Хватит, пожалуй, кидаться в вас неструктурированными заметками, пора приниматься непосредственно за книгу.
Актуальная версия книги будет лежать на моём сайте в фиксированном месте по адресу https://ancapchan.info/war/ . Сейчас там доступно примерное оглавление, которое даёт представление о том, какой я вижу структуру будущего текста. Ну и для затравки сразу выкладываю небольшое предисловие.
Масштаб задачи меня немного пугает. К тому же хочется не затягивать процесс написания на год с хвостиком, как это было с базовой книгой про анкап, а управиться как-то пошустрее. Пожелайте мне удачи, подбодрите донатами, критикуйте текст по мере появления – давайте вместе чуточку раздвинем горизонт человеческих представлений о мире (ну, ладно, в нашем случае не столько о мире, сколько о войне).
Когда я писала книгу про анкап, вы могли в прямом эфире наблюдать результаты творческого поиска. Материал уже после публикации переструктурировался, по итогу бесед в комментах, личного общения и простого перечитывания текста вводились серьёзные правки формулировок, а пара глав вовсе была выброшена, после чего вторая часть книги началась заново в другом ключе. И это я ещё шла по достаточно знакомой территории: либертарианская доктрина давно и неоднократно изложена, от меня требовалось лишь её переосмысление и краткий пересказ.
Что касается либертарианской теории войны, то здесь поле непаханное, поэтому писать сразу книгу я не берусь, просто фиксирую покамест отдельные соображения. Единственная опора, которая у меня сейчас есть, это изложенные в первой части набросков вопросы, на которые либертарианская теория войны должна отвечать. Вот по ним и пройдусь.
Как определить, когда стоит начать войну?
Напомню, что войну я определяю как класс конфликтов, в которых как минимум для одной стороны выживание противника не является сдерживающим фактором. То есть, если совсем строго, то сторона конфликта, готовая убивать, войну ведёт, а сторона конфликта, не готовая убивать, войну не ведёт, даже если это её прямо сейчас пытаются убить. Таким образом, даже если на кого-то напали с целью убить, он не оказывается автоматически в состоянии войны, а волен самостоятельно выбирать, вести ему самому войну, или как-то от этого уклониться.
Уклонение может быть прямым: использовать пассивную защиту, убежать, спрятаться – что-то в этом духе. А может быть косвенным: прибегнуть к чужой защите. Тут сразу возникает проблема нечётких границ. С одной стороны, даже если субъект кормит и снаряжает своего защитника, а также платит ему зарплату и обещает признать его собственность на захватываемые им трофеи, он всё равно сам непосредственно не воюет. С другой стороны, возьмём оператора дрона: он может сидеть в тысяче километров от цели, попивать кофе и вообще ничего не иметь против объекта ликвидации: следует ли считать ведущим войну этого оператора – или его заказчика, который испытывает к объекту ликвидации неприязнь, достаточную, чтобы раскошелиться на найм оператора? Чем вообще оператор дрона принципиально отличается от самого дрона? Тем, что он принимает решение об убийстве? А если дроном управляет ИИ, и сам принимает это решение?
Короче говоря, в условиях, когда вокруг везде глубокое разделение труда, найти того, кто ведёт войну полностью самостоятельно, так же легко, как найти того, кто живёт полностью натуральным хозяйством.
Кстати, это обстоятельство также затрудняет и точное определение того, кто начал войну, а стало быть, кто агрессор, сиречь инициатор насилия. Стороны могут долго, изобретательно и преимущественно чужими руками делать друг дружке гадости, а потом какая-то очередная гадость почему-то начинает трактоваться окружающими, как начало войны и легитимный повод ответить на агрессию всей своей военной мощью.
К чему я это всё? К тому, что в либертарианской теории войны недостаточно просто сказать “NAP”. Это абстрактный принцип, который можно применять к любому межперсональному взаимодействию, чтобы решить: вот конкретно в этом элементарном действии агрессор Вася, жертва агрессии Петя. А перед этим было действие, в котором агрессор Петя, а жертва агрессии Вася. А ещё раньше… и так, пока не надоест. Агрессивный ЦАХАЛ бомбит Хамас. Ну, да, бомбит. Если мы берём в качестве начала отсчёта 8.10.2023, то агрессор ЦАХАЛ. Если 7.10.2023, то агрессор Хамас. Отмотаем дальше в прошлое – и скатываемся к вопросам о праве собственности на землю, содержании священных текстов и тому подобному. То есть NAP как критерий, когда начинать войну, неприменим, по крайней мере, в чистом виде. По крайней мере, когда речь идёт о коллективных конфликтах, а не элементарных ситуациях типа “ты просто прогуливаешься, на тебя кидаются с ножом, и как определить, в какой момент выстрелить в нападающего”.
На этом заканчиваю вторую часть заметок, не получилось даже первый вопрос до конца разобрать, но лучше я буду выкладывать мелкие заметки почаще, так общая скорость работы получится выше. Помимо сквозной нумерации и ссылок на предыдущие куски текста, буду также использовать для этих заметок тег ЛТВ (либертарианская теория войны).
Не так давно слушала одну из субботних проповедей Владимира Золоторева на канале Libertarian.site (искать конкретную проповедь лень – навигация по каналу очень посредственная), и там он отметил, что в либертарианстве плохо разработана теория войны. Замечание показалось мне справедливым, а значит, стоит подумать в этом направлении.
Война это такой конфликт, в котором необходимость выживания противника не является для как минимум одной стороны сдерживающим фактором. Если одна из сторон конфликта уничтожена, это означает, что конфликт, в общем-то, разрешён. Правда, это может породить новые конфликты – с теми, кто счёл такую манеру разрешения конфликтов со стороны победителя поводом для себя обозначить в его адрес какие-либо претензии.
Для минимизации подобных претензий человечеством были выработаны некоторые обычаи войны. Так, если перед вступлением в войну предъявить надёжный казус белли, а в ходе войны минимизировать сопутствующий ущерб, стараясь уничтожать только легитимные военные цели, то согласно обычаям такая манера ведения войны не должна повлечь никаких санкций, а то и вовсе поспособствует приобретению союзников.
Однако это всё эмпирика, оперирующая такими коллективными субъектами, как государства, армии, народы и всё такое. Либертарианство же – про методологический субъективизм и индивидуальную ответственность. То, что какие-то коллективные умозрительные сущности находятся в состоянии войны, не образует для конкретного человека никаких моральных обязательств по вступлению в войну на любой из сторон. Вместе с тем, либертарианская мораль предполагает вступление в конфликты на справедливой стороне, а значит, либертарианцам могут быть не чужды войны, даже те, где они не являются стороной, подвергшейся непосредственному нападению.
Владимир Золоторев предлагает для описания войны в рамках либертарианства обычный правовой подход мирного времени: причинившему ущерб предъявляется иск; в случае коллективных действий иск распространяется на весь коллектив пропорционально вкладу; суды принимают решения, активы причинившей ущерб стороны арестовываются, реализуются на рынке, выручка передаётся истцу – ну и так далее. Увы, эта модель, которая бы отлично сработала для родоплеменного общества из исландских саг или, с поправкой на капиталистические реалии, на каком-нибудь условном Диком Западе, начинает сильно буксовать в обществе, где система родственных связей и личных обязательств заменена системой формальной иерархии и разных там групповых идентичностей, таких как религия или нация.
Понятно, что в этой ситуации у либертарианца напрашивается очевидное решение – упростить себе задачу. Мол, давайте мы отменим государства и всякие прочие умозрительные коллективные сущности, и тогда анализ конфликтов изящно сведётся к простому и понятному базису имущественных споров. Отменить этих ментальных паразитов в реальности – это, безусловно, благо для всего человечества, однако если прямо сейчас закрыть глаза на их существование и анализировать реальность так, как будто этих сущностей нет, они от этого мгновенно не исчезнут.
Это было просто указание на некоторые трудности при рассмотрении такого феномена, как война, разумеется, далеко не полное.
Работоспособная теория войны в либертарианстве должна отвечать на несколько разноплановых вопросов:
Как определить, когда стоит начать войну?
Как определить справедливую сторону в войне?
Как определить уместную степень собственного участия в войне?
Как определить, что против тебя ведётся война?
Как определить, кто ведёт против тебя войну?
Как определить, какой сопутствующий ущерб допустим?
Как определить уместную компенсацию прямого и сопутствующего ущерба?
Как определить, что стоит заканчивать войну?
Как определить, на каких условиях следует заканчивать войну?
У меня пока нет искомой теории, хочу подумать на досуге над нужными формулировками. Ваши комментарии могут оказаться весьма полезными. Надеюсь, вскоре получится поделиться результатами размышлений.
Довольно сложно добавить что-то оригинальное к тому взрыву всевозможной аналитики и мемотворчества, который случился в последнюю пару дней в связи с застреванием танка в воротах цирка.
Наиболее реалистичной версией произошедшего мне кажется та, что предлагает Алексей Шустов, (он, кстати, недавно выпустил новое издание своей книги После государства, всё никак не найду время, чтобы прочитать её и запостить обзор) так что я теперь избавлена от необходимости выдавать свою версию.
Наиболее, на мой взгляд, взвешенное предложение о том, как стоило бы воспользоваться этим эксцессом, мне встретилось у Романа Попкова. Вкратце: это была отличная демонстрация для разумных скептиков, что путинский режим действительно вполне реально сбросить прямым насилием, для этого достаточно иметь небольшую армию. Помнится, когда я общалась с Питером Янгом из фонда свободных частных городов, то упомянула, что самой большой ошибкой Зеленского в этой войне считаю отказ от вербовки полноценной контрактной армии из граждан РФ.
Добавлю, впрочем, что генералы всегда готовятся к прошедшим войнам, и теперь Путин почти наверняка уберёт с фронта ту пару дивизий, которым и так-то по идее положено защищать Москву. Так что для повторения пригожинского манёвра теперь уже потребуются куда более солидные силы. Так что скорее надо будет изобретать что-то ещё. Ну, по крайней мере, это слегка ослабит РФ на фронте, тоже хлеб.
Если и сейчас Украина не начнёт разгонять риторику о необходимости международной поддержки развала РФ, то я уж не знаю, каких ещё знаков её руководству нужно. Не то чтобы я была высокого мнения о нём, но ход выглядит сегодня совсем уж очевидным. Просто объявить о том, что Украина немедленно признает государственность любого субъекта РФ, вышедшего из её состава. Не так важно, получится ли у Украины гарантировать защиту каждого такого нового государства. Важно, чтобы это стало рутинной частью политической риторики, общим местом для любого приличного политика. Имеет право субъект РФ отделиться от РФ? Конечно имеет, ведь московский режим преступен и нелегитимен. Точка. Нечего тут обсуждать.
Вот только боюсь, что и в украинском блядском цирке ничего не поменяется. Будут тупо перемалывать российскую армию в отведённом закутке и клянчить у Запада снаряжение, других реприз им не написали.
Привет! Мне очень не нравятся твои ответы про недопущение ядерной войны. Ты говоришь, что анкапы перенесут издержки на номенклатуру, но эти ответы далеки от реальности. За голову Лукашенко была объявлена награда 11 млн евро, но не было даже попыток его уничтожить.
Допустим, есть номенклатура, сидящая в очень глубоком бункере под густонаселенным городом. Ее защищают преданные спецслужбы. Что либертарианцы будут делать, если эта номенклатура разведет ядерную войну против Анкапистана (=чем угрожают, чтоб ее не допустить)? Желательно привести какие-то конкретные военные меры.
Nenavision
Ладно, давайте представим себе такую картинку. Зеленский приезжает на фронт раздать очередную коробку медалей, а там его внезапно похищает вражеская ДРГ и вывозит в РФ. Далее ему подсовывают мирный договор, который он соглашается публично подписать. На торжественной церемонии подписания он неизбежно сближается с Путиным на дистанцию рукопожатия, после чего сжимает челюсти, ломает себе фальшивый зуб – короче, происходит трэш в духе Фрэнка Херберта, только Владимир Путин оказывается не таким удачливым, как Владимир Харконнен, и тоже умирает.
В РФ власть захватывает клуб рассерженных патриотов, переселяется в бункер под Москвой, окружает себя преданными спецслужбами и отдаёт приказ о немедленной всеобщей мобилизации, а также приводит РВСН в состояние наивысшей боевой готовности.
В Украине тем временем центральная власть парализована очередным майданом, контроль за снабжением фронта, равно как и прочие государственные функции, перехватываются волонтёрами, майдан декларирует полную отмену налогов и полную свободу частной инициативы, а равно и всеобщее вооружение – короче, спустя буквально месяц после инцидента с похищением Зеленского в Украине в первом приближении анкап.
Отлично, минимально правдоподобная картина смертельного клинча между диктатором-фанатиком и имеющим чёткие территориальные границы обществом анкапа – выстроена. Как анкапам защититься от Гиркина? Ядерной бомбы у них нет, ракет средней дальности и стратегической авиации нет, единого командования нет, времени на раскачку нет.
Анкапы реагируют на угрозу в своей излюбленной манере: кто во что горазд. По большей части это означает занятие своими куда более важными делами, чем война. Например, беспошлинно ввозить в Украину товары из ЕС, а также вывозить их беспошлинно же через дырявую российскую границу в районе условного Шебекино, и там сбывать за битки.
Фронт постепенно разваливается, потому что мобилизованные понимают, что уголовного преследования за дезертирство не будет, достаточно, чтобы свои не выстрелили в спину немедленно. Вооружение и боеприпасы со складов как-то постепенно загадочно исчезают в чьи-то частные закрома. Несколько высокомотивированных группировок готовятся к партизанской борьбе, а менее гибкие готовятся стоять насмерть на своём крохотном участке фронта, но противник почему-то предпочитает наступать там, где их нет.
Гиркин понимает, что всеобщая мобилизация ему больше не нужна, и без ядерного оружия тоже можно обойтись. Он сосредотачивается на организации эффективной оккупационной администрации, плюс оказывается вынужден уделять всё больше внимания внутренней повестке. Ему всё чаще приходится вылезать из бункера, ездить по регионам, решать сугубо гражданские вопросы – и спустя три месяца его всё-таки убивают украинские партизаны, где-нибудь по дороге из аэропорта Владивостока к городу. Первая машина подрывается на мине, дальше кортеж расстреливается из миномётов, потом выживших зачищают из стрелкового оружия. Этот эпизод становится поводом к тому, чтобы ранее разрозненные покушения на представителей гиркинской оккупационной администрации превратились в полноценную охоту.
Власть в России берёт Собянин, который командует немедленный отход к границам 2014 года и начинает торг с международным сообществом о снятии санкций в обмен на вывод российских войск ещё и из Крыма, с заменой на ооновских миротворцев. Между делом он выпускает Навального, заявив, что будет рад видеть своего бывшего оппонента на посту московского мэра, поскольку не сомневается, что на сей-то раз он выборы точно выиграет. Но это уже совсем другая история.
Колонна легкобронированной техники – лёгкая мишень
Посмотрела на результаты опроса о причинах того, что мой читатель остаётся в России.
Больше всего меня радует, что под прямым запретом на выезд пока что находится самая малочисленная категория. У подавляющего большинства путь к отступлению хотя бы не простреливается.
Не меньше радуют и агористы, раздобывшие себе отмазку от мобилизации. Надеюсь, это хорошая, качественная отмазка.
Те, кто уже сидит на чемоданах, наверняка хорошо изучили вопрос и знают, куда ехать. Материалов по эмиграции много; пока делается загранпаспорт и прочие бумажки, их можно проштудировать вдоль и поперёк.
Партизаны, я горжусь вами. У вас уже больше года боевого опыта, и мои советы вам точно без надобности. Время от времени в России что-то загадочным образом горит или взрывается, отдельные неприятные личности попадают в неприятности, в том числе с летальным исходом, секретная информация не слишком-то задерживается в узком кругу уполномоченных носителей, боевой дух войск низок, казённые патриоты жрут друг друга и так далее. Если кто-то из вас приложил руку к чему-то из этого, или к чему-то не охваченному моей фантазией – не хочу ничего об этом знать до окончания войны или до окончания вашей эвакуации.
Теперь пара слов в утешение ленивым и связанным непреодолимыми бытовыми трудностями. Очень маловероятно, что темп производства покойников и калек на фронте среди россиян превысит триста тысяч человек в год. Таким образом, даже если мобилизационный потенциал РФ составляет всего тридцать миллионов, государство будет жрать всего один процент военнообязанных в год. Так что из сотни с небольшим, которые ответили, что намерены остаться в РФ, на войне через год погибнет или станет калекой всего один-два человека. Это хороший шанс на выживание, достаточный, чтобы не трястись от страха. Я бы тряслась от омерзения, но это вопрос привычки. Тем не менее, рекомендую вам при каждой возможности прикупать биткоинов: если курс резко взлетит, глядишь, вы пересмотрите свои амбиции и подадитесь-таки за рубеж.
Конечно же, главная причина для того, чтобы никуда не ехать – это страх неизвестности. Как легализоваться, как жить, сколько придётся тратить, как добывать деньги, сколько времени придётся жить в таком подвешенном режиме – это волнует многих даже сильнее, чем они хотят показать.
Попробую поделиться своим опытом.
Считается, что легче всего эмигрировать айтишникам-удалёнщикам. Это правда. Я до сих пор искренне удивляюсь, почему в РФ остался ещё хоть один айтишник. Эти зажравшиеся твари задрали цены на аренду квартир в небеса и ещё смеют роптать о том, что уровень сервиса за границей как-то похуже, чем в Москве. Даже если их набьётся в маленькую Черногорию ещё сотня тысяч, и цены взлетят ещё вдвое от нынешних – даже тогда они смогут жить в комфорте, мало в чём себе отказывая, в то время как всем прочим иммигрантам придётся собирать манатки и откочёвывать в Африку, или где там ещё относительно дёшево.
Мне без навыков в айти посчастливилось найти удалённую работу, требующую лишь базовой компьютерной грамотности. ChatGPT меня заменить не в состоянии, но могла бы заменить грамотно составленная диспетчерская программа, однако проще платить мне по 700 евро в месяц, чем целой команде разработчиков подобной программы, так что за своё трудоустройство мне переживать не приходится. Тем не менее, такого сорта работы не слишком много, а без неё пришлось бы работать офлайн и руками, в чём, впрочем, нет особой трагедии. Если вы не айтишник, лучше сразу ориентироваться именно на такой исход.
Многие иммигранты, чтобы сводить концы с концами, снимают квартиры сразу на компанию приятелей. Это очень здраво. Соображения о прайвеси и бытовые шероховатости отходят на второй план по сравнению с достигаемой экономией. В РФ я никогда не жила с кем-то одним больше полугода – накапливались трения, и мы постепенно отдалялись. Здесь я уже побила этот рекорд: не до мелких капризов, знаете ли. У кого есть опыт житья в общежитии, сразу имеют фору.
Есть ещё одна очевидная закономерность. С одной стороны, чем дальше, тем больше препятствий ожидает новых иммигрантов. Это и более высокая стоимость жизни, и всё увеличивающаяся сложность легализации в новой стране. А с другой стороны, чем дальше, тем меньше ресурсов в среднем у каждого нового иммигранта: Россия беднеет, имущество в ней перед отъездом продать за хорошую цену всё труднее и так далее. Поэтому то, что поток беженцев из РФ не оскудевает, связано лишь с тем, что российское государство делает пребывание в РФ невыносимым даже более высокими темпами, чем темпы обнищания граждан. Вывод: если вы уедете сейчас, вам будет легче, чем если вы уедете через полгода. Второй вывод: в какой-то момент выехать из РФ всё-таки станет почти невозможно, даже если очень сильно захочется.
В 2021 году я поехала в Черногорию, просто потому что подвернулся занятный проект – давайте, мол, построим тут либертарианское комьюнити и сделаем этакий европейский Нью-Хэмпшир (в американском Нью-Хэмпшире, как до меня недавно дошёл слух, уже бывший член ЛПР в конгрессе штата заседает). Ну и ещё повлияла слабость ковидных ограничений (помните, был такой ковид, под его предлогом все государства состязались, кто нелепее испортит жизнь подданным). Я сняла самую дешёвую студию за 120 евро в месяц и получила ВНЖ уже через два месяца после приезда – аж на две недели позже, чем это установлено государственными регламентами, по поводу чего даже имела наглость чего-то там ворчать. Сейчас эта же студия сдаётся другому человеку уже за 200. Подав документы на продление ВНЖ в июне, я получила новый документ только в ноябре, а счёт в банке на приобретённую мною фирму не получается открыть до сих пор – мне натурально не дают возможности заплатить налоги, блин. Те же кто приехали прямо сейчас, уже просто физически не могут подать документы на ВНЖ – очередь занимают с девяти вечера накануне, мало кто подобное в состоянии выдержать.
Если бы я прямо сейчас решала, в какую страну податься из России с моим бэкграундом и с текущей работой, я бы, наверное, остановилась на Кыргызстане, потому что Черногория – это уже слишком жирно и слишком геморройно. В Киргизии тоже горы, тоже море, тоже полно русскоязычных, тоже мясная кухня, тоже приветливый к иммигрантам народ, тоже неустойчивое правительство – но при этом жизнь дешевле, и вроде бы чуть полегче с бюрократической волокитой.
Ну а если бы я прямо сейчас решилась ехать именно в Черногорию – в Кыргызстане же нету Монтелиберо – то уже не рассчитывала бы ни на какой ВНЖ, а просто визаранила бы ежемесячно – летом в Албанию, зимой в Сербию. А может, забила бы на это вовсе и жила бы себе нелегалом. Пока не пытаешься пересечь границу, никого легальность твоего статуса пребывания не волнует. А когда пытаешься, и к тебе придерутся – максимум это чревато штрафом и полугодовым баном на въезд.
Извините за несуразно длинный и беспорядочный пост, захотелось как-то выговориться. Просто считаю важным поддержать своих читателей, где бы они ни застряли прямо сейчас, и в каком бы статусе не находились. Даже если вы не убереглись и попали на фронт – ну, отстрелите себе что-нибудь, не слишком важное для жизни, но необходимое, чтобы воевать. Всегда есть выход.
Раз уж сегодня все вспоминают, как оно было, пройдусь и я по старым материалам. То, что писалось мною о войне, проще всего найти по тегу #война. Сейчас перечитываю и понимаю, что, в общем-то, ключевое пожелание в адрес русского народа я высказала в первом же посте, в день начала вторжения: рассеяться по миру, избавившись от своей государственности. Сейчас, спустя год, рада осознавать, что огромное количество бывших российских подданных реализует эту программу, и очень надеюсь, что они будут жить в мире и процветании. Разумеется, я не отношу себя к русским националисткам, и поэтому не ограничилась антироссийскими постами, но накарябала и антиукраинский, где, в сущности, пожелала представителям братского народа того же самого: возможности свободно выехать подальше от войны, где и строить свою мирную жизнь подальше от межгосударственных разборок. И это при том, что в целом деятельность украинского государства по уничтожению РФ я оцениваю скорее положительно.
Для тех, кто желал остаться в РФ и стать героем, также была обозначена рекомендация, и я рада, что ей последовали (или мыслили в схожем направлении) довольно многие – речь про сожжение военкоматов. Для экспатов наиболее важными задачами были обозначены пораженческие разговорчики и помощь всем, кто бежит от войны. Могу констатировать, что и тут, в общем-то, полное попадание.
А вот изложенная мной позитивная повестка для международной политики, увы, проникает в умы со страшным скрипом. Что поделать – для среднего бюрократа оно как-то слишком радикальненько. Тем не менее, с удовлетворением отмечаю, что тема расчленения РФ постепенно перестаёт быть маргинальной. Просто все ждут, что это произойдёт как-нибудь само. Да и я жду, чего уж там. Всё-таки территориальный распад куда легче идёт, когда отваливающиеся огрызки империи быстро получают международное признание, а за этим не ко мне.
Спустя месяц после начала вторжения стало понятно, что это вот совсем надолго, о чём был написан самый пессимистичный из моих постов, про рутинизацию кошмара и про то, что для либертарианской политики в РФ ни единой полезной ниши для деятельности не осталось, и валить оттуда обеим либертарианским партиям в полном составе – это моральный долг. Увы, в полном составе свалила только одна партия из двух, другая оставила режиму заложников.
В апреле в соцсетях начала играть тема будущих репараций, и тут я неожиданно для себя заняла ту же позицию, что и Михаил Светов, хотя и в рамках совершенно иной аргументации. Если вкратце, то репарации это зло прежде всего для украинцев.
1 июля обозначила, что скоро будет вполне вероятен переход от диверсий к индивидуальному террору. В конце августа случился первый достаточно громкий теракт, о чём я не преминула порассуждать. Пожалуй, это был набор моих наиболее спорных размышлений в связи с войной.
Перед выборами я опубликовала довольно красивую идею, которой, однако, насколько мне известно, никто не воспользовался. Потом случилась мобилизация, и я, выдав ещё пару постов, потеряла интерес к дальнейшим размышлениям о войне. Всё сказано, все выводы сделаны, стороны выбраны, переубеждать некого. Какую деревню захватили сегодня российские войска, окончательно стало менее важно, чем то, что черногорское правительство национализировало паромную переправу Каменари-Лепетане.
Пора, пора уже вторгнуться инопланетянам или случиться восстанию машин, чтобы мы все с чистой совестью переквалифицировались из военных аналитиков в ксенопсихологи и эксперты по искусственному интеллекту.
Грустная картинка наступления государства на частный бизнес, которая занимает меня куда сильнее, чем война где-то на востоке
В 2011 году психологи ВВС США провели обследование психического здоровья 600 операторов боевых дронов. Как оказалось, 42% операторов БПЛА сообщили об умеренном или сильном стрессе, а 20% сообщили об эмоциональном истощении или выгорании. Более позднее исследование показало, что операторы беспилотников страдали теми же уровнями депрессии, беспокойства, посттравматического стрессового расстройства, злоупотребления алкоголем и суицидальных мыслей, что и обычные боевые экипажи. У многих сразу возникнет вопрос – почему же так происходит?
Ещё в 20-м веке множество военных экспертов пришло к выводу, что 98% людей испытывает сильное внутреннее сопротивление к совершению убийства, и только до 2% индивидов с психопатическими предрасположенностями им не обладают. В анализе вопроса современной войны с применением боевых дронов нам важно обратить внимание на то, что говорили эти эксперты о факторах, влияющих на способность убивать, и факторах, приводящих к психологической травме на поле боя. Особенно нам в этом помогут выводы, сделанные и перечисленные в трудах Дейва Гроссмана.
Во-первых, такой пример с операторами боевых беспилотников подтверждает вывод о том, что убийство является наиболее травматическим опытом для человека. Как пишет Гроссман, противоречие между необходимостью совершать убийства и неспособностью это делать из-за внутреннего сопротивления сильнее травмирует психику солдата, нежели любые другие трудности боевых действий. А те солдаты, которые всё же смогли убить, чаще всего после войны всю жизнь страдают ввиду совершённого ими.
Оператор дрона не испытывает холода, голода, нехватки сна, физических травм, потери товарищей, риска погибнуть в любой момент, и многих других вещей, с которыми сталкивается обычный солдат в бою. Единственное, что их объединяет – необходимость совершать убийства. А значит, это лишь доказывает уже давно сделанный вывод о том, что убийство абсолютно неестественно для человека и является самым травматическим опытом из всех возможных.
Во-вторых, военные эксперты прошлого хоть и пришли к выводу, что дистанцирование позволяет обойти сопротивление к убийству, однако, по-видимому, они недооценили то, насколько сильно оно выражено у человека. Даже у оператора БПЛА, который может вовсе находиться с другой стороны планеты от боевых действий, это сопротивление не исчезает полностью. Одного осознания совершения убийства уже достаточно для получения психологической травмы.
Можно провести аналогию с траншейными сражениями Первой мировой войны, в которых психологически эффективным оружием оказались ручные гранаты. Солдат просто бросал гранату в сторону вражеских траншей, и ему необязательно было непосредственно наблюдать врага для этого или то, к чему приводят его действия. Однако если он всё же видел результат своих действий, или даже просто слышал, например в виде криков вражеских солдат, это уже могло травмировать его психику.
Всё это нам показывает, что пока человек в принципе способен осознавать сам факт совершения убийства, никакие средства не сделают это для него лёгким поступком. Кстати, это ещё и сходится с предположением модели механизма ингибирования насилия (VIM). Хоть и непосредственно данный механизм активируется только при возможности человека наблюдать страдания своей жертвы, однако ввиду процесса обусловливания (формирования условно-рефлекторных реакций) его функционирование ещё с детства будет вырабатывать способность испытывать реакцию отторжения даже к самой мысли о том, чтобы совершить насилие.
Как мы видим, нельзя недооценивать то, насколько неестественным для человека является совершение убийства. Любому психически здоровому индивиду присущ ингибитор насилия, функцию которого нельзя просто так взять, и обойти или подавить. Даже если определённые средства и методы способны позволить некоторым людям совершать убийства, для них это всё равно не заканчивается хорошо. Только мизерный процент психопатических личностей действительно способно легко совершить убийство.
После предыдущего поста мне попеняли на непоследовательность: с одной стороны, я утверждаю, что лидеры российской оппозиции действовали вполне грамотно, а с другой стороны пишу, что ответочкой со стороны режима стало то, что в России теперь запрещено вообще всё, и все дороги ведут к утилизации населения.
Тут я просто коротко отмечу, что когда войска РФ напали на Украину, то украинские войска также действовали вполне грамотно, что не помешало им потерять большую территорию. Действия оппозиции могли бы оказаться успешными, если бы постоянно не запаздывали. Но они не могли не запаздывать: нельзя сразу раскачать людей на сожжение административных зданий и индивидуальный террор, пока люди в массе своей верят в легальные методы борьбы. Так что немногие экстремисты из времён, когда режим был немножко травояднее, оказались преждевременными, и их порыв пропал втуне. Им теперь остаётся только говорить, что мы, мол, вас предупреждали.
Точно так же именно это только и остаётся говорить тем, кто изо всех сил звал всех друзей и родственников уезжать из страны, а сейчас они и рады бы уехать, но на всех границах пробки, а вот-вот выезд и вовсе запретят.
Мы не знаем, какие резервы прочности у режима. Может, он падёт, как советский после Афгана или российский после Первой мировой. А может, выживет, как иранский после войны с Ираком. В наших силах лишь подпихнуть его к падению своим действием или бездействием – и по возможности не огрести за это от режима ответочку. Можно сбежать из страны. Можно сжечь военкомат. Можно отпиздить военкома. Можно угодить на фронт и угробить там свой танк или командира, а затем удачно свалить в плен. Ну или, если вам милее позитивная повестка, то можно помочь иммигранту, спрятать у себя дезертира, сагитировать друга не ходить в военкомат… Ах, да, это опять какой-то негатив. Так или иначе, всё это будут грамотные действия, стратегически приближающие вас к светлой цели падения российской диктатуры, даже если тактически эффект покажется ничтожным.
Ну а какие действия будут неграмотными? Например, глумиться над теми, кто прозрел вот буквально только что, и демонстрировать им всю сияющую белизну вашего пальто. Бездумно одобрять и пытаться оправдать все подряд действия враждебных России режимов – многие их действия не менее людоедские. Платить режиму штрафы, которые вам выпишут за участие в мирном уличном протесте. Желать российской армии победы.
Итак, Путин объявил мобилизацию. В России было сожжено недостаточно военкоматов, чтобы он отказался от этой идеи. До этого в России было убито недостаточно росгвардейцев во время митингов, чтобы Путин отказался от идеи идти на очередной хрен знает какой срок президентства. Ну и так далее. Это обычная трагедия общин, когда издержки каждый протестный активист несёт персональные, а гипотетический результат достижим только коллективно, причём вклад конкретного активиста всегда сравнительно невелик, и вполне может быть заменён вкладом какого-нибудь ещё активиста. Для того, чтобы при таком положении дел коллективный протест всё-таки оказывался успешным, требуется множество костылей и удачно сложившихся факторов: политическая культура, харизматичные лидеры, раскол элит и так далее.
Разумеется, все это понимают. Расследования ФБК плюс лоббирование персональных санкций, а также умное голосование – это меры, направленные на раскол элит. Организация митингов, тренировки наблюдателей, участие в выборах – это меры, направленные на формирование политической культуры. Раскрутка оппозиционных инфоканалов – это мера, направленная на появление харизматичных лидеров. Навальный, Яшин, Ройзман своим примером демонстрировали, что они не только призывают других к несению издержек, но и готовы нести их сами. Лидеры российской оппозиции действовали и действуют в целом вполне грамотно.
В качестве меры противодействия режим максимально отмораживался, что в своё время удачно описали формулой “Да, мы охуели, и чё?” Режим давал понять, что в ответ на любую критику будет уничтожать источник критики, и это вполне закономерно привело его к тому, что теперь в России запрещено вообще всё. И если сравнительно недавно пропагандисты режима ещё говорили, что, мол, не нравится – вали, то теперь даже опция сваливания становится всё менее доступной и всё более попадающей под уголовные статьи.
Ну, что ж. Если раньше сожжение военкоматов выглядело вполне адекватной мерой, не влекущей ненужных жертв, то сейчас она явно недостаточна. Как верно отмечают в сети, если избить военкома, то за это дадут меньше, чем за уклонение от призыва – если, конечно, при избиении не выкрикивать экстремистских лозунгов. Но это, конечно, актуально только для тех, кто уже находится в первой очереди на мобилизацию.
Если раньше я рекомендовала тактику “совершаешь теракт и немедленно сваливаешь за рубеж”, то теперь всё, на границах пробки, билеты на самолёты раскуплены, с высокой долей вероятности придётся ныкаться внутри страны, а это куда труднее. Так что активные действия потребуется планировать куда тщательнее, чтобы не попасться, и уж точно нельзя растрачивать себя на самоубийственные акции, имеющие чисто символическую значимость при ничтожном разрушительном эффекте. Это я про митинги, пикеты и тому подобную неработающую хрень.
Ну а мы в Монтелиберо всё так же готовы встретить тех, у кого получилось эвакуироваться с тонущего корабля, и помочь обжиться. Даже если у вас муж мобилизован, это не повод самой оставаться в заложниках режима, ожидая его в России – куда приятнее, когда муж знает, что вы в безопасности. Здесь вы не пропадёте.
Пробейте, где живут сотрудники военкоматов, и не дайте им выйти на большую дорогу
