Консорциумы, вроде W3C и им подобных, уже сейчас работают так, как будто никаких государств нет, либо, в худшем случае, вынуждены как-то приспосабливаться к их наличию, и не станут плакать по их пропаже.
Короче говоря, я не могу себе представить ситуацию, при которой какая-либо нынешняя негосударственная международная ассоциация не сумела бы практически без изменений продолжить свою деятельность при анкапе.
Как нетрудно видеть, на эмблеме фифы никаких государственных границ нет
