Месяц: Апрель 2019

Как страна без государства будет представлять себя другим государствам?

Выбор частного представителя? Вооруженное население это отлично, но танки, самолёты и ракеты, кому продавать, и кому покупать, а следовательно хранить? И, очевидное дело, как частник получит с этого прибыль? Донатами? Или будет предлагать защищать определенную часть населения? Весьма странно. Военные пойдут, допустим, во всяческие ЧВК, и будут наёмниками, но что с оружием сдерживания? Заплатят частнику извне, и всё. Капут. Космополитизм круто, но этот вариант вполне реален. Опять таки, теракты, которые производят с целью устрашения, или по причине несогласия с населением по каким-то критериям. Кто будет их расследовать? Частные охранные организации, которые занимаются охранной деятельностью? Люди, которых заинтересует произошедшее? Вполне вероятно. Что с пожарными, которые должны приезжать постфактум? Приедут они, а хозяина дома нет, или его вовсе нет, так как участок земли находится на пустыре. Пусть горит? А спасённый от возгорания город оплатит донатами им? Донаты грубое слово, но по сути, если люди не обязаны платить за то, то они скорее заплатят в страховую, а страховые этим займутся? Следовательно, у каждой страховой будет свои подвязки с пожарными и пр. Окей, сам ответил. Но насчёт оружия массового уничтожения и крупной военной техники пока не ясно.

Royal hacker

Довольно сложно отвечать на столь пространные вопросы, так что я сосредоточусь на самой первой части.

Действительно, есть довольно своеобразная услуга, которую вроде бы человеку может предоставить только государство: это услуга представительства перед другим государством. Государства не считают граждан других государств субъектами договоров. Они договариваются с другими государствами, а граждане и компании выступают объектами соглашений. Это относится к торговым пошлинам и регуляциям, к визовому режиму, к выдаче преступников. Чем на такое хамство может ответить рыночек?

К счастью, государства могут принимать решения относительно иностранцев не только в двухстороннем, но и в аутичном режиме. Например, выпустить распоряжение о том, что продукция, получившая такие-то сертификаты, не облагается пошлиной. А значит, ничто не мешает компании, выдающей сертификаты, поработать с группами влияния в тех странах, которые представляют интерес в качестве рынка сбыта. Аналогично, какой-нибудь консорциум турфирм может поработать с лоббистами на предмет безвизового режима для покупателей таких-то турпутёвок. В общем, задача выглядит сложной, но решаемой, хотя более вероятным мне кажется получение виз через покупку какого-нибудь удобного гражданства (а чем больше на рынке зажиточных апатридов, желающих путешествовать, тем больше за них будут конкурировать всякие мелкие островные государства, и за счёт массовости цена вопроса довольно быстро снизится до вполне приемлемой).

Сложнее с преследованием преступников. Я как-то писала про функции тюрьмы при анкапе, утверждая, что она нужна преступнику прежде всего в качестве убежища от расправы. Если же у преступника есть возможность утечь на территорию государства, то фактически он получает то же самое убежище, только не закупориваясь в четырёх стенах. С другой стороны, государство в плане защиты – это тюрьма для нищих. То есть защита вроде есть, но чисто номинальная. Так что, если уж укрывшегося на территории государства удастся обнаружить (а это вполне посильная и легальная задача для частных детективных агентств, которую они прекрасно могут выполнять на территории государства), то дальше можно либо вступать с ним в переговоры, либо тем или иным образом с ним расправляться, ведь государственные структуры вряд ли сумеют и пожелают его защитить. Наконец, можно угрожать преступнику и не расправой, а депортацией в то государство, гражданство которого он приобрёл, чтобы пересечь границу, а уж там его можно судить государственным же судом. Так себе решение, но пригрозить отдать одного бандита на расправу другим бандитам, если не возместит ущерб – это более или менее допустимо.

Остальная часть вашего длинного вопроса посвящена в основном вопросам использования и сбыта тяжёлого вооружения. Ничто не мешает частной компании, работая на безгосударственной территории, производить оружие и легально поставлять его на территории государств, если заключены соответствующие договоры с компаниями-покупателями (ими могут выступать и министерства обороны). Конечно, в национальных армиях обычно действуют стандарты, и если уж на вооружение принята конкретная модель танка, то протащить решение о закупках другой модели – тот ещё геморрой. Но это вопросы, которые решаются без государственного патронажа уже сейчас, так что и при анкапе оружейные компании с этим справятся, не маленькие.

Что касается покупки тяжёлого вооружения некими гипотетическими анкаповскими ЧВК, то лично я не верю в рыночную обоснованность подобных закупок, но внятных аргументов привести не могу. Может, несколько ЧВК на безгосударственной территории и втарится по полной, в конце концов, танковый биатлон – вполне монетизируемое шоу, будет, чем пробавляться в мирное время.

12 апреля

Говорят, раньше, в СССР, это был всенародный праздник, а сейчас он растерял свой драйв и во многом приобрёл настроение “Прости, Юра, мы всё просрали”.

Нет. Всё просрало государство. В космос понемножку вкрался рыночек, а уж если рыночек куда пришёл, то он там обосновывается всерьёз и надолго. Сперва частники просто сидели на подрядах у космических госкомпаний. Затем стали покупать у госкомпаний запуски своих спутников. Затем научились запускать спутники сами. Вот-вот запустят первого человека. Уже запустили, хоть и неудачно, лунную экспедицию.

Частное освоение космоса происходит ненавязчиво. Где-то это блажь миллиардера, где-то донаты энтузиастов, а где-то нормальный прибыльный бизнес, и это, конечно, наиболее прочный базис для экспансии.

Всё это касается и России. Так что S7 Space, Dauria Aerospace, или ещё какие-нибудь российские частные космические компании непременно попадут в светлый рыночный рай. А Роскосмос просто сдохнет.

С праздником!

И романтика из космоса никуда не денется. Starman передаёт привет Юрию Гагарину.

Силэнд и его странности

Раз уж я тут занялась обзорами свежих статей, то упомяну ещё об одной. Бывают группы одного хита, вот так же и Евгений Квасов долго был для меня автором единственной хитовой статьи – “Поясняю за дороги”. Но сегодня он раскрылся в новом неожиданном качестве, поучаствовав в выпуске статьи про Силэнд.

В статье, в частности, приводится интервью с князем Майклом I, и вот к нему у меня возникли некоторые вопросы. Князь указывает в качестве основного дохода княжества выпуск сувениров, жалуется на большое количество подделок, и даже утверждает, что копирайт это благо, хоть и позиционирует себя в качестве либертарианца. Как ему помог копирайт, остаётся решительно непонятным.

Также в интервью указывается, что несмотря на многочисленные запросы о посещении Силэнда, княжество закрыто для туристов, хотя любой может полюбоваться им с моря. Единственное оправдание, которое при этом приводится – маленькая команда. Очень странное оправдание, очень странная бизнес-модель. Страдать из-за подделок атрибутики, но при этом не использовать тот ресурс, который подделать невозможно – саму суверенную территорию Силэнда…

В мире есть много непонятных мне вещей, и вот сейчас, после прочтения статьи, прибавилась ещё одна. Княжество, которое удалось отстоять в прямом военном столкновении с Великобританией, влачит жалкое существование, вместо того, чтобы быть флагманом свободы на морях. Ну, что ж. Не всё мне отвечать на вопросы, иногда приходится, наоборот, их задавать.

Кризисы. Где подстелить соломки?

Freedom pride, который я тут уже как-то поминала, выпустил в своём вконтактике статью “Как не вернуть 2008 год”, где вкратце излагает австрийскую теорию бизнес-цикла (спасибо!), затем переходит к изложению теории реального бизнес-цикла, которая в изложении автора, в сущности, заявляет, что никаких циклов не существует, есть случайные шоки, просто иногда на ваш бизнес с неба гадит чёрный лебедь. Только и всего, и незачем рассуждать, откуда эти лебеди берутся, это неважно.

Конечно, такой подход кажется мне не очень удовлетворяющим гордому статусу теории. Австрийский подход чётко указывает причину возникновения циклов – это кредитная экспансия банков, работающих в рамках частичного резервирования, и регулирование учётной ставки центробанками. Без указания причин получается что-то вроде констатации смерти от гриппа, в то время как покойному было сто лет с хвостиком, и его организм был уже предельно изношен. Не умер бы сегодня от гриппа – умер бы завтра от инфаркта. То есть как раз конкретный чёрный лебедь менее важен, чем системный фактор старости.

Однако в рамках статьи действительно не так важно, отчего случаются циклы, она сосредотачивается не на том, как бы избавиться от кредитной экспансии, а на том, что позволяет экономике той или иной страны легче переносить кризисы. Накопленная статистика по странам показывает, что страны со свободной экономикой переносят кризисы гораздо легче, хотя, казалось бы, именно там надуваются самые страшные пузыри на финансовых рынках, и им должно быть хуже. А вот и нет, рыночек куда быстрее выравнивает структуру спроса и предложения, чем любые дирижистские меры государства.

То есть даже если считать неизбежными хоть бизнес-циклы, хоть просто случайные шоки, страна вполне может минимизировать их последствия, просто имея либеральную экономику. Вот ради этого оптимистичного вывода я и рекомендую эту кое в чём спорную статью.


Сравнительный индекс роста относительно менее экономически свободных и относительно более экономически свободных стран в 2001-2017 (ниже медианы 2001 года и выше медианы 2001 года, соответственно). Более свободные страны 16 лет подряд показывают более высокие средние темпы роста. Наибольшая разница наблюдается в кризисный 2009 год (-0,3% у более свободных стран против -2,8% у несвободных стран)

Экстерриториальная идентичность. Пример Нидерландов.

Колонка Битарха

Критиками либертарианства часто высказывается мысль, что либертарианцы (как анкапы, так и минархисты) очень похожи на марксистов. В учении Маркса базис (экономические отношения) имеет решающую роль в развитии общества, тогда как надстройка (культура, религия, мораль) лишь следует за ним и не имеет особого влияния. Об этом часто говорят правые националисты и консерваторы, например, Ольгерд Семёнов в своём стриме критикует либертарианство именно с этих позиций.

Что ни говори, но доля правды в этой критике есть. Поведение людей определяется не только исключительно экономическими стимулами. Герман Стерлигов навряд ли захочет продавать свой хлеб гею, хотя тот готов заплатить «космическую» цену за этот очевидно-переоцененный продукт. Точно также и верующий христианин не пойдёт служить в шведскую армию ни за какие деньги, если ему предложат участвовать в условной войне Швеции против Нигерии, начатой для поддержки прав ЛГБТ в последней. В этом также видится слабость анкапа и минархизма — идеологически сплочённый противник может иметь сильное преимущество в войне с экономически-мотивированной либертарианской армией. Конечно, это произойдёт только при овладении им современного высокотехнологичного оружия. Но, как мы знаем, даже «бармалеи» из одной известной запрещённой организации научились изготавливать БПЛА. Технологии, хотя и медленно, обязательно перетекают к «отсталым» народам.

Но идентичность не обязана быть территориальной. При панархии, когда происходит свободный выбор свода правил, по которому будет жить человек в рамках ЭКЮ, экстерриториальная идентичность (чувство принадлежности своей ЭКЮ) будет даже сильнее так любимой правыми консерваторами национальной идентичности (чувства принадлежности своему этно-территориальному национальному государству).

Хорошим примером является история пилларизации в Нидерландах (Голландии). В самом начале 20-го века в Нидерландах пришёл к власти Авраам Куйпер (Abraham Kuyper) и его религиозно-консервативная партия «ARP» (Анти-Революционная Партия), которая стала внедрять идеологию «суверенитета по сферам». Целью реформы было остановить нарастающее влияние левацких идей, разделив общество на так называемые пиллары (англ. «pillar», нидерл. «zuilen»). Выражаясь понятным нам языком, создавалось минархистское государство, где почти все функции государства, кроме силовых, передавались пилларам (их можно назвать прото-ЭКЮ). Пиллары были полностью экстерриториальными и вмещали в себя людей с определёнными политико-религиозными взглядами. Их было четыре: Католический, Протестанский, Социал-Демократический и Либеральный. У каждого из них были свои школы, профсоюзы (которые тогда регулировали трудовые отношения), СМИ, система здравоохранения. К ним также относились и конфедерации предпринимателей.

После Второй Мировой Войны левые силы приложили огромные ресурсы для депилларизации голландского общества. Учитывая высокую популярность идей равенства в послевоенное время и быстрый экономический рост, функции пилларов постепенно стали отходить центральному правительству, и общество начало унифицироваться. Тем не менее, остатки пилларизации существуют в Нидерландах и по сей день. Чувство принадлежности к своей политико-религиозной группе полностью уничтожить так и не удалось, как бы для этого ни старались социал-демократы и евро-либералы.

Какие можно сделать из всего этого выводы? Во первых — при панархии, с очень большой вероятностью, будет разделение на ЭКЮ по политико-религиозно-культурному принципу. Люди будут чувствовать реальную принадлежность к своей группе и готовность её защищать не только за деньги. Во вторых — в какой бы форме минархизм не существовал, он всё равно рано или поздно приведёт снова к «большому государству». Даже «панархический минархизм» оказался неустойчивым. Если бы Авраам Куйпер пошёл дальше, передав пилларам силовые функции, и тем самым полностью завершив преобразование государства в полноценную панархию, левым силам не удалось бы снова навязать всему обществу единые ценности.

Комментарий Анкап-тян

Насколько я поняла по приведённой статье в википедии, пилларизация подтачивалась не только сверху, путём стремления политиков к экспансии в новые электоральные группы, но и снизу, поскольку далеко не все желали жить в жёстко сегрегированном обществе, где ты учишься в школе своего пиллара, проводишь досуг в рамках своего пиллара и даже повседневные покупки совершаешь в рамках него же. Потом два соотечественника случайно встречаются, например, за границей, и с удивлением узнают, что в соседних пилларах тоже люди, а затем происходит, например, межпилларный брак, и вот тут-то и возникают проблемы.

А вот делегирование пилларам ещё и силовых функций ничего бы не дало. Во вторую мировую сопротивление нацистам было пилларизировано. Не удивлюсь, если пилларизованной была и служба Рейху. Размывание экстерриториальных идентичностей происходило не из-за силового поглощения одних другими, а из-за ослабления противоречий в обществе, которые более не требовали поддержания жёстких постоянных внутренних границ. Сейчас, кстати, пилларизация может обрести второе дыхание, когда де факто в этих странах уже вовсю действует мощный мусульманский пиллар, только что не оформленный на официальном уровне.

В общем, идея панархии действительно весьма органична для Европы с её богатым опытом религиозных войн, то есть между именно экстерриториальными идентичностями. У России похожего опыта нет. Хотя, вон, в каком-нибудь Дагестане некоторые зачатки пилларизации присутствуют – слишком много национальностей на крохотном пятачке с высокой плотностью населения. Что касается перспектив мирно жить в соседних юрисдикциях с теми, кто, например, ностальгирует по СССР, то это лично мне кажется маловероятным. Хотя недавние дебаты между националистом и коммунистом под модерацией либертарианца показывают, что начинается хотя бы какое-то подобие диалога.

Так что я бы резюмировала проще: не мешайте людям искать способы мирно ужиться друг с другом, и они вас приятно удивят.

P.S. Битарх не согласен с рядом положений моего комментария, и намерен в скором времени выпустить статью о доктрине сдерживания, где будет более подробно разбираться вопрос как раз о взаимном принуждении к мирному сосуществованию.

Кто защитит детей от насилия (со стороны родителей)? Как ребёнок может доказать свою субъектность?

Иммануил Кант

Фактически, с тем же основанием мы могли бы спросить: “Кто защитит человека от насилия со стороны государства? Как человек может доказать свою субъектность?”

В ответ на государственное насилие человек может прямо сопротивляться, пытаться апеллировать к одной ветви власти по поводу насилия со стороны другой ветви, может бежать в другое государство или же туда, где государственные порядки не действуют. Наконец, человек может смириться, покаяться и стать примерным гражданином, чтобы государственное насилие в его адрес стало более или менее терпимым. Всё это никак не поможет ему доказать государству свою субъектность, но может как-то повлиять на тяжесть насилия.

Как нетрудно видеть, ребёнок в отношении родителей может делать ровно то же. Он может драться с родителями и даже убивать их, может жаловаться папе на маму или маме на папу, может сбежать к другим людям или просто пытаться выживать на улице. Наконец, он может стать примерным ребёнком и исполнять все родительские прихоти. Всё это никак не помогает ему в рамках существующих порядков доказать свою субъектность, но может как-то повлиять на тяжесть насилия, которому он подвергается.

Власть государства над своим подданным и власть родителей над ребёнком в условиях отсутствия внешних факторов одинаково тотальны. Для защиты человеческого достоинства от власти государства люди организуются в гражданское общество, которое прямо противостоит государству, как при помощи предоставленных государством инструментов, так и прямым моральным давлением на отдельных представителей государства (политический терроризм оставляем за рамками рассмотрения, хотя он оттуда довольно грозно пырится). Точно так же власть семьи над ребёнком ограничивается обществом, как по официальным каналам, вроде кляуз в государственные органы, так и путём прямого морального давления на родителей (методы физического воздействия грозно пырятся из-за рамок рассмотрения вопроса).

Резюмирую. Власть человека над человеком опасна и нежелательна сама по себе. Везде, где только возможно, от отношений “власть-подвластный” стоит переходить к отношениям между договаривающимися субъектами. Везде, где это не получается сделать, например, в силу слабо выраженной субъектности одной из сторон, власть может и должна ограничиваться через давление других субъектов, формирующих общественное мнение.

Разумеется, общественное мнение не следует идеализировать – это инструмент вторжения в частные отношения со стороны посторонних лиц, недаром общественное мнение любят называть мнением тех, кого не спрашивали. Либертарианство как раз и указывает принцип, по которому можно определить легитимность вторжения общественного мнения в частные отношения, это набивший уже всем оскомину NAP. Чем очевиднее его нарушение в семье, тем в большей степени мнение тех, кого не спрашивали, оказывается востребовано.

Если животные не обладают субъектностью, можно ли их просто убивать, не нарушая NAP, если они живут на принадлежащей тебе территории — например, в зоопарке?

Харамбе

Понятно, что вас вряд ли интересует правомочность убийства мною на моей территории, например, комара. Более того, вы вряд ли обратите внимание, если я убью комара и на чужой территории, если мне прямо не укажут, что это ценный комар, находящийся в частной собственности, и убивать его нельзя.

Также не факт, что вас сильно заинтересует правомочность убийства разных мясных животных на бойнях с целью последующей продажи мяса, хотя есть люди, которые её всё-таки оспаривают. Увы им: весь этот мясной скот живёт лишь постольку, поскольку его выращивание выгодно. Нет выгоды – нет скота. Поголовье коров, свиней и прочих кроликов резко сократится, а излишнее с точки зрения вместимости природного ареала либо вымрет с голоду, либо людям его придётся всё-таки аккуратно съесть, не воспроизводя имеющиеся стада. Стоит только человечеству наладить производство синтетического мяса дешевле и вкуснее натурального, и случится как раз эта история: никто не заинтересован убирать навоз, когда стейк печатается на принтере.

Но, судя по вашему нику, вы всё-таки говорите не о животных вообще, а о редких, чей естественный ареал обитания ничтожен, и которые живут почти исключительно в зоопарках, в основном ради того, чтобы человек платил деньги за право на них посмотреть. Эти животные являются предметами роскоши, и, конечно, никто их без серьёзных на то оснований убивать не станет. Несчастный случай с вашим тёзкой – ситуация, когда пострадали все причастные: ребёнок, получивший травмы, мать, получившая серьёзный стресс, зоопарк, вынужденный во избежание издержек, связанных с возможной смертью ребёнка, уничтожить ценное животное, и, наконец, сам Харамбе.

Мы не знаем, как скоро зоопарки перестанут окупаться, потому что людям будет противно смотреть на животных в клетках. Когда это случится, животным останутся для проживания природные резерваты, а люди уже сами будут наведываться туда в клетках, или ещё каким-то не нарушающим прайвеси животных способом. Вообще, чем больше ресурсов человек в состоянии добыть без серьёзных преобразований природы, тем меньше его потребность в этих самых преобразованиях. В мире, где все материальные потребности человека удовлетворяются усилием мысли, практически вся планета окажется во власти девственной природы. Такое вот мы незлобивое животное.

Украина как законодательница мод

В этом преимущественно теоретическом канале до сих пор был всего один пост, посвящённый украинским президентским выборам, где я оповещала читателей о выдвижении либертарианца Геннадия Балашова. Но, как мы все увидели, в первом туре победил немного другой человек – Владимир Зеленский, главный герой сериала “Слуга народа” про путь популиста из народа в президенты.

Если в ведущей киноимперии мира хоть немного следят за зарубежными предвыборными технологиями, то, думаю, в дебрях Демпартии уже вызревает решение предложить Кевину Спейси, главному герою первых пяти сезонов “Карточного домика”, выдвинуться на праймериз. Кто, как не он, способен в 2020 году одолеть Трампа?

Но это дела заокеанские, не слишком интересные. Между тем, у нас в России, и более того, среди российских либертарианцев, есть свой профессиональный киносценарист. Как насчёт снять к 2024 году телесериал “Новый федеративный договор”? Уж на что я теряюсь перед камерой, но тут даже согласна на эпизодическую роль “девочка с плакатиком”. Я уже и плакатик придумала. Там будет Залина Маршенкулова и надпись “Поза “Федерация”: народ сверху”.

Кстати, о плакатиках. Снимать эпизод, конечно, нужно на площади Ленина в Новосибирске (центральная площадь, куда хрен кого пускают, кроме коммунистов), и это тоже интересная технология, про которую я раньше не слышала. Представьте себе объявления: “Съёмочная группа сериала “Новый федеративный договор” приглашает желающих сняться в массовке в роли участника митинга. Съёмки будут проходить тогда-то, там-то, площадь вмещает до 10 тысяч человек. Оплату обеспечить не можем, но каждый участник получит сувенирный значок. Плакаты, флаги и другую атрибутику приносите с собой.”

Пересядь с московской бутылки на федерализацию Сибири

Как в анкапе будут решаться несчастные случаи? Например, я, защищаясь от бандита, случайно попал в соседа и убил его из своего автомата.

анонимный вопрос

В подобных мутных ситуациях всегда есть смысл начинать с выявления круга заинтересованных лиц: представители покойного соседа, представители покойных бандитов, выжившие члены банды, возможно, и другие лица, чья собственность в этой перестрелке также была под угрозой. Затем восстанавливается картина произошедшего, из которой становится ясно, действовали ли вы в сговоре с бандитами, какова была мера участия всех членов банды, как соседа угораздило оказаться на линии огня, как вас угораздило в него попасть, кто какой имущественный ущерб в итоге понёс.

Дальше обозначаются претензии различных сторон разбирательства друг к другу, суд выносит вердикты об обоснованности этих претензий, затем идёт торг, пока не фиксируется, кто кому сколько должен. Суд фактически оказывается модератором этого сложного спора, который, хоть и имеет решающий голос, но заинтересован в том, чтобы по окончании спора взаимных претензий по возможности не осталось.

Понятно, что в большинстве подобных случаев тот, кто случайно пристрелил непричастного, понесёт значительные издержки. Понятно, что частично эти издержки могут быть погашены из имущества нападавшего. Понятно, что в ситуации, когда убитый сосед оказался абсолютно никому не интересен, все просто очень сильно огорчатся подобному факапу, и дело может свестись к ритуальным жертвам типа “каждую неделю ставил свечку за упокой души и оплатил поминание в молитвах в течение десяти лет”. Чувствовать вину за неприятность, которой невольно становишься причиной – это нормально для человека, а уж способы загладить вину рыночек непременно обеспечит, коль скоро на подобное есть очевидный спрос.

Странный для атеистов способ возмещения издержек даже в том случае, если субъект, которому их возмещают, уже отсутствует.

Субъективный этический утилитаризм

Хочу порекомендовать вам очень интересную статью, написанную Креадоном и опубликованную в паблике Freedom pride в гадском вконтактике. Статья сближает этику с экономикой в рамках общего принципа методологического субъективизма,чем, собственно, и ценна, поскольку экономическая теория уже очень хорошо разработана и выводится достаточно строго, а либертарной этике каких только странных оснований не норовили приделать. Здесь основание надёжное. Приведу фрагмент для затравки:

Скажем прямо: никто никому ничего не должен. Вместо того, чтобы делить людей на должников и бенефециаров, мы рассмотрим все человеческие поступки в более общем виде — как баланс между наградами и издержками. А вопросы долга останутся частным случаем этого баланса.
Это можно кратко охарактеризовать словами «субъективный утилитаризм». Субъективный, потому что рассматривает людей как субъектов действия и принимает во внимание их цели и средства. Утилитаризм, потому что ставит своей целью максимальную эффективность и максимальную полезность. Эта концепция имеет большой потенциал, потому что, исходя из той же теории игр, побеждать в повторяющихся дилеммах будут самые эффективные стратегии. Да и сама «полезность» имеет очень важное свойство — в рамках науки она довольно легко вносится в формальные системы и находится в них на положении аксиоматического костыля. Опираясь на этот костыль, мы можем выстраивать дальнейший анализ вокруг системы утилитаризма, не застревая в тупике.

Представьте себе взаимодействие индивидов, как огромную игру, где все ресурсы являются ограниченными, а также нет стопроцентных гарантий и падающих с неба безусловных благ. Единственным способом заполучить ресурсы в такой системе является выполнение задач. Каждая задача имеет два параметра: цену (или издержку), которую мы платим за её выполнение и результат, который является нашей наградой. Когда награда превышает издержки, мы беремся за такой проект. Когда издержки превышают награду, мы его оставляем. И все же, поскольку прогностические способности людей не идеальны, иногда мы упускаем возможность поучаствовать в прибыльном проекте. Или, наоборот, беремся за заведомо провальное дело и несем убытки.

Даже если мы добавим в эти рассуждения некую высшую инстанцию (например, Бога), которая будет наказывать нас за провинности согласно своим принципам, то центральная идея модели никуда не денется. У нас все ещё есть задачи, которые имеют свою цену и своё вознаграждение. Ценой яблока может служить влезание на дерево или поход в магазин. Ценой согрешения, скажем, прелюбодеяния, — вечность в Аду.

Важно понимать, что долженствование — это чья-то субъективная перспектива. Вы, по мнению кассира, должны оплатить товар. Вы, по мнению вашей матери, должны её чаще навещать. Вы, по мнению общественности (при всей размытости этой категории, но тем не менее) должны соблюдать общепринятые нормы поведения. Вы, по мнению государства, должны платить налоги. И конечное решение всех этих дилемм, вне зависимости от обстоятельств, принимает сам действующий субъект.

Вы. Вам решать, кому вы и что должны.