Экстерналии насилия

Колонка Битарха

В дискуссиях с подписчиками периодически попадаются мнения «моральных уродов», которые считают, что никакой морали не существует, это всё «разговоры для бедных» и что только дурак откажется от такого эффективного инструмента как физическое насилие. Такие люди конечно же заслуживают жесточайшего порицания и остракизма, по примеру как это делают борцы с расизмом и гомофобией в США. Но чтобы убедить в этом широкую публику всё же придётся обозначить утилитарные аргументы относительно недопустимости агрессивного насилия в обществе. Ведь действительно, деонтологическая мораль не появляется «из воздуха», это продукт многократных взаимодействий субъектов в обществе.

Для начала отметим, что мораль неагрессии существует даже у многих видов животных. Как доказал известный биолог Конрад Лоренц, врождённая наследуемая мораль неагрессии в отношении к особям собственного вида присутствует у всех животных с «врождённой вооружённостью» (например, ёжики, дикобразы, ехидны, ядовитые змеи). Она закрепилась в их ДНК в ходе естественного отбора, когда особи, склонные к агрессии, умирали в стычках, не оставляя потомства.

Как вы думаете, когда появляется моральный запрет на определённое поведение в обществе? Предполагаю, что ответ очевиден — когда большинству членов общества данное поведение доставляет неудобства, снижает качество жизни, создаёт чрезмерные риски. Говоря экономическим языком — поведение одного субъекта создаёт огромные отрицательные экстерналии для членов всего общества, хотя конкретного для данного субъекта такое поведение может быть очень выгодным.

Мы можем найти достаточное количество примеров подобных отрицательных экстерналий если заглянем в мировую историю. Вот некоторые примеры подобных экстерналий:

1) Различные экологические вызовы (запрет этилированного бензина, инсектицида ДДТ, фреона в холодильных установках, в последние годы — двигателей внутреннего сгорания в некоторых странах).

2) Проблемы неприемлемого для общества риска (закрытие АЭС во многих странах после аварий в Чернобыле и Фукусиме, ограничение выбросов углекислого газа для снижения риска глобального потепления).

3) Плохое обращение с детьми (запрет на применение насилия к детям введён уже в большинстве стран мира). Было доказано, что это приводит к повышению случаев наркомании, алкоголизма, самоубийств, снижает их шансы на успех в жизни, а также приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.

4) Жестокое обращение с животными — приводит к повышению среднего уровня насилия во всём обществе.

Как можем заметить, во всех этих случаях наблюдается конфликт между индивидуумом, которому выгодно эгоистичное опасное поведение и всем обществом, которое будет нести издержки от его поведения. Например, для нерадивых родителей отшлёпать ребёнка намного проще, чем объяснить ему словами, почему надо себя вести определённым образом, только вот последствия от данного поступка будут размазаны на всё общество целиком. Также и с использованием дизельного автомобиля — для его владельца это дёшево и удобно, а для остальных жителей города — плохой воздух и различные заболевания. О подобных экстерналиях начинают серьёзно говорить лишь тогда, когда вред от них становится заметен существенной части общества.

Применение агрессивного насилие как инструмента достижения каких-либо целей (как правило это принуждение и наказание) несёт в себе самые большие экстерналии которые только существуют на Земле. Намного, намного большие, чем даже использование АЭС с реакторами «чернобыльского» типа или угольной ТЭЦ без каких-либо систем очистки в городе. Вот лишь некоторые утилитаристские аргументы, почему же агрессивное насилие это плохо:

1) Повышается средний уровень насилия в обществе. Если стационарный бандит (государство) применяет жестокие методы принуждения к своим «холопам», они быстро ожесточаются и уже не считают зазорным избить жену и ребёнка, отобрать у слабого деньги и телефон. Постоянные перестрелки и преследования полицией приводят к частым ранениям случайных (непричастных к делу) лиц. Повышается уровень стресса у многих людей, что приводит к увеличению числа психических заболеваний, самоубийств, употреблению наркотиков, снижению творческих способностей и замедлению экономического роста. По этим причинам в странах Скандинавии уже сейчас государство отправляет в тюрьму разве что за умышленное убийство, а сами тюрьмы больше похожи на санатории.

2) Риск рукотворной глобальной катастрофы или даже самоуничтожения человечества. С развитием технологий суммарный вред, который может нанести один человек, постоянно растёт. Если агрессивное насилие в обществе является нормой (особенно государственное, т. к. от него сложнее всего уйти), то рано или поздно доведённый до отчаяния человек решит воспользоваться какой-то опасной технологией как оружием судного дня (ОСД) — пригрозит взрывом реактора АЭС или выпустить наружу смертельный вирус. Когда стационарный бандит угрожает закрыть тебя в тюрьме навсегда, ни о какой гуманности не будет идти и речи, все средства хороши чтобы тебя оставили в покое, даже угроза устроить мировую пандемию. Для общества даже исчезающе-малая вероятность такого события неприемлема, так как потенциальный ущерб от него будет просто катастрофический и может даже привести к уничтожению человека как вида.

3) Останавливается продуктивное развитие экономики и качества жизни ибо насилие становится «целевой функцией» развития общества. Вместо разработки технологий, производства товаров и услуг, приносящих пользу большинству населения, ресурсы общества тратятся на создание инструментов насилия. Существует распространённое заблуждение, что «гонка вооружений» двигает научно-технический прогресс. Это действительно так, но только на очень коротком промежутке времени. Потенциал насилия можно рассматривать как аналог понятия «целевая функция» в математике. Она стремится к вполне конкретному и практически не изменяющемуся во времени значению (точнее, постоянно снижающемуся) — нанесению неприемлемого ущерба противнику (толерантность к насилию имеет постоянную тенденцию к убыванию, соответственно, снижается и порог неприемлемого ущерба). Это отличает насилие от всех прочих областей человеческой деятельности, в которых ставится цель улучшение жизни человека. Потребности людей постоянно растут и это даёт стимул для научно-технического прогресса, появления новых ниш в экономике, рост качества жизни. А вот общество, развивающееся через «гонку вооружений» приходит к коллапсу, как это уже случилось с СССР. Когда возможность нанести друг другу неприемлемый ущерб появилась у всех развитых государств, технологическое развитие резко затормозилось.

4) Формирование военного гегемона, иерархии доминирования, и, как следствие — обрушение рождаемости, вымирание человечества. В исследования Джека Хиршлейфера приводится доказанное утверждение, что нарушение равномерности распределение баланса потенциала насилия (БПН) в обществе приводит к появлению иерархии доминирования (государство в человеческом обществе является одним из её примеров), а если неравномерность БПН продолжает увеличиваеться — глобального «военного гегемона». Опасность длительного существования жёсткой иерархии доминирования была выявлена в различных экспериментах на животных, например «Вселенная 25». Популяция просто вымирала за счёт снижения рождаемости. Вы сейчас наверное скажете «условия не те», «человек не крыса», «аналогия не аргумент», но посмотрите правде в глаза и на статистику суммарного коэффициента рождаемости в различных странах мира: в большинстве стран он уже сейчас ниже уровня воспроизводства (в среднем 2.1 ребёнка на одну женщину). Также есть определённая зависимость между уровнем рождаемости и фактической степенью вмешательства государства в жизнь человека. В Африке и Индии формально может быть много регуляций различных сфер жизни и высокие налоги, но в реальности государство физически не способно дотянуться до каждого жителя. А вот в Сингапуре с выездными визами и поркой за инакомыслие население почему-то не спешит размножаться несмотря даже на высокий уровень дохода. Как и в Южной Корее, где уровень личных свобод, если смотреть непредвзято, не сильно выше чем в Северной.

Выводы. Как видим, мораль недопустимости агрессивного насилия это не просто чья-то «хотелка», а банальное условие выживаемости цивилизации и даже человечка как биологического вида. Отвержение этой морали по сути означает ровно одно: «я тут самый главный и мне плевать что сдохнет всё человечество». К такому человеку у всех нормальных людей должно быть соответствующее отношение — как к самому худшему подонку, новому Гитлеру или Пол-Поту.

Во всём развитом мире общество приняло недопустимость использования этилированного бензина, ДДТ, эксплуатацию АЭС, насилия над детьми по утилитаристским соображениям. Следующим на очереди стоит насилие со стороны стационарного бандита (государства).

Аргумент за БПН от теории эволюции

Колонка Битарха

Интересное исследование биолога Конрада Лоренца, которое показывает, как естественная «вооружённость» у животных приводит к появлению морали против агрессивного насилия. Точно так же и восстановление баланса потенциала насилия (БПН) в человеческом обществе приведёт к принятию принципа неагрессии (НАП).

Есть много видов, вооружение которых так сокрушительно, а приемы применения столь молниеносны, что настоящая боевая стычка между соперниками закончилась бы смертью одного из них, а то и обоих. Вспомните хотя бы ядовитых насекомых и змей. Поэтому не удивительно, что естественный отбор вырабатывает у подобных видов запрет применять оружие во внутривидовых стычках. Систему инстинктивных запретов, ограничивающих поведение животных, этологи, вслед за Лоренцем, называют естественной моралью. Она тем сильнее, чем сильнее от природы вооружено животное. При территориальной стычке ядовитые змеи преувеличивают себя, вытягиваясь, кто выше встанет, раскачиваются, толкают друг друга, но никогда не только не кусают, но даже не демонстрируют оружие. Некоторые виды даже угрожают друг другу, отвернув головы. Недаром не только обычные люди, но и многие зоологи принимали турнирные сражения змей за брачные танцы.

Хорошо вооруженные животные могут долго угрожать друг другу, а когда один из них устанет, он резко меняет позу, подставляя противнику для коронного боевого удара самое незащищенное место. Моральный запрет срабатывает у победителя как удар тока: весь его гневный пыл испаряется, он отворачивается от противника и прячет оружие. Так гордый мальчишка, чувствуя, что он проиграет стычку, вдруг закладывает руки за спину, поднимает лицо к победителю и кричит: “На, бей!” В отличие от волка или змеи человек в ответ может и ударить.

Проанализировав много видов, Лоренц более 50 лет назад сделал потрясающий по простоте вывод: у сильного животного бывает сильная мораль, у слабого — слабая. Человек по своей естественной истории — очень слабо вооруженное животное, даже укусить (в отличие от обезьян) и то толком не может. Поэтому у человека изначально слабы инстинктивные запреты, слаба естественная мораль. Безоружный мужчина не может в стычке нанести существенного ущерба другому: один устанет бить, а другой всегда может убежать. Врожденные запреты у человека соответствуют этому. Но впоследствии он начал создавать и совершенствовать оружие и стал самым вооруженным видом на Земле. Мораль же почти не изменилась.

Дольник Виктор Рафаэльевич
«Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев»

Главная ошибка анкапов

Колонка Битарха

В своём недавнем посте Анкап-тян написала, что не убеждена моими аргументами в необходимости абсолютного НАП. К сожалению, подобное непонимание фактов и противоречивость позиций постоянно встречается у многих либертарианцев. Раз Анкап-тян не убедила реальная угроза глобальной катастрофы (пример с вирусом), должна убедить более сильная, в понимании любого либертарианца, угроза — невозможность реализации свободного общества (панархии и анкапа) без принятия абсолютного НАП. Без него анкап — это действительно утопия. Вот почему:

1) Признанное в научном сообществе исследование Джека Хиршлейфера про устойчивость анархии, где, кроме всего прочего, упоминается сценарий появления «военного гегемона» (что есть ничто иное как появление стационарного бандита — государства) при нарушении равномерного баланса потенциала насилия (БПН) в обществе. А там где существует равномерный БПН, принуждать с помощью физического насилия нельзя по определению.

2) Если кого-то в обществе можно заставить с помощью насилия выплатить компенсацию, точно также можно заставить платить налоги — технически разницы нет никакой! А там где налоги, снова добро пожаловать в этатизм! Михаил Светов это отлично понимает, поэтому на каждом стриме повторяет: нужно избавляться от плохих инструментов, уничтожить «кольцо всевластия» (что есть ничто иное как возможность с выгодой для себя применять агрессивное физическое насилие вне зависимости от целей — это же просто инструмент, моральные категории тут не играют роли).

3) Понимание справедливости у всех разное. Для члена ЭКЮ «Социалист» организация забастовки это героический поступок, для ЭКЮ «Класслиб» это преступление. Допустим, рабочий — гражданин ЭКЮ «Класслиб» организовал забастовку, работодатель подал в суд и его приговорили к выплате неподъёмной компенсации, что по сути означает отправление в рабство. Он просит защиту у ЭКЮ «Социалист», та соглашается. Ваши действия?

(а) Если признаёте абсолютный НАП, то всё хорошо — максимум с ним больше не ведут дела бизнесы из ЭКЮ «Класслиб».

(б) Если не признаёте — вы сами труп, даже если не имеете никакого отношения к этому делу. ЭКЮ «Класслиб» отправляет силовиков к перебежчику, силовики «Социалиста» контратакуют, «Класслиб» запускает ракеты по военным объектам и главному офису «Социалиста», те отвечают с помощью ОМП. Вам очень повезёт, если это будет всего лишь тактическое ядерное оружие. Но ЯО это сложно и дорого, поэтому, скорее всего, вспыхивает глобальная пандемия по-настоящему серьёзного вируса со смертностью 30-50% и вирус испытывает на прочность иммунную систему уже в вашем организме.

4) До появления ОМП и доктрины сдерживания (M.A.D. Джона фон Неймана) подобный конфликт между ЭКЮ («защитных агентств», племён, фратрий) всегда приводил к образованию привычного нам государства с гигантскими протяжёнными границами типа России. Хотя мне не нравятся многие рассуждения Роберта Нозика, но здесь он оказался прав. Не признаёшь абсолютный НАП — добро пожаловать снова в государство!

5) Допустим мы признаём, что нельзя применять насилие против ЭКЮ, но почему можно против одного человека? А против 10 уже нельзя? Где граница?! При панархии возможность создать свою ЭКЮ и выйти из юрисдикции предыдущей это основа существования модели, без этого панархия невозможна. Также как и при анкапе «суверенитет личности»: один человек равно одно государство в современном понимании. А суверенные государства, как мы прекрасно знаем, друг к другу насилие не применяют, иначе они никакие не суверенные.

6) Мир «Джона Уика» не понравится большинству населения. Что ни говори, но даже мне умеренное государство вроде Швеции кажется более привлекательным вариантом, чем жизнь в таком адище под мафией. Большинству людей тем более, соответственно, привлекательность у такого «анкапа» никакая!

7) Напоследок — доказательство самой истории. Так любимые многими либертарианцами примеры анкапа в прошлом — средневековая Ирландия и Исландия закончили свой путь вовсе не из-за каких-то типичный проблем анкапа, о которых постоянно говорят (дороги, суды). А по банальной причине — их завоевали. Но это произошло не просто так и вполне было ожидаемо. Если эти общества были бы идейно-волюнтаристскими, они целенаправленно боролись бы с агрессивным насилием, создавали для этой цели культурные произведения, методики, технологии и самое главное — несли бы эти ценности во весь мир. В таком случае сами англичане изгнали бы из общества Кромвеля при первой же попытке инициировать агрессивное насилие когда-то в юности и Ирландия до сих пор была бы анкапской.

Между прочим, в некоторых обществах иногда стихийно появлялись права у женщин, но потом исчезали, когда приходили завоеватели или новый жестокий вождь. Глобально же права женщин стали новой нормальностью, данностью для всех, только лишь в 20-м веке после направленной деятельности суфражисток. Точно также и с анкапом — чтобы он стал реальностью и не исчез через секунду, нужна направленная деятельность по борьбе с агрессивным насилием, т. е. абсолютный НАП должен стать новой нормальностью жизни.

Сцилла и Харибда дискурса о ненасилии

В этом канале уже появлялось несколько статей Битарха об “абсолютном NAP”, под которым он понимает запрет не только на агрессивное насилие, но и на отложенное возмездие или энфорсмент приговоров. Я пока не убеждена его аргументами, но саму тему считаю достаточно важной, чтобы продолжать вас с ней знакомить.

Вкратце, идея в следующем. Технический прогресс увеличивает доступный человеку масштаб насилия и уменьшает относительную цену насильственного воздействия. Запустить пандемию вроде нынешней завтра сможет любой студент-биолог, поэтому нам нужно такое общество, где у людей как можно меньше причин угрожать подобным и как можно больше моральных ограничений, заставляющих о таком даже не думать. В качестве одного из вариантов действий Битарх размышляет о ненасильственном государстве. Для того, чтобы снабдить предполагаемую Грету Тунберг аргументами, он опубликовал статью про экстерналии насилия, где перечисляет, чем насилие вредит обществу. Вкратце пройдусь по тезисам этой статьи и ещё нескольких на схожие темы.

1. Со ссылкой на Конрада Лоренца говорится о том, что у человека нет естественной морали неагрессии к особям своего вида, заложенной в генах, поскольку естественная вооружённость человека невелика. Отсюда одной из альтернатив насильственным наказаниям за насильственные преступления может быть добровольная генетическая коррекция поведения, если её удастся разработать.

У человека почти нет генетически обусловленных паттернов поведения, есть лишь некоторые склонности, а вся конкретика задаётся через социальные механизмы. Так что ссылки на биологическую эволюцию годятся скорее для иллюстрации, но не как буквальное руководство к действию. Социальная эволюция тоже есть, лучше ориентироваться на примеры оттуда.

2. Приводятся примеры того, как человечество вводило запрет на некую деятельность и успешно его энфорсило (использование этилированного бензина, ДДТ, фреонов). Указывается, что тем же манером человечество успешно энфорсит и ограничения на морально неприемлемые действия (например, жестокое обращение с животными, детьми и заключёнными). Стало быть, кампания политического давления поможет и в насаждении абсолютного NAP.

Государство всегда радо чего-нибудь запретить, обоснование не так важно. Так, доводы за запрет фреонов, будто бы жрущих озон в стратосфере, и ДДТ, будто бы могущего вызывать рак, в основном сводились к так называемому научному консенсусу. То же касается и доводов за запрет эмиссии углекислого газа, будто бы виновного в глобальном потеплении, которое будто бы несёт человечеству угрозу.

Так что для политического давления на глобальном уровне даже не нужны серьёзные аргументы, надо лишь захватить место в повестке. Для этого придётся подвинуть оттуда climatechange, но перед этим забороть его младших братиков вроде ротшильдов, чипирования и ГМО. Задача решаемая, но методы таких кампаний требуют больше орать, чем думать, и это лично мне трудно, даром что я ору на аватарке.

3. Приводятся аргументы о долгосрочных отрицательных последствиях высокой толерантности общества к насилию. Как минимум, повсеместное насилие становится фактором торможения экономики – слишком большая доля ресурсов уходит на обеспечение безопасности, в том числе безопасности сделок. И наоборот, показываются долгосрочные положительные последствия низкой толерантности к насилию. Например, в свежей заметке упоминается исследование того, как культура обнимашек и свободы подросткового секса приводит к уменьшению иерархичности в обществе.

Вот аргументы – это другое дело, тут есть, чего обсуждать.


Резюмирую. Желающему обеспечить успех идеям ненасилия придётся пройти между Харибдой нечистоплотности моральной истерии и Сциллой ограниченного воздействия научной дискуссии. Я бы посоветовала Битарху держаться ближе к Сцилле, как завещано нам Гомером, но тут уж пусть каждый, кто бороздит воды публичного дискурса, сам выбирает свой путь.

Вон тот левацкий водоворот – опаснее

P.S. Мы, разумеется, не сошлись с Битархом во взглядах по содержанию статьи. Кое-какие тейки я переработала, но не все. Так что, скорее всего, нас ждёт продолжение дискуссии.

Ненасильственное государство

или реалистичный сценарий перехода к свободному обществу

Колонка Битарха

Текст существенно мною переработан с разрешения автора. Оригинальная публикация – в паблике Битарха.

Прочитав заголовок, вы наверное не можете сразу понять, это шутка что-ли? Фраза выглядит как оксюморон! Стационарный бандит (государство) осуществляет свою власть через насильственное принуждение, поэтому о каком ненасильственном государстве вообще может идти речь?! На самом деле, такая форма общественного устройства вполне может существовать на переходном этапе к полностью безгосударственному обществу. Для понимания идеи нужно отделить инструменты государства по физическому принуждению от всего остального (законодательство, суды, реестры собственности, инфраструктура, дороги, медицина и прочее) и убрать первые.

Как вообще такой гибрид может появиться? Если коротко, то в результате принятия обществом идеи о недопустимости агрессивного физического насилия. Неагрессия хоть и является необходимым условием для создания свободного (либертарианского/волюнтаристского) общества, вполне может быть достигнута активистами, вообще никак не связанными с либертарианством. Например, в странах Скандинавии уже полвека, как достигнут однозначный консенсус о запрете насилия к детям, и это было сделано вовсе не либертарианцами. Ничто не мешает запустить общественную кампанию по продвижению универсального принципа неагрессии, например, мотивируя это угрозой сильных отрицательных экстерналий агрессивного насилия для всего общества (этот аргумент уже показал свою эффективность для запрета насилия к детям и даже животным, привёл к его искоренению в большинстве развитых стран) или даже самоуничтожения человечества. С довольно большой вероятностью эта кампания будет проведена активистами, даже не знающими значения слова «либертарианство», хотя, проводя её, они откроют путь в мир, где либертарианство будет возможно реализовать на практике.

Примерный сценарий, как могут развиваться события:

1) Новая (или даже та же самая) «Грета Тунберг» активно продвигает идею о недопустимости и опасности агрессивного насилия. Эти идеи получают вирусное распространение, быстро идут «в народ». Возможно, даже кто-то из активистов становится «Человеком года» по версии журнала Тайм.

2) Возрастает прессинг на чиновников и силовиков. Даже соседи им начинают говорить «ты новый Гитлер, пошёл вон», с ними перестают общаться друзья, их больше не впускают в бары и клубы. Всё большее количество силовиков отказывается браться за энфорсмент «преступлений» без жертв, типа превышения скорости, потому что боятся последующего шейминга. Кошмарить бизнес, особенно мелкий, для чиновников тоже начинает означать политическую смерть.

3) Люди, желающие твёрдого порядка и дисциплины, привыкшие стучать на соседей в полицию, конечно, возмущены. Полиция никого не пакует в кутузку, а приезжает и мягко уговаривает вести себя прилично – это работает хуже, да и вызывает моральное негодование: какого чёрта они так стелются перед этими скотами за наши налоги, вместо решительных мер.

4) Происходят неизбежные изменения и на законодательном уровне – в первую очередь, конечно, в странах парламентской демократии. Любой, кто выступает за сохранение статус кво, попросту проиграет выборы, как если бы он выступал за разрешение ДДТ или этилированного бензина. Выполняя запрос избирателей, парламентарии вынуждены изобретать меры принуждения, не подразумевающие применения насилия. На этом этапе, скорее всего, депутатами даже не рассматриваются вопросы, так привычные в дискуссиях про либертарианство (как перейти к частным дорогам, школам, больницам, пенсиям, субъектность детей, легализация наркотиков и прочее).

5) Итак, парламенты начинают принимать законы об упразднении таких мер пресечения и наказания, как лишение свободы, о запрете применения оружия полицией, а заодно, конечно, усложняют приобретение оружия частными лицами – но как раз этот запрет у государства толком не получится исполнять, ведь оно само отказалось от насильственного принуждения. Сокращается финансирование обороны, армия перестаёт тренироваться в горячих точках по всему миру, и ограничивается мирными учениями.

6) Все остальные функции государства (кроме силового принуждения) продолжают работать, как раньше: образовательные и медицинские учреждения, выдача документов, суды, регулирование дорожного движения, даже налоговая служба. Ведь когда во многих странах Европы начали говорить о запрете автомобилей с ДВС, никто не предлагал избавится от привычного «автомобильного» образа жизни совсем. Топливо для ДВС это гораздо удобнее, чем громоздкий аккумулятор, но оно оказывается жертвой борьбы за экологию, даже если в ней лишь 10% здравого смысла и 90% истерики. Аналогично и с насилием — для государства это очень удобный инструмент, но раз он считается неприемлемым, придётся искать альтернативу. Тем не менее, законопослушное большинство, которое и сейчас почти не сталкивается с государственным насилием, поначалу даже не заметит, что что-то поменялось.

7) В международной политике вместо военного принуждения уже давно используется механизм экономических санкций. Скорее всего, этот же способ вместо прямого полицейского насилия теперь будет применяться и к гражданам. Этот инструмент при всей своей обманчивой мягкости весьма мощен, особенно в социальном государстве, где от государства зависят всевозможные выплаты, получение бесчисленных разрешений на деятельность и так далее.

8) Люди, попавшие под каток экономических санкций государства, будут вынуждены искать возможность самостоятельного выживания. Появятся неформальные объединения взаимопомощи, которые постепенно обеспечат своим участникам, де факто вышедшим из-под государственной юрисдикции, более или менее приемлемые условия жизни. Фактически, это давно уже теоретически изученные нами контрактные юрисдикции.

Так постепенно, благодаря политическому давлению, делающему применение насилия неприемлемым, классические территориальные государства превратятся в панархии. Лишь часть контрактных юрисдикций будет либертарианской, но обратить человечество в либертарианство полностью – это совершенно избыточная задача. Вполне достаточно, чтобы выбор порядков, по которым человек живёт, происходил добровольно.

Несколько обзоров

Принципы агоризма – теперь в видеоформате

Я недавно публиковала пост Принципы агоризма, куда вынесла комментарий Александра Татаркова, сделанный к моему посту с бизнес-идеей для агориста в области общественного питания. Сейчас Александр выпустил ролик на ютубе, где существенно развернул свой текст, добавив к нему историческое введение, различные мотивационные вставки, ну и сами принципы агоризма подал в более подробном виде.

Предполагается, что дальше он продолжит раскрытие темы, так что подписывайтесь на канал, можно будет узнать много интересного. Автор всё ещё излишне многословен, так что слушаю его на полуторной скорости.

Популяризация свободы

Виталий Тизунь, чьё эссе Теория свободного общества я предлагала вашему вниманию в начале марта, принялся за продолжение, и уже выпустил первую главу, Популяризация свободы. В ней он отстаивает идею о том, что доводы в пользу панархии более убедительны для широких масс, поскольку не предлагают ни от чего отказываться, а наоборот, сводятся к тому, чтобы каждый мужик получил по бабе, баба по мужику, и что бишь там ещё обещал известный российский панархист Владимир Жириновский, с тем только отличием, что эти обещания будут правдивыми. Мне пока трудно судить о замысле всего произведения, но стиль в целом хорош, так что буду следить за процессом, хотя и не гарантирую, что стану его детально освещать. Анонсы Виталий выкладывает у себя в телеграм-канале, можете подписаться и сами отслеживать.

Заразное либертарианство

Битарх выпустил статью Заразное либертарианство, в которой сетует на линейные темпы роста аудитории подавляющего большинства либертарианских ресурсов. Уподобляя либертарианство инфекции, Битарх отмечает, что заражение происходит лишь через немногих пассионариев, а далее по цепочке заразившихся передаётся весьма слабо. Далее он ставит нам в пример Грету Тунберг, которая сумела сделать свой дискурс воистину заразным, что иллюстрируется картинкой роста числа её подписчиков в твиттере, демонстрировавшей до короновируса экспоненциальный рост, а дальше тунберг-эпидемия вышла-таки на плато, потому что человечество село на карантин.

Наблюдается экспоненциальный рост числа сторонников

Действительно, мои успехи смотрятся существенно скромнее, и тренд ближе к линейному (крупный скачок это реклама у Пожарского):

Так что немедленно перешлите этот пост десяти друзьям, и пусть каждый подпишется на мой канал, только так идеи либертарианства приобретут необходимую контагиозность. Не желаете? How dare you!

Если серьёзно, то далее в статье Битарх предлагает набор критериев, которым должна удовлетворять достаточно заразная идея, и под конец в качестве примера такой идеи предлагает свой лозунг свобода NAP или смерть! Мне кажется, что куда свежее и актуальнее сегодня будет смотреться посылка государство не спасает от пандемии, а гражданское общество спасает. Долой государство, даёшь гражданское общество! Я, разумеется, не световский ГрОб имею в виду, он спасает только от скуки.

Условия устойчивости анархии

На канале Анархия+ вышел разбор нескольких подходов к исследованию условий устойчивости анархии. Упоминается опубликованный мной в начале февраля перевод работы Хиршлейфера Анархия и её распад, но также даются ссылки и на некоторые другие работы. Для удобства все материалы любезно собраны автором в один прилагаемый к посту архив.

Пост призывает уделять внимание в кухонных обсуждениях анархии также и условиям устойчивости предлагаемых моделей общества, а для избегания профанации – ознакомиться с различными подходами к этой теме, помнить о границах применимости моделей, уточнять используемую терминологию, и соблюдать прочие азы цивилизованного обсуждения.

Конфликт защитных организаций — это ложный аргумент против анкапа

Колонка Битарха

Оригинальная публикация вконтакте

Критики анкапа постоянно приводят этот известный ещё из книги 1974 г. Роберта Нозика Анархия, государство и утопия аргумент о невозможности анкапа. Суть его в том, что разные защитные организации могут принять противоречащие решения относительно какого-либо дела, войти в вооружённый конфликт при попытке его исполнить, и в итоге останется одно, самое сильное агентство, которое станет обычным мини-государством с территориальной монополией. Джек Хиршлейфер в своей работе об условиях устойчивости анархии продемонстрировал, при каких условиях подобное происходит, приводя к войне за гегемонию вместо состояния анархии.

Но этот аргумент относится исключительно к моделям безгосударственного общества, где применение насилия всё же допустимо для некоторых целей (исполнение контрактов, взыскание компенсации). Например, такой позиции отчасти придерживается Мюррей Ротбард и полностью Дэвид Фридман (книга Механика свободы). Для полностью волюнтаристского общества проблема конфликта защитных организаций, как и определения высшей инстанции суда (который принимает окончательное решение) отсутствует напрочь.

При любой модели волюнтаристского общества создаются условия, когда инициация насилия невозможна либо мгновенно гасится (существует равномерный баланс потенциала насилия (БПН) «оружие у всех» и доктрина сдерживания (ДС), т.е. готовность большей части общества применять контр-насилие для остановки агрессии). Контр-насилие можно применять лишь при непосредственной атаке, но нельзя начинать войну, чтобы «наказать нарушителя» или «взыскать компенсацию». Обидчика, если он в данный момент не инициирует насилие, можно лишь бойкотировать, то есть не вести с ним никаких дел. Между прочим, это стандартное поведение между всеми субъектными игроками с БПН, например, стационарными бандитами (СБ, «государствами») в отношениях между собой.

При анкапе суд (как и сейчас в отношениях между СБ) может происходить лишь по обоюдному согласию обеих сторон. Стороны также заранее договариваются об условиях обжалования решения суда, если оно их не удовлетворит. А что если одна сторона не захочет идти в суд? В волюнтаристском обществе с БПН никто не может его принудить идти туда, но отказ может расцениваться как признание вины, что приведёт к требованию выплаты компенсации истцу, а при отказе — понижение репутации и возможный остракизм. Если нарушитель будет делать так постоянно, тяжесть остракизма будет нарастать, в конечном итоге ему просто прекратят оказывать коммунальные услуги и продавать товары в большинстве магазинов, и он будет вынужден либо согласиться на сотрудничество, либо уехать подальше, туда, где его репутация принимается не так близко к сердцу. Хотя с испорченной репутацией вход во все более-менее приличные юрисдикции для него будет закрыт.

Как видим, места для описанного Нозиком конфликта нет вообще.

Комментарий Анкап-тян

Нозик показывает, как система конкурирующих защитных агентств может превратиться в систему минимальных государств, не нарушая джентльменского принципа компенсировать ущерб пострадавшим от их деятельности клиентам, а также третьим лицам. Битарх показывает, что если отобрать у защитных агентств этот удобный повод принуждать кого попало ради его же собственного блага, то проблема ренессанса государства снимается. Дальше возникает вопрос “ну и как же всё-таки принуждать, если очень хочется”, и на него отвечает уже Стефан Молинью. Какой сценарий является менее реалистичным – появление ультраминимальных государств на базе защитных агентств или появление волюнтаристского общества на базе поголовной вооружённости и готовности активно противодействовать насилию в свой адрес – предоставим судить читателю.

(Не)эффективность насилия

Колонка Битарха
(с редакторскими правками Анкап-тян)

Когда вы хотите добиться какой-то цели, вы выбираете один из множества доступных инструментов. Допустим, в вашем доме открылся хостел, который постоянно создаёт шум и криминогенную обстановку возле дома. Что вы можете сделать? Самый простой, на первый взгляд, вариант — заставить хозяина закрыть свой бизнес, применив физическое насилие.

Но что если у него есть хотя бы перцовый баллончик? Теперь в случае вашего нападения ваши возможные издержки выросли. Насилие как инструмент уже не выглядит таким выгодным, как это казалось изначально. Так что волей-неволей приходится искать другие способы как на него воздействовать — уговаривать, объяснить ситуацию владельцу помещения, чтобы он разорвал договор аренды, поставить одну звезду хостелу на сетевых ресурсах, призвать остальных жителей дома поступить также. Короче говоря, у вас появился стимул действовать цивилизованно.

Изначально самый простой инструмент принуждения, физическое насилие, быстро теряет свою эффективность, когда потенциальная жертва способна применить контрнасилие, пускай даже в самом минимальном размере. Бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю когда-то восхвалял насилие, как инструмент с крайне высокой эффективностью. Но для того, чтобы это было так, ему пришлось ввести в Сингапуре одни из самых строгих правил покупки и владения оружием, даже для самообороны — ибо даже небольшое выравнивание баланса потенциала насилия в обществе ведёт к резкому снижению эффективности насилия как инструмента принуждения.

Могу выдвинуть вполне обоснованную фактами гипотезу: издержки на агрессивное насилие экспоненциально возрастают при возрастании возможностей применения контрнасилия со стороны жертвы.

Допустим, стационарный бандит (государство) хочет с помощью насилия принудить кого-то выполнить свои требования. Если у жертвы государственной агрессии нет летального оружия, для ареста достаточно небольшой опергруппы. А что если у жертвы пистолет? Приходится отправлять полицейский спецназ. По мелкому поводу, вроде неуплаты штрафов или розничной продажи психоактивных веществ, никто отправлять спецназ не станет. В блоге Александра Розова есть пост с подтверждением этого факта на примере Швеции.

Предположим, потенциальная жертва государственной агрессии это не какой-то неплательщик налогов, а более значимая цель — например, главарь клана в Сомали. У него уже не пистолет, а тысяча бойцов с автоматами Калашникова, пускай плохо обученных. Как показала история, ущерб даже от таких «бармалеев» оказался неприемлемым для правительства США.

Представим, что последователи секты «Ветвь Давидова», укрывшиеся на ранчо Уэйко (Waco) в 1993 году, кроме дробовиков и винтовок имели бы противотанковые гранатомёты. Как мы знаем, ФБР тогда решило применить танки, чтобы протаранить стены и пустить слезоточивый газ. При наличии у обороняющихся противотанкового оружия такой вариант пришлось бы отвергнуть, как чрезмерно рискованный.

В подобной ситуации государство могло бы либо превратить штурм ранчо из полицейской операции в армейскую, с применением миномётов или иного летального неизбирательного оружия, либо взять ранчо измором, с перспективой того, что эти фанатики действительно в полном составе помрут от голода. Оба варианта чреваты в демократическом государстве значительным политическим ущербом, который для политиков даже важнее, чем экономический ущерб государству. Подробнее о подобных факторах рекомендую почитать в книге Мартина ван Кревельда Расцвет и упадок государства.

Наконец, мы уже разбирали потенциальную ситуацию, когда потенциальная жертва государственного насилия угрожает применением оружия массового поражения. Сейчас это воспринимается как нечто крайне маловероятное – но не потому, что государство эффективно противодействует созданию ОМП частными лицами, а потому что люди, имеющие достаточно навыков для создания ОМП, имеют также сильные внутренние моральные убеждения, не допускающие применения неизбирательного массового насилия, в том числе в адрес мирных людей. Если демократическое государство покажет пример, первым применив ОМП против своих граждан, этот моральный запрет будет ослаблен, а со временем и вовсе пропадёт. Такие последствия ни один чиновник в относительно цивилизованном государстве допустить не готов.

Можно сделать выводы:

1) Издержки принуждения со стороны государства или любого другого агрессора экспоненциально возрастают при усилении средств контрнасилия со стороны жертвы. Даже минимальное оружие самообороны, таким образом, резко поднимает цену атаки, а против дешёвой грязной бомбы из отходов АЭС будет неэффективен и ядерный арсенал сверхдержавы.

2) Чтобы свободное общество (территориальная или экстерриториальная контрактная юрисдикция) могло защитить себя от завоевания государством, ему выгоднее не вкладываться в одну вундервафлю, а обеспечить стимулы для приобретения клиентами личного оружия, навыков его применения и готовности применить для защиты. Также это поможет обществу защититься и от собственных координирующих органов, если им вздумается стать государством, поскольку обеспечит равномерное распределение потенциала насилия. Об этом, в частности, рассказывается в ранее переведённой нами работе Джека Хиршлейфера Анархия и её распад.

Напоследок, приведу хорошую цитату из книги Либеральный архипелаг Чандрана Кукатаса.

Возьмем игроков и владельцев казино. Нам могут быть чужды и даже противны их занятия. Однако будет ли достаточным основанием для вторжения в чужую страну то, что в ней играют в азартные игры?

Возьмем «монополистов». Они могут назначать за свою продукцию цены, которые мы считаем несправедливыми. Однако сочли бы мы достаточным основанием для объявления какой-либо стране войны тот факт, что она слишком дорого поставляет свои товары?

Но почему мы готовы в аналогичных случаях посылать вооруженных людей (милицию) к нашим согражданам, брать их в плен (тюрьму) и брать с них контрибуцию (штраф)? Вероятно, потому, что они, в отличие от соседнего государства, не могут защититься.

На чём вертеть государственные запреты

Как я недавно писала, государство в ближайшее время ждёт волна критики за его неэффективность в борьбе с пандемией. Однако именно в России государство действует настолько своеобразно, что оно получает шквал критики немного в другом ключе. Российское государство увлечённо помогает инфекции распространяться как можно шире, зато с энтузиазмом разоряет наиболее бедных своих обитателей и помогает денежкой наиболее богатым. В общем, всё, как обычно, но в особенно утрированной форме.

Хорошую подборку претензий к государству я услышала у Александра Татаркова. Это довольно самобытный анархист с интересным и вполне конструктивным взглядом на мир (один важный недостаток: излишне говорлив – слушать часовые монологи для меня часто излишняя роскошь). В данном ролике занятно то, что это претензии практичского толка со стороны обычного обывателя – такое можно неплохо тиражировать в беседах с теми самыми обывателями, а они поддакнут, и ещё столько же примеров накидают, так что этим стилем риторики полезно овладевать.

Особенное раздражение у Александра вызывают, конечно, действия ментов, как наиболее вредоносные и бессмысленные. Все эти хождения участковых по домам, докапывание до водителей частных автомобилей, хотя трудно придумать место более эпидемически безопасное, приставания к пешеходам с идиотскими требованиями доказать своё право находиться на улице и так далее. Послушав эти претензии, Битарх, кстати, немедленно выкатил своё конструктивное предложение, предложив поотправлять силовиков на карантин – это делается элементарными методами телефонного терроризма, только в качестве объекта минирования выступает конкретный полицейский с таким-то номером жетона, а в качестве средства минирования – инфицированный гражданин.

Пока Александр жаловался на непосредственный вред от государства, это меня не так сильно задевало, но потом он упомянул, что мода на маски резко уменьшает опасность при, например, ограблениях, а вот это уже для идеологии анкапа куда более неприятно. Поэтому я бы отдельно хотела обратиться ко всем, кого действия государства доведут в ближайшие недели до нищеты и отчаяния. Если решитесь на кражи или грабёж – грабьте, пожалуйста, государственное. Во-первых, это этичнее, поскольку у государства нет и не может быть своей легитимной собственности. Во-вторых, это безопаснее, потому что государственное барахло никто не будет так уж отчаянно защищать. В-третьих, бюджетники с куда большей вероятностью сидят по домам, а потому в процессе ограбления никак не пострадают. В-четвёртых, если вы всё-таки попадётесь, общественное мнение будет к вам куда более благосклонно, чем если бы вы ограбили своих собратьев по несчастью.

Впрочем, я бы предпочла, чтобы до подобного не дошло, и единственное, что может предотвратить подобный катастрофический сценарий – это наглое нарушение гражданами режима самоизоляции. Мол, дорогое государство, раз ты не намерено никак компенсировать нам запрет работать, то вертели мы твой запрет. Поскольку Путин внезапно вспомнил, что Россия это федерация, и объявил, что конкретные меры по борьбе с гражданами пусть вводят главы регионов, наверняка найдутся более вменяемые губернаторы, которые либо сумеют выкроить из своих куцых бюджетов средства для стимуляции людей к сидению по домам, либо постараются максимально спустить на тормозах любые меры по убийству экономики своих вотчин, и закроют глаза на то, что граждане продолжат зарабатывать. Ну а хорошие практики имеют обыкновение заимствоваться, если получают положительное подкрепление. Так что стоит поощрять добрым словом своих мэров с губернаторами, если сравнение с соседскими бездарями действительно выглядит в их пользу, ну и про более жёсткие инструменты давления имеет смысл помнить.

Никто, кроме нас самих, не найдёт наиболее подходящий именно нам баланс свободы и безопасности. Будем искать.

Рискованное поведение

Продолжение дискуссии по короновирусу. Начало, продолжение.

Колонка Битарха

Моя недавняя статья про идею обхода режима домашнего ареста («самоизоляции») здоровыми людьми с соблюдением всех возможных мер безопасности вызвала огромный поток критики. Признаюсь честно — столько хейта я ещё ни разу не получал в свой адрес. Как и поддержки. Подписчики разделились примерно пополам: где-то 60% в мою сторону и 40% против, но в своей позиции они оказались крайне непримиримы! На самом деле, это оголило очень важную проблему, о которой я уже давно планировал написать. Споры насчёт допустимости карантинных мер создали для этого хороший повод.

Речь идёт про оценку любого рискованного поведения, которое напрямую не наносит никому ущерб, но имеет некоторую вероятность непреднамеренного нанесения ущерба третьим лицам. Это далеко не только принудительная «самоизоляция» против распространения коронавируса (не замечаете тут оксюморон?!), но и езда на автомобиле с высокой скоростью, под воздействием алкоголя и наркотиков, употребление некоторых психотропных веществ, строительство определённых объектов (АЗС, складов взрывчатых веществ, химических и ядерных отходов) возле жилых домов, размещение микробиологической лаборатории 4-го уровня опасности в квартире жилого дома, запуск пиротехники возле домов и много другое. Если стационарный бандит вводит запрет на какое-либо из подобных действий, он создаёт преступление без жертв.

Любой человек, называющий себя либертарианцем, даже минархист, не может поддерживать наказание за преступление без жертв, иначе он не имеет никакого права называть себя либертарианцем. Некоторые говорят, что, например, соблюдать запрет со стороны стационарного бандита выходить из своего дома – это нормально, так как потенциально я могу быть заразен, даже этого не зная, и, соответственно, инициирую агрессивное насилие к людям, которые находятся возле меня. Но если следовать такой логике, то даже открытый гомосексуал, выходя на улицу за ручку со своим партнёром, инициирует насилие против религиозных консерваторов, у которых с некоторой вероятностью может случиться сердечный приступ. Так можно дойти до абсурда, поэтому либертарианская философия чётко отвечает на данный вопрос: нет жертвы — нет и преступления!

Тем не менее, проблема рискованного поведения никуда не девается. Для одних людей важнее ценности свободы, прогресса и экономического развития, тогда как для других — безопасности и минимизации риска. Существуют научные исследования, доказывающие, что предрасположенность к тем или иным ценностям частично обусловлена генетикой. Люди из этих двух категорий никогда не смогут договориться. Это в принципе неразрешимая проблема.

Остаётся только искать пути мирного размежевания:

1) Свобода ассоциации и частная дискриминация;

2) Для более консервативных людей скорее всего подойдут территориальные общины/юрисдикции (ТКЮ), тогда как для более толерантных к риску и разнообразию — экстерриториальные контрактные юрисдикции (ЭКЮ).

В любом случае, рекомендую переходить от привычного авторитарного двухшагового стиля мышления «Преступление — Наказание» к трёхшаговому «Действие – Противодействие – Договорённости на будущее». Только когда для вас станет естественным мыслить в терминах равенства субъектов, вы сможете начать нащупывать свой собственный подход к проблеме баланса между свободой и безопасностью.